ПоделитьсяСегодня исполняется 86 лет с того рокового дня, как матрос Железняков произнес: "Караул устал!" Историки полагают, что именно эта фраза и то, что за ней последовало, переломила ход истории России.
Можно войти в историю, став автором многотомного романа, а можно - всего лишь произнеся одну только фразу. Но для этого фраза должна быть меткой. Например, такой: «Караул устал!». 19 января 1918 года матрос Балтийского флота Анатолий Железняков по приказу большевистского руководства именно с этими словами разогнал в Петрограде Учредительное собрание и тем самым вошел в историю. По сути, это был последний день, когда развитие России могло пойти другим путем. Не случайно многие историки считают, что именно день роспуска Учредительного собрания (а не вооруженное восстание большевиков 7 ноября (25 октября) 1917 года 1917 года) следовало бы считать переломным моментом российской истории и, соответственно, «красным днем календаря».
Вообще-то, на самом деле, фраза, произнесенная Железняковым, была несколько длиннее и звучала так: «Я получил инструкцию, чтобы довести до вашего сведения, чтобы все присутствующие покинули зал заседаний, потому что караул устал». Но сути это не меняет. А суть в данном случае заключается в том, что молодой человек 23-х лет выступил во главе отряда вооруженных матросов и фактически отменил проходившие по всей стране выборы в Учредительное собрание. Причем караул разогнал депутатов всего лишь по личному указанию большевистского лидера, поскольку декрет Совета Народных Комиссаров о роспуске Учредительного собрания был написан и принят только через сутки, в ночь с 19 на 20 января.
В брошюре с непритязательным названием «Матрос Железняков», выпущенной издательством «Московский рабочий» в 1968 году, события этой ночи описаны весьма живописно:
«...Было 4 часа 20 минут утра. Железняков обошел посты, еще раз напомнил матросам директиву Ленина не позволять никаких насилий над делегатами и твердой поступью вошел в огромный, ярко освещенный зал дворца, прошел мимо рядов, поднялся на трибуну. Он подошел к Чернову, положил ему на плечо свою сильную руку и громко сказал:
- Прошу прекратить заседание! Караул устал и хочет спать...
Произносивший в это время с большим пафосом свою речь левый эсер Фундаминский застыл на полуслове, уставив испуганные глаза на вооруженного матроса.
Придя в себя после минутной растерянности, охватившей его при словах Железнякова, Чернов закричал:
- Да как вы смеете! Кто вам дал на это право?!
Железняков сказал спокойно:
- Ваша болтовня не нужна трудящимся. Повторяю: караул устал!
Из рядов меньшевиков кто-то крикнул:
- Нам не нужен караул!
Перепуганный Чернов что-то начал торопливо говорить секретарю Учредительного собрания Вишнякову. В зале поднялся шум. С хоров раздались голоса:
- Правильно! Долой буржуев!
- Хватит!
Слыша эти ободряющие возгласы, Железняков понимал, что, разгоняя сборище врагов, он выполняет волю трудового народа, и это ему прибавило сил и уверенности. Чернов трясущейся рукой схватился за председательский звонок и, когда шум немного стих, напыщенно произнес, обращаясь к Железнякову:
- Все члены Учредительного собрания также очень устали, но никакая усталость не может прервать оглашения того земельного закона, которого ждет Россия...
С хоров снова раздались возмущенные голоса матросов, солдат и рабочих:
- Опоздали! Земля уже давно без вас роздана крестьянам! Довольно!
Железняков не отступал:
- Повторяю еще раз: караул устал и хочет спать. Прошу подчиниться законной власти! Немедленно очистить зал!
Своды дворца наполнились диким гвалтом. Сотни людей стучали ногами, грохотали деревянными пюпитрами, надрывно ревели:
- Насильники!
- Бандиты!
С хоров кричали матросы и красногвардейцы:
- Контрреволюционеры!
- Буржуям продались!
Стрелки часов показывали ровно 4 часа 40 минут утра. Обращаясь к бушующему залу, Чернов испуганно прокричал:
- Объявляю перерыв до 5 часов вечера!
Покидая председательскую трибуну, он бросил с пафосом:
- Подчиняюсь вооруженной силе! Протестую, но подчиняюсь насилию!
Через несколько минут Таврический дворец был пуст. Железняков проверил караулы и закрыл все двери.
Над Петроградом начинался рассвет нового дня...» И с последней фразой действительно не поспоришь.
Через год Анатолий Железняков будет смертельно ранен в бою. Его смерть будет мифологизирована в песне Матвея Блантера на стихи Михаила Голодного. Несмотря на абсолютное несоответствие текста историческим реалиям (в частности, «лежит» Железняк отнюдь не «под курганом в степи под Херсоном» - он похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище), эту песню многие знают и поют до сих пор. Фраза же о топографической промашке отряда Железнякова - «он шел на Одессу, он вышел к Херсону» - стала в наши дни просто крылатой.
Железняков Анатолий Григорьевич (1895—1919). Родился в семье крестьянина (по другим сведениям – в семье бухгалтера). Учился в Лефортовской военно-фельдшерской школе. Был рабочим, кочегаром на торговых судах. С 1915 на Балтийском флоте. В 1917 примкнул к группе анархистов, поддерживавших большевиков (жена Железнякова также была анархисткой). Участвовал в Октябрьском вооруженном восстании и штурме Зимнего дворца, был делегатом 2-го Всероссийского съезда Советов. С конца января 1918 г. - член Верховной коллегии по румынским и бессарабским делам, председатель Революционного штаба Дунайской флотилии. Летом 1918 г. командовал Еланским полком в дивизии Киквидзе. В период деникинщины находился в одесском подполье, организовал подпольный союз моряков торгового флота. После освобождения Одессы командовал бронепоездом. 26 июля 1919 г. смертельно ранен в бою под станцией Верховцево (Днепропетровская область). Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.
Игорь Шушарин,
Фонтанка.ру
