ПоделитьсяЛукашенко прав: хребет «цветным революциям» он все-таки сломал, и вряд ли «майданы» будут и дальше клонироваться на постсоветском пространстве так, как это было прежде. Для победы над «олигархической диктатурой» требуется теперь что-то новое, и это новое в белорусской революции только нащупывается. Возможно, в этом и состоит ее главный урок.
Вот уже второй день телефоны многих моих белорусских знакомых не отвечают. Вот уже второй день, как этих людей ищут по минским следственным тюрьмам. Некоторых, говорят, уже нашли, прочие канули – их имена пока не встречаются ни в одном из списков арестованных, которые начали появляться в Интернете с субботнего вечера, после разгона мирной демонстрации во главе с экс-кандидатом в президенты республики Беларусь Александром Козулиным. В настоящее время, по самым осторожным оценкам, в белорусских СИЗО содержатся более 1000 «политических» арестантов, причем половина из них задержана в последние дни.
Разгром белорусской революции был вполне ожидаемым. В принципе, он начался задолго до ликвидации палаточного городка на Октябрьской площади Минска и уж тем более задолго до ареста Александра Козулина и его команды. Аресты активистов от оппозиции совершались каждый день, и белорусская власть не делала из них большой тайны. Наоборот, это была демонстрация мускулов перед решающей схваткой.
Активистов подвергали административному аресту по самым нелепым поводам. Мне запомнился 20-летний белорусский паренек Павел Яновик, которого задержали «за нарушение правил гигиены». В минском «Макдональдсе» Яновик уронил на пол салфетку и был тут же задержан пятью вооруженными милиционерами, которые отвезли его в отделение милиции. Из милиции Павел попал в больницу (что ни удивительно, вспомните другого Павла по фамилии Шеремет), где у его палаты дежурили двое милиционеров. Тем не менее, Яновику удалось бежать (не знаю, кто ему в этом помог, сам Павел держал это в тайне). До предвыборного штаба Козулина он добрался в одной футболке – по мартовской метели и морозу. Когда Яновик рассказывал мне эту историю, его родители еще ничего не знали о судьбе своего сына.
«Все мы здесь – немного камикадзе», - сказал мне один из минских революционеров, когда я спросил его, на что они рассчитывают. Минская революция не была рассчитана на успех. Похоже, она вообще никем не была рассчитана, взвешена, измерена, несмотря на все разговоры о «поддержке Запада». Действительно, Евросоюз и США проявляли активный интерес к белорусскому Майдану, но тем самым лишь повредили его репутации в славянском мире. Те незначительные финансовые потоки, которые, говорят, поступали к представителям оппозиции через Польшу, никого не спасли и никому не обеспечили победу, но сильно скомпрометировали борцов «за Беларусь без Лукашенко». Батька прав: хребет «цветным революциям» он все-таки сломал, и вряд ли «майданы» будут и дальше клонироваться на постсоветском пространстве так, как это было прежде. Для победы над «олигархической диктатурой» требуется теперь что-то новое, и это новое в белорусской революции только нащупывается. Возможно, в этом и состоит ее главный урок.
Когда Александр Козулин явился на митинг 19 марта с бумажными иконами и в сопровождении священников, над ним лишь посмеялись. На фоне прозрачных и таких привычных лозунгов Александра Милинкевича (свобода слова, собраний, интеграция Беларуси в Евросоюз) идеи другого оппозиционного лидера выглядели малопонятными и сумбурными. Возможно, потому что сам Козулин недостаточно четко их проговаривал (может быть, боялся их проговаривать - а вдруг демократы не так поймут?). Примерно за год до выборов бывший ректор Белорусского государственного университета Александр Козулин возглавил социал-демократическую партию республики, и почвеннические настроения были ему не совсем к лицу. Между тем, во время моего пребывания в Минске у меня сложилось впечатление, что именно Козулин в какой-то мере является ставленником белорусских национальных сил (не скажу националистических, потому что последние в Беларуси нередко играют на стороне власти). Главу крупнейшего в республике университета, бывшего министра образования страны поддержала та часть национальной интеллигенции, которая критикует Александра Лукашенко за унификацию государственной политики, ее советский «вненациональный» характер. Как утверждал в беседе со мной председатель Союза белорусских писателей Олесь Пашкевич (кстати, глава предвыборного штаба Козулина), у многих разочарование в Лукашенко началось с отмены красно-белых государственных стягов и другой национальной символики и замены ее атрибутикой советского образца. Позднее это разочарование только усугублялось (свою роль здесь сыграли и изгнание из республики писателя Василя Быкова, и бесследное исчезновение первых лидеров оппозиции), и к исходу второго срока батьки почти достигло своей кульминации. Если бы Александр Козулин отважился возглавить именно этот спектр протестного электората страны, шансов на победу у белорусской революции было бы гораздо больше. Но последствия этой победы могли быть самыми непредсказуемыми – в первую очередь, для США и Евросоюза.
Сейчас Александр Козулин – в СИЗО под Минском. Известно, что в отношении него возбуждено уголовное дело по статье «хулиганство», что предусматривает максимальное наказание в виде лишения свободы сроком до 6 лет.
Почему-то мне не верится, что 25 марта Козулин призывал минских демонстрантов штурмовать милицейский спецприемник для освобождения томящихся там «политических». За время своего трехдневного пребывания в Минске мне довелось регулярно общаться с этим человеком, и он не произвел на меня впечатления фанатика или «попа Гапона». Ниже я привожу наиболее значимые отрывки из интервью с Александром Козулиным, которые были взяты в последний вечер выборами в республике Беларусь.
Александр Козулин: «Лукашизм и фашизм – это уже синонимы»
- Мы уверены, что время Лукашенко как белорусского президента закончилось. Изменения в Белоруссии неизбежны. Для нас гораздо большая проблема – последствия «лукашизма». Мне кажется, что «лукашизм» и фашизм – это приблизительно уже синонимы. Я могу это смело заявлять, потому что в 1995 году сам Александр Григорьевич в интервью немецким журналистам сказал, что образ гитлеровской Германии начала тридцатых годов и роль фюрера в ней соответствуют его пониманию белорусского государства и роли президента в этом государстве. И действительно, на практике он недалеко отошел от своих слов.
В 1994 году Лукашенко был всенародно избранным президентом – это факт, который никто не может оспорить. 12 лет мы прожили вместе с ним. За это время Лукашенко очень много позитивного сделал для Беларуси. Но сегодня негатива в его политике гораздо больше, он преобладает над позитивом. Кроме того, как президент он так и не поднялся выше уровня директора советского совхоза. Заметьте, Александр Григорьевич бывает с визитами только на преуспевающих предприятиях и колхозах. В силу того, что он бывает только там, где все хорошо, он и живет в этом мирке, где все хорошо.
- Александр Владиславович, многие воспринимают вас как человека из обоймы Лукашенко. Сколько в вашей избирательной компании личностной обиды?
- Мне не за что обижаться на Лукашенко, наоборот, я ему благодарен за многое. В силу этого я достаточно долго молчал и не отвечал на его оскорбительные выпады. Несколько лет назад Лукашенко сказал, что нашел меня на помойке, почистил, отмазал, поставил на должность. Подобную чушь мог сказать только человек, который утверждает, что Франциск Скорина творил в Питере за несколько столетий до его основания.
В 1994 году, когда Лукашенко пришел к власти с должности директора одного из самых отстающих совхозов, я был первым заместителем министра образования республики. Если для Лукашенко Министерство образования - это помойка, то в этом в очередной раз проявляется его отношение к стране. И во власть меня привел не Лукашенко, а мои способности и мой личный профессионализм.
- Как с тех пор эволюционировало ваше отношение к Лукашенко?
- В 1994 году я искренне не понимал, как колхозник может управлять страной. У Лукашенко не было никакого опыта государственного управления. Когда друзья предложили мне войти в его правительство и стать министром образования, я вначале наотрез отказался и попросил, чтобы мою фамилию вообще забыли. Но потом я подумал: может быть, я не прав? Лукашенко в те годы действительно поддерживали под 80 процентов населения... И тогда благодаря поддержке друзей я вошел в команду Лукашенко, более того, оказался в самом эпицентре этой команды. Я не просто хорошо знаю Лукашенко, я был рядом с ним очень близко. И имел возможность наблюдать и оценивать все его действия. На начальном этапе он действительно искренне хотел изменить страну к лучшему. Он прислушивался к мнению профессионалов, учился у них. Он тогда не считал, что он и на дуде игрец, и жнец, и во всех отраслях знаний - лучший специалист. Нет, он записывал, прислушивался, важные государственные решения принимались лишь после длительных дебатов. И это, разумеется, импонировало. Но потом этот человек вдруг возомнил, что он самый главный.
В 1999 году я предлагал Лукашенко иные пути развития. В это время по всем социологическим исследованиям у него было 63 процента популярности, но это были живые проценты. Я говорил ему тогда: «Давайте, не откладывая, проведем выборы президента, пустим всех международных наблюдателей, откроем все двери и окна, и вы победите без всяких сомнений. После этого цивилизованный мир будет распахнут для вас. Затем вы проведете парламентские выборы, и ваш парламент будет признан во всем цивилизованном мире». Но он не захотел рисковать своей властью – вместо этого он незаконно приписал себе еще 2,5 года президентского срока...
Из грязи в князи – это всегда плохо. А Лукашенко, став президентом, проделал именно такой путь. У него, кстати, настольная книжка – «Государь» Макиавелли. Вот он ее и читает все 12 лет. Вероятно, в соответствие с этой книгой он подбирает свои кадры. Вначале он человека публично унижает, топчет, выкидывает и, если тот потом благодарит великого и могучего вождя, берет потом назад, ставит на высокие должности. Но, если человек один раз сломался внутри, он сломлен навсегда. А Лукашенко как раз такие люди и нужны...
Валерий Береснев,
Фонтанка.ру
