ПоделитьсяСегодняшний день, 30 октября, официально считается днем памяти жертв политических репрессий. Эта дата официально отмечена в календаре с 1991 года, с момента принятия закона о реабилитации. Но огромное число соотечественников как в России, так и за рубежом именуют эту дату несколько иначе – День политзаключенного СССР. Задолго до того, как государство обратило внимание на грехи прошлых лет, в 1974 году сами заключенные назвали эту дату своим днем. Инициатива, возникшая за решеткой, была поддержана диссидентами на воле.
30 октября – не только памятная дата. Хотя бы потому, что тема репрессий прошлого столетия еще не закрыта. Не все могильники стали могилами, не все документы рассекречены. Да и отношение к тому, как вело себя государство несколько десятилетий назад, у граждан России различное. Один вождь назван убийцей, другой по-прежнему выставлен на всеобщее обозрение. Про то, что репрессии были, рассказывают в школе, а про то, что «враги народа развалили Союз» – на каждой второй кухне. Сталина, Берию и ГУЛАГ представители подрастающего поколения политиков перестали упоминать в речевках буквально пару лет назад. А на ежегодных митингах памяти 30 октября говорят все больше о том, что происходит с инакомысляшими современниками. Раз так, то на тему репрессий и государственного террора стоит взглянуть чуть подробнее.
По иронии судьбы, "большой террор" начался в год 20-летия октябрьской революции и первых выборов в Верховный совет по сталинской конституции, считавшейся тогда, как известно, самой демократичной в Европе. Решение о начале крупномасштабной операции по репрессированию активных антисоветчиков, бывших кулаков и уголовников было принято политбюро 2 июля 1937 года. 31 июля секретный приказ наркома Ежова 00447 докатился до Ленинграда. Копию секретного документа получил начальник УНКВД Заковский - на подведомственной ему территории Ленобласти по плану значилось 4 тысячи человек осудить "по первой категории" (расстрел) и 10 тысяч - по второй (заключение в тюрьмы и лагеря). Для Ленинграда, колыбели революции, на расстрелы поступил отдельный план.
Казнили врагов народа по приговорам особой тройки УНКВД, комиссии НКВД и прокуратуры СССР, военных трибуналов, военной коллегии Верховного суда СССР и спецколлегии Леноблсуда. Только по официальным данным, в Ленинграде были тайно расстреляны 18 719 граждан в 1937 году, и 20 769 - в 1938-м.
Приговоренных "по первой категории" привозили в Ленинград, где приговоры приводили в исполнение сотрудники комендатуры УНКВД ЛО. Расстреливали и в других городах области - в Новгороде, Боровичах, Пскове, Лодейном Поле, и в лагерях. Заключенных Соловецкой тюрьмы расстреляли в лесном массиве Сандармох в Карелии и в Ленинграде. Для захоронения такого количества тел Управлением НКВД летом 1937 года стал использоваться обнесенный забором и строго охранявшийся мелколесный участок Парголовской дачи близ поселка Левашово. По свидетельствам некоторых очевидцев, выстрелы были слышны и за пределами "дачи". Уже после смерти Сталина приблизительная карта захоронений была воссоздана. На ней отмечены места расстрела и погребения 19 450 человек.
В 1996 году поисковым отрядом общества «Мемориал» было обнаружено захоронение в Ковалевском лесу. Там установлен памятник «Жертвам красного террора» – по оценкам правозащитников, расстреливали в Ковалево с 1918 по 1921 годы, всего порядка 4-5 тысяч. В этом же году член поисковой группы "Мемориала" Михаил Пушницкий обнаружил место массовых расстрелов 30-х годов в урочище Вересковая Пустошь неподалеку от поселка Кузьмолово. В 2002 году сотрудники "Мемориала" выяснили местонахождение еще одного места массовых захоронений. Руководствуясь воспоминаниями жителей деревни Киурумяки и другими документами, тогдашний директор "Мемориала" Вениамин Иоффе смог локализовать участок леса на Ржевском артиллерийском полигоне. По оценкам правозащитников, там захоронено не менее 30 тысяч расстрелянных. Ржевский полигон по сей день считается действующим, что мешает поисковикам "Мемориала" довести свою работу до конца - локализовать местонахождение расстрельных ям, установить памятные знаки, придать месту статус мемориального кладбища.
Единственное место в Петербурге, куда могут придти репрессированные и их родственники – Соловецкий камень на Троицкой площади. Появился он там отнюдь не по инициативе властей. И опять же символично: цветы и свечи появляются на закладной плите все чаще в память о современниках – жертвах так виртуозно ликвидированных терактов, "контртеррористической операции" в Чечне, убитых журналистах...
Павел Викторов,
Фонтанка.ру
