ПоделитьсяЧетыре года подряд Римма Васильевна Максимова приезжает в Петербург в конце июня. Две даты непереносимо тянут ее в маленькую однокомнатную квартиру на улице Чайковского, где жил ее сын. 3 июля у ее Максима — день рождения. А 29 июня 2004 года он пропал. Она хочет говорить о нем. Она хочет постоянно слышать о нем. Но не может ни того, ни другого. Она все время плачет. Невозможно, расшифровывая диктофон, прокручивать эти «пустые» метры пленки...
-...Римма Васильевна, а почему Максим однажды решил поступать в Театральный институт? Не очень-то популярная идея для мальчика... А потом стал журналистом.
То, что он стал журналистом, - абсолютно не случайно. Потому что он уже в детстве издавал домашний журнал. Да, еще в детском саду. Там были рубрики «Для воспитателей», «Для родителей» - этакие полезные советы. Тогда же дома в прихожей мы ему сделали кукольный театр - занавес был, куклы. И он ставил спектакли. А потом с другом они по детским садам ходили - показывали.
А однажды, еще в Горьком, он пошел на встречу с журналистом из «Правды». И тот сказал: для того, чтобы стать журналистом, нужно быть хорошим специалистом в какой-то одной области. Поэтому мы и стали искать эту область. И выбрали культуру. Театр.
- Меня всегда поражало: откуда в те юные годы, когда он пришел в «Смену», у него уже был высочайший уровень образованности: знание иностранного языка, театр, литература, поэзия, классика, андеграунд, русское зарубежье - от Лимонова до Горенштейна... Откуда это?
Что касается владения иностранным языком, то это, конечно, мое. Что касается русского...Еще в начальных классах он написал повесть и подарил своей учительнице. А у Максика - ужасный почерк (я сейчас не могу разобрать его записные книжки). Но тогда его учительница сказала мне: оставьте ребенка в покое - у него врожденная грамотность; а с почерком как-нибудь разберемся... Так он и печатал с пяти лет на машинке.
Однажды в университете Потсдама, где я работала, была конференция, в которой принимали участие доценты и профессора из Университета имени Герцена. А это были 90-е, когда здесь, в России, в магазинах не было абсолютно ничего. И, естественно, домой они возвращались совершенно загруженные, да еще и поездом. А я при этом стала умолять одну женщину взять с собой от меня пачку кофе для сына. Она спросила: кто он, как зовут? Я ответила. Она переспросила: Максим Максимов? Хоть целый сундук привозите, все возьму: потому что это единственный журналист в Петербурге, владеющий русским языком! Это сказала преподаватель-русист. Мне было так приятно это слушать...
- А как вы оказались в Германии?
- В Горьком я преподавала студентам немецкий в Институте иностранных языков (его же сама закончила, потом аспирантуру). И однажды меня послали в ГДР преподавать студентам русский язык, в Университет Потсдама - в качестве гаст-доцента. Контракт был на два года. А потом кругом началось невообразимое: там - революция, здесь - черт-те что... Германия объединялась, все были в растерянности, и с нами не знали, что делать. Нам продлили контракт еще на год. Потом - еще... Получилось почти четыре года.
Потом приехал Максим и категорически сказал, что я должна остаться в Германии. В Питере мне негде было жить. В Горьком в квартире жил бывший муж. Благо в Германии за месяц до окончания контракта я нашла работу. К тому моменту сама параллельно закончила Потсдамский университет. До этого я была германист, а там еще получила диплом слависта.
- Вы - фрау доктор?
Да, я доктор.
...В, общем, поскольку решение остаться было принято, то и все последствия я приняла на себя. Работа - безработица, работа - безработица... За это время я еще сдала там экзамены на присяжного переводчика, получила сертификат и личную печать. Последние пять лет работала в мэрии. А в качестве переводчика подрабатываю и сейчас. В судах. В полиции. Иначе мне не прожить...
- Пенсия маленькая?
В России я проработала двадцать пять лет. Но у меня даже документы не приняли на пенсию, поскольку я десять лет как гражданка Германии. А в Германии русский стаж не засчитали (нет социальных соглашений между двумя странами): только три года института и то, что наработала. Ведь у меня сначала был статус иностранки (я - не еврейка, не немка-переселенка), надо было получить разрешение на работу, а его не дают без разрешения на пребывание, и только потом - вид на жительство...
- ...А каким Максим был сыном?
Отличным!.. Когда приезжала - всегда встречал с розами...
Так сложилось еще в школе, что интересы у нас совпадали. То есть не было такого, что у него своя какая-то умственная жизнь, а у меня - другая. Все шло параллельно. И поэзия, которой я увлекалась, - все у нас было вместе. А потом, когда я начала заниматься литературными переводами, то все посылала ему - на оценку, на проверку. Иногда эти переводы не выдерживали никакой его критики...
- А как вы отнеслись к тому, что Макс однажды бросил свою культурную тему и перешел в АЖУР - заниматься расследовательской журналистикой?
Мне было не понять... Но он ведь потом стал учиться юриспруденции, хотел адвокатом стать...
- Сын не советовал вам найти друга, выйти замуж?
Когда я с ним заводила разговоры на тему о том, что ему пора жениться, он всегда говорил: только после тебя!
- А у вас есть друзья, подруги?
У меня было много подруг. Но за эти последние годы я всех... я фактически... abgeblock (изолировалась. - Ред.)... от всех. Так что остались всего две-три.
- Вы успели Германию объездить?
Я в последние два года после того, что случилось, вообще за руль не могла садиться, потому что была на таблетках. Потом опять тихонечко стала ездить - но только по своим рабочим делам и только по своей земле.
- Но что-то в вашей жизни сегодня хоть есть?
...Однажды ко мне пришла подруга, сунула в руку кисть и сказала: рисуй! что-нибудь рисуй! И случилось странное. Я никогда не умела вообще рисовать, даже карандаш в руках не держала... А сейчас два года занимаюсь акварелями. Не пойму - откуда что. Уже были две персональные выставки, две акварели купили. Сейчас еще четыре картины отобрали на какую-то выставку. И в квартире - целая галерея: висят шестьдесят картин на весь длиннющий коридор.
- Вот здорово! Вот и надо - писать и продавать работы!
- Я не умею торговать. Поэтому просто сижу в саду и рисую. Иначе просто сяду у окна и буду смотреть в одну точку. И здесь, и там... Потому что не могу...
- Не надо, Римма Васильевна, пожалуйста... Шестьдесят семь - это еще очень мало! И вы - очень красивая, правда!..
...Да, надо рисовать. Пейзажи. Цветы. Просто, чтобы не сойти с ума...
Беседовала
Галина Леонтьева
Полностью интервью читайте в газете «Ваш тайный советник» от 14 июля 2008 года.
Ранее по теме:
Правда о смерти Максима Максимова ждет
Мать убитого журналиста Максима Максимова встретилась с Валентиной Матвиенко
Максима Максимова снова не нашли
Дело Максимова окружили глухой стеной молчания
Матери журналиста Максима Максимова, пропавшего два года назад, вручили награду сына
Уголовное дело по факту пропажи журналиста - под контролем губернатора
