Какая репутация, такие и налетчики

В начале ноября сознание расплывчато: мы уже не празднуем Великий Октябрь, но еще не осознали, отчего победа над древней Польшей является главнейшей из всех российских битв. Все же, пока ноябрьские дни ассоциируются с революцией. А революция и налеты - близнецы-братья. За последние годы статус налетчика пал. И виноваты в этом сами уркаганы.

Практически все окружение Ленина состояло из уголовно-мафиозных парней, объединенных в боевые группы, называемые в простонародье шайками, а в УБОПах - ОПГ. Но их имена вмурованы кремлевским камнем в летопись: Сталин, Камо, Красин, Свердлов, Кедров…. Какие люди! А какие партийные прозвища! Коба, Петр-Павел, брат Виктор…

Рядом с большевиками работали чужую собственность эсеры и прочая. Главная бабушка пиратов Брешковская наставляла: «Иди и дерзай! Бей крепче. Требуй воли».

В прямом смысле лидеры являлись крестными отцами, так как при приеме нового бойца в бандформирование требовалось обязательное поручительство. Молодежь так и называли – крестниками.

Ремесло ночного разбоя опасно для свободы и, разумеется, братва чалилась по царским казематам.

К профессионалам от подпольной политики примыкали и реальные уголовники: Котовский, Петлюра, Махно. Гражданскую войну они встретили «засиженными» и, возможно, знакомыми друг другу. Так, согласно архивам, Котовский и Петлюра в одно и то же время сидели за разбой в Севастопольском равелине и теоретически могли встречаться в прогулочном дворике.

Они ничем не отличались от брендов «Бандитского Петербурга» - Кумарина, Малышева, Кжижевича, встретивших буржуазную революцию 90-х на гоп-стоп. Просто котовские вынуждены были доказывать свое лидерство на тачанках и в декорациях гражданской резни. Так уж вышло, что полевой командир Махно стал антигероем. А могло быть и наоборот.

Более стойкие к революционному вирусу громилы остались в ортодоксальном уголовном лагере. Недолго, но сверкали своей лихостью Леонид Пантелеев и Бенцион Крик. Навряд ли они были романтиками, но строго соблюдать формат жанра было необходимо. И литература языком Исаака Бабеля им помогла. Помните, когда Беня залетел на склад, где уже орудовал другой налетчик Фоим Грач?

- Теперь вся Одесса скажет, что я покусился на чужое!
Далее произошел цензурно-информационный провал, и образы всплывают лишь через «Место встречи».

Но и в реалиях КПСС лихие разбойники встречались. Например, эстонец Райво Рознак. Этот энергичный юноша с группой сподвижников выставил несколько подпольных антикваров в Таллине в середине 80-х, затем в день пограничника на заранее заготовленных моторных лодках ушел в Финляндию, где ограбил пару ювелирных магазинов. Опосля, в Швеции, опустошил несколько банков и продолжил красиво жить в Европе. Его взяли. В евротюрьме Райво написал книгу, продал ее в Голливуд. Сегодня этот культовый налетчик решает вопросы в Париже рука об руку с Леней-Макинтошем. Райво купается в славе.

В новейшее перестроечное время Питеру не было стыдно за налетчиков. В Центре гремели погоняла – Крендель, Сибиряк и Пулемет. Троица всегда выглядела стильно и весело. Многим запомнились наставления Кренделя: «Бабам макияж не портить – бить в брюхо. Для пенсионеров всегда носите с собой валидол».

Теперь они сгинули в отраве блатной жизни. Но осталась мифология.

А что оставит память об on-line ухарях? Ничего приличного.

Так, в Санкт-Петербурге в 2008 году был арестован некий Александр Макаров, которому предъявлены обвинения в разбойных нападениях на зажиточные квартиры. В показаниях потерпевших четко указан его стиль – он расстегивал штаны и показывал гениталии дамам для устрашения.

Да, прошлые налетчики не только в гробу переворачиваются, но еще и мастерски сплевывают. Что бы сказал Крендель?
- Это позор какой-то!
А Ленька Пантелеев?
- Испортил себе эпитафию.

Общество взаимосвязано внутри себя. Понятие репутация исчезает по всем фронтам и социальным прослойкам. Его не остается ни в политике, ни среди блатных.

И вертится на языке чугунное клеймо времен партхозактива: «Стыдно, товарищи!» .

Евгений Вышенков,
замдиректора АЖУР