Мария Диллон: Где стол был яств, там гроб стоит

Русский музей собрал выставку произведений Марии Диллон, первой российской женщины-скульптора. Залы, представляющие чувственное искусство, в котором присутствуют как салонная манерность, так и мощь модерна, открываются фотографиями надгробий и мемориальных памятников. Диллон, конечно, не повезло с эпохой: в советское время стали нужны не вакханки и наяды, а Ленины и прочие революционеры, но представлять ее как мастера кладбищенской пластики все-таки странно. Лучше бы начали со Льва Толстого, показывающего внукам огурец.

Мария Диллон (1858-1932) приехала в петербургскую Академию художеств из Ковенской губернии (ныне Литва), училась вольнослушательницей и в 1888 году выпустилась с программной статуей «Андромеда, прикованная к скале». Ей удалось найти благородную позу и изящный жест для девичьего тела, а на лице скульптуры изобразить испуг, не искажающий черты, так что за работу она получила малую золотую медаль и звание классного художника второй степени. Скульптор лепила вакханок и цыганок, детей и бабочек, делала заказные портреты, аллегорическую и жанровую скульптуру, и ее женственный академизм хорошо вписывался как в роскошные салоны, так и в сдержанные интерьеры модерна.

Диллон пользовалась популярностью в течение четверти века: с начала 1890-х до революции 1917 года. На выставке представлены вещи, которые на рубеже столетий вызывали восторг и поклонение в петербургском свете: «Нега» (1891) – разомлевшая обнаженная красотка потягивается, закинув руки за голову; «Невольница» (1894) – девушка сжалась и опустила голову, стыдясь своей красоты; «Татьяна» (1896) – пушкинская героиня присела в печальной задумчивости; «Сомнамбула» (1905) – субтильная фигура ступает, протягивая вперед руки и закрыв глаза, за ней волочится покрывало.

Однако мало кто из посетителей дойдет до всех этих вещей, ведь выставка в Михайловском замке построена так, что в первом зале представлена одна «Нега», зато на стенах натянуты увеличенные фотографии с кладбищ и улиц городов, где находятся мемориальные работы Диллон, надгробия и памятники. Снимки расплывчатые, нередко старые, так как ряд произведений не сохранился, рассмотреть изображения непросто, и не сразу становится понятно, что оформление зала этими растяжками призвано напомнить о надгробии актрисы Веры Комиссаржевской (умерла в 1910 году), которое стало самой известной работой Диллон и считается одним из значительных памятников модерна. После революции 1917 года имя художницы уже не было на слуху: от академической скульптуры ждали прежде всего воплощения ленинского плана пропаганды, памятников революционерам, и поэтичные женские образы были невостребованы. Странно только, что и сегодня Русский музей с порога представляет Диллон в том же ленинском ключе, хотя можно показать ее как женщину-творца Серебряного века, интерес к которому у широкой публики высок. Выставленные далее фотографии, на которых женщины в платьях до пола с пышными рукавами увлеченно возятся с гипсом и глиной, право, интересней снимков надгробий.

Да, Диллон создала замечательные композиции для надгробий Комиссаржевской, художника Архипа Куинджи, писательницы Марии Крестовской и десятка других людей, ей удавалось передать характер и «линию судьбы» ушедших деятелей культуры, но это не было магистральной линией ее творчества. В области мемориальной пластики много работал и, скажем, Иван Мартос, знаменитый русский скульптор конца XVIII – начала XIX веков, тем не менее невозможно представить себе, чтобы его монографическая выставка открывалась проектами надгробий. В течение полутора часов, которые корреспондент «Культурной столицы» провела на выставке, в первый зал заглянули десятка два людей, но только пятеро прошли дальше.

А дальше есть на что посмотреть. На выставке представлено 35 станковых скульптур и два десятка фотографий несохранившихся вещей Диллон, а также графика и эскизы медалей. В 1897-1899 годах она работала над мраморным украшением камина для особняка Кельха на улице Чайковского: рельеф «Пробуждение весны» вызвал восторженную реакцию общества и хвалебные статьи в прессе. Сразу после камина скульптор взялась за «Дракона» и «Птиц Сирин и Алконост» для Каслинского чугунного павильона, завоевавшего Гран-при на Всемирной выставке в Париже в 1900 году. Начало Русско-японской войны сподвигло Диллон на реалистическую зарисовку «На Дальнем Востоке (Письмо с родины)» (1905): медсестра читает эпистолу раненому солдату. Очень любопытно выглядит попытка Диллон показать в скульптуре не просто улыбку, но зубы («Задорная», 1915), тем самым нарушив негласное правило ваятелей, идущее, вероятно, из древности и Средневековья, когда мало кто годам к тридцати мог похвастаться более или менее полным стоматологическим комплектом. Видно, что замысел дался непросто, есть некоторая вымученность. Миловидным обольстительницам, которые Диллон удавались лучше всего, не идет приоткрытый рот.

Помимо женских образов у Диллон отлично получались дети, особенно хороша композиция «Успокоились» (1916), где молодая мама переводит дух после, очевидно, бурного веселья маленького сына и щенка: мальчик заснул на ее бедре, собака у ног. И, конечно, невозможно пройти мимо скульптуры, созданной в год смерти Льва Толстого (1910): старый писатель рассказывает внукам знаменитую «сказку об огурцах», одну из своих любимых баек.

До поры среди скульптур нет ни одного политического сюжета, а бурный 1917 год отмечен группой с характерным названием «Идиллия»: артисты Императорских театров разыгрывают любовную сцену. Лишь много позже появляется неизбежный Ленин в эскизе памятника на Финляндском вокзале (1924). Вождь буквально готов сорваться с постамента, а внизу ему внимает толпа молодых людей и детей, отдельно стоит старуха с узелком, символизирующая несознательные элементы.

Несознательным элементом осталось и дарование художницы: мемориальная пластика не была призванием Диллон, а только нишей, в которую ей пришлось спрятаться от исторических обстоятельств. Гробовым нишам кураторы выставки, пожалуй, уделили чрезмерное внимание.

Ольга Лузина
«Фонтанка.ру»

О других любопытных петербургских экспозициях читайте в рубрике «Выставки»