О литературе с Виктором Топоровым: Белочка с тараканами

Премия Андрея Белого, иначе говоря, Белочка, – дама с фанабериями. И с тараканами. Сильно в возрасте и не следит за собой, но почему-то ежегодно делает подтяжку лица. Живет на два дома – в Москве и в Питере: здесь, у нас, – в коммуналке, где ее по-соседски терроризируют пьяные хамы; там, в первопрестольной, – вынужденно деля стол и санузел с высокодуховной гей-коммуной.

От такой жизни в одном только прошлом году дважды вешалась: в первый раз откачали (но не всю; левая половина уже не работает), во второй очухалась вроде бы без посторонней помощи, но в сознание так и не пришла.

На неделе Белочка обнародовала шорт-лист сразу в трех номинациях – «Поэзия», «Проза» и «Гуманитарные исследования». Шорт-лист полупародийный, но по-другому тут и не бывает. Одно из гуманитарных исследований называется, например, «Советский слухоглаз. Кино и его органы чувств», другое – «Язык философии и язык поэзии», третье – «Языки современной поэзии»… Вспоминается набоковская шутка: «Бальмонт, Брюсов, Блок, Белый и Бунин! – сказали писателю – Пять великих "б"! Пять органов чувств современной русской поэзии!» Интересно, ответил ревнивый Набоков, какое из этих «б» является вкусом?

На традиционный приз (яблоко, стакан водки и рубль) претендуют также гуманитарные исследования «Конец цензуры» и «Старое и ветхое: Опыт философского истолкования». Победят, полагаю, «Языки современной поэзии» благодаря манифестированному в названии плюрализму.

В номинации «Поэзия» ситуация еще курьезнее: Барскова, Булатовский, Гуголев, Завьялов, Магид, Стратановский. Для сравнения: в конкурс Профессиональной международной григорьевской премии мы не пригласили ни одного из этой шестерки (правда, Стратановский подпал у нас под ограничение по возрасту). Кто тут победит, сказать не решусь: Барскова живет в США, Завьялов в Финляндии, Магид в Чехии (Белочка любит гулять по перрону международного вокзала), Гуголев москвич и в тусовке, Булатовский пишет получше других, а Стратановского выдвигают уже лет тридцать. Он поэтому и фаворит (но не стопроцентный), а еще – Завьялов как, безусловно, самый бездарный.

Когда Белочка вешалась в первый раз, ее оргкомитет сократили (из-за этого и вешалась: не тех сокращали!). Когда вешалась во второй раз, ее оргкомитет расширили: в него (а также в жюри) вошли два наших земляка – Никита Елисеев и Александр Секацкий. Вдобавок к Борису Иванову и Борису Останину. Так что образовался мощный питерский пул: он и должен вроде бы проголосовать как минимум против москвича и нового чеха. Тогда как новая американка и новый финн имеют вообще-то питерские корни. Так что или Стратановский (все-таки), или Завьялов.

Рассуждая о полупародийном шорт-листе, я имел в виду номинацию «Проза» (потому что «Поэзия» и «Гуманитарные исследования» пародийны полностью). По разряду пародии в номинации «Проза» проходят три произведения, упоминать которые я здесь не буду, чтобы не травмировать авторов и не путать и без того не существующие премиальные расклады; четвертое – повесть «Исход» – я проанализировал в колонке «Цветы зла»; а вот пятое и шестое, конечно, заслуживают внимания, хотя и не одинакового. Это сборник рассказов владимирского жителя Анатолия Гаврилова «Берлинская флейта» и роман москвича Дмитрия Данилова «Черный и зеленый». Между ними и придется выбирать  высокому жюри Белочки, я же порекомендую читателю обе книги (вторую – с оговорками) – благо, между ними немало общего.

Начать с того, что обе они выпущены в этом году издательством «КоЛибри». Обе написаны, мягко говоря, не вчера: у Гаврилова это перепечатка с небольшими дополнениями двух прежних сборников, один из которых назывался «Весь Гаврилов»; у Данилова только что вышел новый роман «Горизонтальное положение», номинировать который – как повествование о наших днях – было бы куда естественнее, нежели выдвигать на премию автобиографическое повествование пятнадцатилетней давности о торговле черным и зеленым чаем в постреформенную разруху. Наконец, рецензируя как раз «Горизонтальное положение», я указал на несомненную стилистическую зависимость прозаика Данилова от прозаика Гаврилова.

Зависимость, правда, не полную. Данилов не эпигон Гаврилова, но продолжатель и, если так можно выразиться, усугубитель его минималистической манеры письма. Ну, типа, как если бы Лермонтов соревновался с Пушкиным.

Гаврилов писатель воистину замечательный – и читать его рассказы и небольшие повести нужно прежде всего ради чистого эстетического наслаждения, которое они, несомненно, сулят. И можно только удивляться (и сетовать), что его почти никто не знает и уж подавно почти никто не читает.

Данилова же как раз читают – правда, очень и очень немногие. Читают, сверяя свои чувства с его чувствами, а точнее, свое нескорбное бесчувствие с его точно таким же нескорбным.

Вокруг Данилова не то чтобы шум, но шумок. Вокруг Гаврилова (работал сельским почтальоном, вышел на пенсию по возрасту) – пустота. Первому премия помогла бы закрепиться на некоем литературном пятачке и, приняв привычное горизонтальное положение, окопаться. Второму не принесла бы ничего, кроме легкого морального удовлетворения.

У Белочки бывают и стопроцентные попадания: одно примерно из десяти. Как знать, не подпадет ли под эту позитивную децимацию и Анатолий Гаврилов. В любом случае, запомните это имя.

Виктор Топоров
«Фонтанка.ру»

О других новостях в области литературы читайте в рубрике «Книги»