ПоделитьсяПравоохранительные органы до настоящего времени не назвали имя подозреваемого в совершении убийства семилетней Иры, тело которой с веревкой на шее было обнаружено 30 октября в Приморском районе Санкт-Петербурга. Её мать, носящая те же имя и фамилию, была отпущена после длительного допроса, несмотря на путаные и противоречивые показания. Журналисту «Фонтанки» удалось с ней поговорить. Последние годы девочка жила с женщиной, чье поведение выглядит неадекватным.
Тело семилетнего ребенка с явными признаками насильственной смерти было случайно обнаружено прохожим в лесополосе недалеко от Малой Октябрьской железной дороги в Приморском районе Санкт-Петербурга 30 октября этого года. Труп с петлей на шее был завернут в два черных полиэтиленовых мешка. По мнению эксперта, тело пролежало около четырех-пяти дней. Несмотря на то, что за последние месяцы в полицию города не поступало заявлений о похожих исчезновениях детей, личность девочки была установлена на следующий день – 31 октября. 1 ноября в Следственном комитете уже допрашивали мать и бабушку погибшей. 2 ноября уполномоченный по правам ребенка Светлана Агапитова сообщила СМИ о том, что, по ее данным, мать ребенка, "по неподтвержденным данным, имеет психические отклонения".
По данным «Фонтанки», вечером 1 ноября свидетельницу Самойлову после длительного допроса отпустили домой.
Выезжая на улицу Руднева, где проживал ребенок, корреспондент «Фонтанки» почти не надеялся, что ему удастся поговорить с родственниками погибшей.
«Сижу, думаю, что сказать»
Разговор с тридцатишестилетней Ириной Самойловой, матерью погибшей Иры-младшей, оставляет не то что мрачное, а не ожидаемое впечатление. Ирина невозмутима. Она охотно пригласила журналиста в квартиру и охотно согласилась рассказать о трагедии.
По её словам, дочь пропала 21 октября. Из рассказа Ирины следует, что её мать (бабушка Иры-младшей) в тот день около 10 часов утра ушла с внучкой гулять. На один час вокруг дома. И одновременно должна была поехать к прабабушке и вернуться к обеду. По версии Ирины, ее мать вернулась одна и все, что смогла пояснить, это только, что «Иры больше нет». Когда журналист поинтересовался адресом прабабушки, выяснилось, что точный адрес женщине не известен. Тут же Ирина попыталась описать расположение дома и квартиры, одновременно заявляя, что там никогда не была и, наконец, сообщила, что прабабушка умерла в 2007 году. При этом она рассказывала о ней, как о живом человеке, предлагая ей позвонить. Уже понимая, что происходит, журналист из вежливости набрал указанный номер и услышал ответ – о Самойловых никто ничего не знает.
Разговор шел на кухне, производящей не менее противоречивое впечатление, чем хозяйка квартиры. Обстановка, скорее, бедная, чем скромная. Как выяснил журналист, две женщины и ребенок жили на одну зарплату бабушки, которая работает уборщицей в школе. При этом порядок почти образцовый. И одновременно – несколько закопченных котелков, уместных более на походном костре, чем в городской кухне - при наличии достаточного количества нормальных эмалированных кастрюль. В ванной комнате – белоснежная, сверкающая раковина умывальника, а рядом с ней – покрытая толстым слоем ржавчины и грязи ванна, явно не использовавшаяся по прямому назначению много лет.
Ирина показала корреспонденту «Фонтанки» комнату, в которой вместе с ней жила дочь. Ребенок спал в тесноватой для семилетней девочки детской кроватке с ограждением. Игрушек, детских книжек, да и вообще книг не заметно. В квартире нет ни одного яркого пятна – такое ощущение, что кроме серого, других цветов в этом доме не признают. Может, так показалось, потому что хозяйка, несмотря на ранние осенние сумерки, не включала свет – то ли экономила, то ли лампочки давно перегорели.
Ирина рассказала, что обращалась в полицию с заявлением о пропаже дочери, правда, почему-то только через пять дней - 26 октября. Чем можно объяснить подобное безразличие, она так и не смогла сказать.
- Вот я и сама сижу - думаю, что сказать... Мне скоро идти давать объяснения... Вот мать же со мной не живет, придет, приготовит чай, уйдет, – это был самый понятный журналисту ответ Ирины.
Общение корреспондента «Фонтанки» с Ириной Самойловой было прервано телефонным звонком следователя, который вызвал женщину в ГСУ. Ирина, деловито поинтересовавшись, брать ли с собой вещи, отправилась на допрос. Без вещей.
Бабушка погибшей девочки, вернувшись с работы, вежливо, но категорично от общения с журналистом отказалась.
«Скулит, как зверек»
Как рассказали жильцы подъезда, Ирина Самойлова никогда не была общительна, но особенно сильно замкнулась после рождения дочери. Отца ребенка никогда не видели. До рождения девочки Ирина работала продавщицей в «Детском мире». С 2003 года она предпочитает не работать. Семья выживала втроем на одну зарплату бабушки. Несмотря на то, что любая помощь явно не была бы лишней, попытки живущих рядом людей скрасить жизнь ребенку агрессивно отвергались.
Все соседи просили не упоминать их имен: «Как-то у нас образовалось большое количество детской одежды, игрушек, которые нашему ребенку уже были не нужны. Собрали все это в мешок и отнесли Ирине для дочки. Так она даже дверь не открыла, нас так матом послала, что мы бежали от её квартиры. Потом бабушку ребенка встретили, договорились с ней и передали мешок с игрушками в 6 утра на лестничной площадке. Она игрушки к себе на работу отнесла и потом по одной время от времени домой для внучки приносила, как будто это она их покупала».
«Ребенок не посещал детский сад. В этом году, несмотря на то, что достиг семилетнего возраста в мае, не пошел в школу. Маленькая Ира целыми днями сидела дома. Встретить её на прогулке можно было не чаще раза в неделю, всегда только с бабушкой. Мы жили с Самойловыми в одном подъезде и иногда сталкивались на лестнице или в лифте, никогда не слышали, чтобы девочка разговаривала». Самая частая характеристика девочки – «забитая», «зашуганная».
Как выяснилось, говорить маленькая Ира все же умела, но всегда разговаривала только с мамой или бабушкой. Когда к ней обращались посторонние – «пугалась и старалась спрятаться».
«Проходишь мимо, и такие звуки, как будто она сидит под дверью и скулит, как зверек. А из-под двери на площадку вытекает лужа мочи. Возможно, подобные инциденты были связаны с неисправной сантехникой».
На вопрос, как же так получилось, что многие знали о явно ненормальной ситуации с воспитанием ребенка, а никакие меры никем не принимались, жильцы подъезда отвечают, что милиция и органы опеки были в курсе. Так, еще в 2005 году представители органа опеки выходили в злополучную квартиру по сигналу участкового педиатра, который был обеспокоен тем, что ребенку не делали никакие положенные по возрасту прививки. Судя по рассказу очевидцев, Ирина никого в квартиру не пустила, хорошо и то, что согласилась поговорить, выйдя на лестничную площадку, после чего стала более-менее регулярно водить дочку в поликлинику на необходимые процедуры.
Отчасти в курсе были и сотрудники местного отдела полиции, которые, со слов соседа, регулярно увозили из квартиры разбушевавшуюся Ирину, которая временами терроризировала свою мать. Насколько известно, принудительной госпитализации в результате визитов полиции женщина не подвергалась.
Не совпадает с версией Ирины Самойловой и рассказ соседей о событиях начала этой недели. Если сама Ирина говорит, что дочь пропала 21 октября, а сообщила она об этом в полицию 26 октября, то соседи утверждают, что участковый прибыл к ней уже в понедельник 24-го, и вовсе не по вызову матери. Если верить рассказу соседки, звуки скандала и драки раздавались из квартиры Самойловых в течение всех выходных, а в понедельник Ирина выгнала свою мать на лестничную площадку без обуви, избивая палкой и утверждая, что она здесь не прописана. Прибывший на место по вызову одного из соседей наряд милиции задержал Ирину, приезжала и скорая помощь. Ребенка в квартире не было. На вопрос полицейских, где дочь, мать якобы ответила, что «ребенок у бабушки мужа на даче». Напомним, что ни отца ребенка, ни каких-либо иных родственников или знакомых Самойловых никто из соседей, с которыми удалось побеседовать, никогда не видел.
Жалоб не поступало
Представители органа опеки и попечительства из Муниципального округа № 15 от официальных комментариев отказались, ссылаясь на необходимость соответствующего распоряжения главы администрации МО, который в этот день оказался недоступен. В приватных же разговорах пояснили, что «мы этим не занимаемся, у нас на учете они не состоят». Также некоторые работники припомнили, что в 2005 году к ним обращались по поводу семьи Самойловых из районной поликлиники (о чем говорили и соседи), но в результате выхода в адрес представителей органа опеки в квартиру не пустили. Некоторых успехов тогда все же удалось достичь, и Ирина Самойлова водила свою дочь в поликлинику, по крайней мере, до 2008 года. С тех пор никаких сообщений о неблагополучной обстановке в семье ни от медиков, ни от полиции, ни от частных лиц якобы в орган опеки не поступало. Следующим документом, поступившим касательно семьи Самойловых, был уже запрос из прокуратуры после трагической смерти девочки — 1 ноября.
«Это ложь»
В ГУ МВД по Санкт-Петербургу и Ленобласти вначале категорически отказались от каких-либо комментариев, но после того, как мы передали сотруднику слова матери о том, что еще 26 октября этого года в полицию поступило заявление от Ирины Самойловой об исчезновении дочери, нам ответили: «Это ложь». Как пояснили в питерском главке, никаких заявлений от семьи Самойловых не поступало. А вот за пару дней до обнаружения трупа к инспектору по делам несовершеннолетних УМВД по Выборгскому району действительно приходила бабушка потерпевшей, и то с жалобой на мать, мол, она увезла дочку к знакомым. После этого инспектор выходил в адрес, но его в квартиру не пустили. А 31 октября, когда Управление уголовного розыска разослало ориентировку, то «выборжане» немедленно информировали Приморский район».
В Следственном комитете нам подтвердили информацию о том, что Самойлова не задержана и добавили: «В ближайшее время будет решаться вопрос о ее принудительной госпитализации».
Денис Коротков, Евгений Вышенков,
Фонтанка.ру
