Предложена уполномоченным по правам предпринимателей Борисом Титовым для 110 924 человек, осужденных по статьям 159 («Мошенничество»), 160 («Присвоение или растрата») и 165 («Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием»). После праздников председатель Госдумы Сергей Нарышкин заявил, что «за», но лишь частично. Насколько «частично», правда, не сказал.
В переводе с греческого «амнистия» означает «забвение». Отсюда же амнезия – потеря памяти. Есть у этого слова и второе значение, которое ближе к юридическому смыслу, – «прощение». Оба смысла в российском контексте неверны. Почему?
Представьте такую историческую параллель: Вторая мировая, американские войска занимают территорию, где расположен немецкий концлагерь. Они что, узников амнистируют? Нет, освобождают. Ибо все действия национал-социалистического государства по помещению людей в лагеря изначально признаются противоправными, следовательно, преступными. И забвению это не подлежит.
Сильное сравнение? Да, репрессивная машина Российского государства на этом фоне гуманнее. В целом, конечно, не в частностях. Но только и всего. То, что называется правоохранительной деятельностью, уже достаточно давно в России превратилось в силовое вымогательство: систему извлечения из главного податного сословия (частных предпринимателей) ренты для титульных сословий (силовиков в широком смысле слова). О масштабах ее см. мой текст на «Фонтанке» о "списке Магнитского".
Размах и устойчивость явления свидетельствуют о том, что в России сословная рента – это социальная норма. Коррупцией ее назвать нельзя, поскольку этот термин применим лишь там, где государство в своих основах правовое. Тогда то, о чем мы здесь говорим, действительно есть «злоупотребление властью в личных целях». В России же это никакое не «зло», а просто ее нормальное употребление, вполне укладывающееся в рамки общественной традиции.
Помните встречу министра внутренних дел РФ Владимира Колокольцева с фигурантами "списка Магнитского"? Им публично было заявлено по смыслу примерно следующее: «Работайте, как работали. На все даем карт-бланш». Смысл сигнала всем силовикам был более чем понятен: на чем стояли, на том и стоять будем!
Для тех, кто по характеру работы не сталкивается с охраняющими и контролирующими инстанциями, приведу как пример сословной ренты поборы нашей дорожной полиции. Это та особенная разновидность сословной ренты, которая по охвату плательщиков распространяется на столь обширный массив простых граждан (в подавляющем большинстве своем далеких от предпринимательства), что становится видна всем. Остальные ее разновидности далеко не столь заметны, ибо вовлечено в их вымогательство и уплату меньше людей. Да они к тому же стараются не афишировать эти отношения, в том числе и страдающая сторона.
Зачем сажать предпринимателя, когда лучше постоянно доить его бизнес (брать плату за «крышу»)? Многое, по всей видимости, зависит здесь от тактических соображений в связи с конкретными обстоятельствами. Наверное, иногда проще посадить и отнять бизнес. Да и личное состояние выкачать в процессе преследования. Попутно непреднамеренно создается то, что можно описать как общественное благо для силовиков: страх. Зная о печальной судьбе многих членов своего сословия, остальные сговорчивее будут.
Есть ли истинные преступники, осужденные по указанным статьям? Наверняка есть. Однако, если судить с позиции верховенства закона, государство российское настолько само криминально, что, по-хорошему, его бы надо пожизненно дисквалифицировать в качестве судьи, прокурора, следователя и т.п. А право судить его самого передать невинно осужденным.
Парадокс весь в том, что наши привилегированные (титульные) сословия, в общем-то, имеют основания обижаться на Запад, который тыкает время от времени их носом в то, что там давно считается преступной деятельностью. Представьте себе обиду российского помещика начала позапрошлого века, которому кто-то из-за кордона указывает, что взимаемый им с крепостных оброк – это не легитимный доход, а криминальный. В той социальной организации он не считался таковым. И в нашей нынешней – его модернизированный наследник в виде изъятий части доходов силовиками в пределах их теневых полномочий – никакое не преступления, а право, которое, в отличие от начала XIX в., приходится скрывать.
Иначе эта негласно признанная государством практика войдет в противоречие с кодексами, преимущественно списанными с иных миров, существующих в виде правовых государств.
С 1760 г. помещики имели полномочия ссылать крепостных в Сибирь, а с 1765 г. – даже отправлять на каторжные работы. И использование этих полномочий, понятное дело, тоже не трактовалось в те времена как преступление. Состояние современного российского общества не так уж далеко от той России. Только крепостники и крепостные предстают в ином обличье. Так что и посадка бизнесмена за то, что он ведет бизнес, – совсем не криминал. Как же без этого?
Вернемся к амнистии (пока будем пользоваться этим словом). В обществе, выпавшем из исторического времени и представляющем собой концентрированное воплощение социальной деградации в направлении архаики, она не изменит по сути ничего. Допустим, добрый царь решил отменить помещичьи приговоры для ссыльно-каторжных крестьян, не отменив само право на эти приговоры. Система какой была, такой и осталась.
Это не значит, что амнистия не нужна. Облегчение тяжелых судеб всегда благо. Но вот только будет ли она сколько-нибудь значительной? И будет ли вообще? Нелогично судить по традиционно-предпринимательской статье (160) Алексея Навального и сразу выпускать тысячи невинно по ней осужденных. И, в сущности, наш главный «думак» об этом уже сказал.
Впрочем, царь наш добрый. В 2005 г. (к 60-летию победы в Великой Отечественной войне) в Думе был подготовлен проект закона об амнистии 300 тысячам заключенных. Было помиловано аж 200. Не тысяч, а человек.
И, наконец, как надо было бы именовать амнистию в нашем царстве-государстве? Я бы назвал ее «отпуск». Разумеется, это не тот отпуск, что дают раз в год на работе, но мало ли в русском многозначимых слов! Это "отпуск" от глагола «отпускать». Помещик отпускал крепостных на волю. Правда, в том случае это решение обратной силы не имело. В нашем случае - как знать. Если отпущенные свое дело возродят, то получат все шансы снова тем же путем пойти. Рать кормить надо постоянно и хорошо. И царь об этом прекрасно знает и всегда помнит.
Андрей Заостровцев, "Фонтанка.ру"
