Адвокат Ходорковского - в ожидании "третьего дела"

ЕСПЧ огласил решение по жалобе Ходорковского, признав, что при рассмотрении так называемого "первого дела" были допущены серьёзные нарушения. Это может повлечь отмену приговора Мещанского суда. И тогда, если по закону, Ходорковский и Лебедев должны сначала выйти на свободу, а потом предстать перед судом по новой – с учётом выводов, сделанных в Страсбурге. Одновременно суд счёл, что само "первое дело Ходорковского" не было политически мотивировано. На вопросы "Фонтанки" о последствиях такого решения ответил адвокат Ходорковского – Вадим Клювгант.

Европейский суд по правам человека огласил решение по жалобе Михаила Ходорковского, признав, что при рассмотрении так называемого "первого дела" были допущены серьёзные нарушения. Это может повлечь отмену приговора Мещанского суда. И тогда, если по закону, Ходорковский и Лебедев должны сначала выйти на свободу, а потом предстать перед судом по новой – с учётом выводов, сделанных в Страсбурге. На вопросы "Фонтанки" о последствиях решения ЕСПЧ ответил адвокат Михаила Ходорковского – Вадим Клювгант.

- ЕСПЧ признал, что при рассмотрении дела права вашего подзащитного были нарушены, однако всё это, как следует из страсбургского решения, не было мотивировано политически. Что означает для вашего подзащитного это сочетание?

– Настоящее событие не в том, признано дело политическим или нет. А в том, что в первом уголовном деле, завершившемся приговором Мещанского суда, согласно решению ЕСПЧ, не было справедливого правосудия. Что была произведена незаконная экспроприация частной собственности. Грубейшим образом нарушено право на справедливое судебное разбирательство – за счёт того, что не были обеспечены состязательность и равноправие сторон при исследовании и оценке доказательств в судебном процессе. Было нарушено и не было обеспечено конфиденциальное общение адвокатов с подзащитными. То есть нарушено право на защиту. Дополнительно нарушены ещё две статьи: происходило запугивание адвокатов и давление на них с целью затруднить их деятельность по защите. Вот это всё – плюс ещё нарушение права частной собственности: 17 миллиардов без малейших законных оснований возложены на подсудимых удовлетворением гражданского иска в составе приговора. Сумма астрономическая, заведомо невозможная к выплате. И все 8 лет она является препятствием для любого улучшения положения подсудимых – будь то УДО, будь то положительная характеристика, что угодно. Включая последнюю амнистию, где условием поставили, по случайному совпадению, возмещение пресловутого ущерба.

- Тогда что означает этот букет нарушений?

– Всё это в совокупности означает, что с того момента, как решение ЕСПЧ вступит в силу, приговора Мещанского суда, по которому люди получили по 8 лет лишения свободы, юридически больше не существует, он ничтожен. А это значит, что в момент, когда вступает в силу решение ЕСПЧ, у председателя Верховного суда России возникает обязанность, прямо предусмотренная как императив уже российским уголовно-процессуальным законом, - внести представление в президиум Верховного суда об отмене приговора и всех последующих судебных решений, которыми он был одобрен. И об инициировании пересмотра дела. Президиум Верховного суда должен будет на это отреагировать. И мы, конечно, постараемся, учитывая высочайшую занятость председателя Верховного суда, не дать ему возможности забыть об этой обязанности, о том, что её нужно своевременно исполнить.

- Какая существует практика: в таких случаях наш Верховный суд действительно направляет дела на пересмотр или оставляет решение ЕСПЧ без внимания?

– Практика, когда оставляли без внимания решения ЕСПЧ, похоже, уже в прошлом. Надеюсь - безвозвратно. Другое дело, что всё это очень небыстро происходит. И, к сожалению, наш закон не очень чётко регулирует сроки именно этой первой процедуры – инициирования пересмотра. Такая проблема есть. Но поэтому я и говорю: будем напоминать.

- Но и ЕСПЧ – дело небыстрое. Сколько времени, напомните, длилось рассмотрение в Страсбурге?

– Семь лет. При том, что жалобе был присвоен приоритетный характер.

- Есть ли механизмы, чтобы ускорить рассмотрение в Европейском суде, и какие вы предпринимали усилия для этого?

– Это сделать практически невозможно. А усилия – это только в виде вежливых писем с вопросами, на которые мы получали вежливые ответы: ждите. Ничего другого нет в арсенале.

- По какому критерию той или иной жалобе в ЕСПЧ присваивают приоритетный статус?

– Они это делают, конечно, по своему усмотрению. Но, конечно, исходя из тяжести нарушений, о которых заявляют, и тяжести последствий.

- Предположим, Верховный суд направит дело на пересмотр. Это будет означать новый процесс по первому "делу Ходорковского"?

– Совершенно верно. Только сначала нужно будет освободить тех, кто столько лет в отсутствие законных оснований находится в заключении. А потом, видимо, – новый процесс. Если, конечно, Верховный суд не найдёт оснований для того, чтобы прекратить это позорное дело и не позориться с новым процессом. Это уже в компетенции Верховного суда.

- Предположим самый оптимистичный вариант: дело пересматривают. Но, в конечном счёте, получается, что это может коснуться только размера возмещения ущерба?

– Нет, конечно! Это будет касаться всего, что было предметом судебного разбирательства.

- А как это может коснуться, например, состязательности и права на защиту? Мы же видели, как у нас обстоят с этим дела, наблюдая за процессом в Кирове! Вы не видите сходства с "делом Навального"?

– Я уже давно назвал его "младшим клоном дела Ходорковского и Лебедева". Насколько я могу судить, не будучи участником, но следя по трансляциям и по опубликованным документам, все фальсификаторские технологии, применённые в Кирове, – это часть технологий, применённых в деле Ходорковского и Лебедева. Как касающиеся характера обвинения, когда сделка выдаётся за хищение при отсутствии признаков хищения, так и нарушения при рассмотрении дела, при создании фальшивой доказательственной базы.

- Поэтому я и спрашиваю: где гарантии, что новый процесс по делу Ходорковского и Лебедева, если он состоится, будет состязательным и вообще таким, каким должен быть?

– Гарантия – это и есть решение ЕСПЧ, который уже сказал: уважаемые господа – государство-ответчик, так нельзя рассматривать дела, вы нарушили здесь, здесь и здесь. Игнорировать это невозможно.

- Вы сказали, что, в случае если будет назначено новое рассмотрение, Ходорковского и Лебедева надо для начала освободить. Хотя бы временно. А вот Навального уже освободили – до вступления в силу приговора. Что это означает? У нас теперь всех так будут освобождать?

– Как ни дико это прозвучит, само по себе это освобождение – абсолютно законное, хотя и беспрецедентно уникальное действие со стороны прокуратуры и со стороны суда апелляционной инстанции. Уж какими мотивами руководствовались прокуратура и суд, идя на эти беспрецедентные меры и реализуя их в таком ураганном темпе, – это вопрос другой, и тут особых сомнений нет, что силы были "потусторонние". Но какие бы ни были мотивы, как бы мы ни относились к людям, которые всё это исполнили, само по себе действие – абсолютно законное. Я бы даже сказал – близкое к образцово законному, если бы они сослались на все доводы, на которые должны были сослаться. А они привели не все основания, потому что с 2010 года по обвинениям в сфере предпринимательской деятельности законом запрещено избирать меру пресечения в виде заключения под стражу. А в данном случае речь идёт именно о мере пресечения, которая была изменена при постановлении приговора. Пока приговор в силу не вступил, человек, согласно, Конституции, является невиновным. И речь идёт всего лишь о мере пресечения.

- Очень скоро, 6 августа, Верховный суд будет рассматривать надзорную жалобу на приговор Хамовнического суда – по второму делу. Может ли на результат повлиять сегодняшнее решение ЕСПЧ?

– Могу сказать, что 6 августа мы, конечно же, будем говорить о том, что есть такое решение ЕСПЧ. Это будет началом разговора, но не окончанием. Более глубоко я сейчас не готов сказать: сначала нам надо 200 с лишним страниц сложного текста на английском языке осмыслить, проработать, проанализировать.

- Какова связь между первым и вторым приговором, которая позволит вам ссылаться на решение ЕСПЧ?

– Взаимосвязь между первым и вторым приговором есть. Она не везде и не во всём прямая и линейная, это отдельный большой разговор. Могу назвать самую простую и очевидную связь: во втором приговоре Хамовнического суда к наказанию присоединено частично не отбытое, как там сказано, наказание по первому приговору, назначенное Мещанским судом. Кроме того, есть то, о чём мы говорим постоянно: дважды за одно. В одном деле - налоги, в другом – похищено то, с чего не уплачены налоги. Это не просто повторное осуждение за одно и то же, а осуждение по взаимоисключающим обвинениям. И с этим всем нам ещё предстоит разбираться.

- Скажите честно: вы на самом деле верите в какие-то позитивные перспективы для Михаила Борисовича?

– Во-первых, честно я отвечаю всегда. Во-вторых, я в таком жанре не рассуждаю. Я юрист и работаю с фактами и с законом. Поэтому отвечу банально: надежда умирает последней, а когда появляется новая надежда, то грех рассуждать о том, что всё совсем плохо и безнадёжно.

Беседовала Ирина Тумакова, "Фонтанка.ру"