Владимир Путин 31 июля принял окончательное решение о строительстве высокоскоростной железнодорожной магистрали (ВСМ) «Москва – Казань» (через Владимир и Нижний Новгород) стоимостью триллион рублей. Затем эта дорога пойдет на Екатеринбург. И далее… Президент уже предполагает, что трассу дотянут в конечном счете до Красноярска.
Решение поражает своей экономической непродуманностью. Еще недавно казалось вполне очевидным, что ВСМ должна связать Москву с Петербургом. Во-первых, численность населения нашего города больше совокупной численности Владимира, Нижнего Новгорода, Казани и Екатеринбурга (сибирские города плюсовать нет смысла, поскольку ВСМ за Уралом при нашей останавливающейся экономике – не более чем сказка).
Во-вторых, интенсивность пассажиропотока между двумя столицами определяется не только числом жителей, но также циркуляцией бизнесменов, чиновников и туристов, которых здесь намного больше, чем к востоку от Москвы (а с учетом переноса к нам всех возможных судов станет еще больше). Окупаемость казанского направления рассчитана на столь отдаленную и неопределенную перспективу, что фактически можно говорить об отсутствии в проекте всякой экономической основы вообще.
Но главное даже не это. Ликвидация проекта ВСМ «Москва – Петербург» ради сомнительной восточной затеи полностью расходится с реалиями мировой экономики XXI века. В последние годы социологи (например, Ричард Флорида) показали, что наиболее интенсивное экономическое развитие происходит в так называемых мегарегионах. Их по всему миру насчитывается лишь четыре десятка.
Мегарегион представляет собой несколько крупных городов, находящихся на сравнительно небольшом расстоянии друг от друга и связанных интенсивным транспортным сообщением, позволяющим людям быстро перемещаться в данном пространстве. Города с развитой наукой, высокотехнологичной промышленностью и расположенными поблизости зонами отдыха хорошо дополняют друг друга. В итоге при стагнации одних отраслей экономики (неизбежной в наше время) кадры быстро переливаются в другие отрасли, позволяя избежать массовой безработицы.
Объективные предпосылки для формирования такого мегарегиона у нас в стране есть только между Москвой и Петербургом. ВСМ, снижающая время сообщения с нынешних 4 до 2 – 2,5 часа, могла бы стать важнейшим фактором ускорения деловых коммуникаций и развития перспективной зоны отдыха на природе между двумя столицами.
Более того, мегарегион в обозримой перспективе мог бы распространиться до Хельсинки. Причем финская столица уже сейчас связана интенсивным паромным сообщением с Таллином, который наряду с Петербургом является важнейшим по привлекательности туристическим объектом северо-запада Европы. В общем, четырехугольник «Москва – Петербург – Хельсинки – Таллин» как природой, так и историей буквально создан для ускоренного развития, которое нуждалось лишь в том, чтобы государство его слегка подтолкнуло. Но вместо этого предполагается пустить триллионы рублей на странное продвижение к Уралу.
Впрочем, почему же странное? Если развитие мегарегионов – это тенденция XXI века, то проекты типа ВСМ «Москва – Казань» полностью определяются философией XIX столетия, несмотря на современное техническое наполнение.
Кремль все больше чувствует, что Россия если не распадается, то, по крайней мере, расползается. Отдельные регионы пока не имеют серьезных стимулов к тому, чтобы стремиться выйти из состава нашего государства, но уже не имеют и оснований к тому, чтобы сильно радоваться единству России. Дальний Восток и Сибирь объективно будут интенсифицировать экономические связи с Японией, Китаем, Кореей. Европейской части России от Сибири нужны лишь нефть и газ, тогда как деловые и туристические связи нас тянут к Западу.
Для того чтобы сохранить чувство общности, сверху вниз спускается интенсивная патриотическая демагогия, которая пока еще хорошо воздействует на некоторую часть населения. Однако в Кремле понимают, что если не привязать глубинку к столице чем-то более ощутимым, нежели политическая трескотня, и в Казани, и на Урале, и в Сибири рано или поздно задумаются о том, зачем им нужна Москва с раздувшейся от богатства и власти элитой, принципиально не желающей замечать, существует ли еще какая-то жизнь за МКАДом.
Если не считать ВСМ «Москва – Казань» заведомой глупостью, то единственным объяснением такого дорогостоящего и экономически бессмысленного проекта может считаться лишь намерение Кремля всеми возможными способами удержать от краха империю. Мне лично трудно поверить, честно говоря, в то, что ВСМ сможет сформировать интенсивно функционирующий мегарегион в пространстве между Москвой, Нижним Новгородом и Казанью, но в Кремле явно хватаются за соломинку. Тем более что лоббисты наверняка хорошо раскрасили свой проект.
Лоббистская составляющая, кстати, во всей этой истории очень важна. Недавно в статье «Сурков пошел за Сердюковым» я предложил гипотезу о том, что представляет сегодня так называемая борьба с коррупцией. Если суммировать одной фразой, то это – борьба между собой различных групп интересов, при которой относительно слабые лоббисты проигрывают (и объявляются коррупционерами ради успокоения народа), а сильные продолжают осваивать значительные объемы государственного финансирования.
О слабых, т. е. тех, которые связаны с сердюковским Минобороны и курируемым Сурковым проектом «Сколково», я тогда и написал. К сказанному раньше можно добавить, что недавно прошла информация о переносе части многотриллионного финансирования российского ВПК с ближайших лет на конец текущего десятилетия. Фактически это, скорее всего, означает сворачивание некоторой доли тех бюджетных расходов, из-за несогласия с которыми Кудрин вступил в конфликт с Медведевым в 2011 г. и вынужден был подать в отставку.
Теперь же мы видим, кто сегодня доминирует в борьбе влиятельных групп интересов. РЖД Владимира Якунина получит на реализацию казанской затеи, а также на реконструкцию БАМа и Транссиба, деньги из Фонда национального благосостояния (ФНБ). Брать, собственно, больше неоткуда. Бюджет на фоне падения темпов роста ВВП входит в длительный кризис. Частный бизнес не станет тянуть на себе проект с проблематичной окупаемостью. Остается лишь ФНБ. Никаким благосостоянием, правда, это все для России не обернется, но у влиятельных групп интересов сегодня существуют свои мотивы деятельности. Мало связанные с интересами общества.
Дмитрий Травин,
профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге
