«Известия» поделились с читателями сенсационной новостью о том, что МВД усмотрело признаки саботажа в Центре Хруничева. Дескать, сотрудники флагмана отечественной космической отрасли умышленно портили ракетные двигатели. Словом, все возвращается на круги своя: ракеты «Протон», взлетев, падают обратно на землю, а уходящие из обращения слова, стряхнув с себя архаическую пыль, возвращаются в современный лексикон.
«Известия» поделились с читателями сенсационной новостью о том, что МВД усмотрело признаки саботажа в Центре Хруничева. Дескать, сотрудники флагмана отечественной космической отрасли умышленно портили ракетные двигатели. Словом, все возвращается на круги своя: ракеты «Протон», взлетев, падают обратно на землю, а уходящие из обращения слова, стряхнув с себя архаическую пыль, возвращаются в современный лексикон.
Саботаж есть «сознательное неисполнение определенных обязанностей или небрежное их исполнение». Этимология этого слова происходит от французского Sabotage, где sabot – деревянный башмак, используя который французские текстильщики-вредители, дешево и сердито, блокировали работу ткацких станков. Классический пример «саботажника» – мультяшный пират Крыс из «Тайны третьей планеты». Тот самый, что под обманной личиной доктора Верховцева подсыпал в смазку алмазную пыль и вывел из строя всех роботов планеты Шелезяка. (К слову, по версии «Известий», нынешние «саботажники» из Центра Хруничева также занимались чем-то подобным, якобы умышленно подбрасывая в коллектор для подачи воздуха двигателя второй ступени ракеты инородные предметы.)
Особо остро наша страна столкнулась с проблемой реального саботажа в период становления молодого советского государства. Причем буквально в первые же часы его, государства, существования – саботажники не выполняли постановлений Советской власти, запутывали учет и делопроизводство, портили машины, уничтожали сырье. Достаточно сказать, что уже 19 ноября 1917 года на Совнаркоме был заслушан доклад тов. Сталина «О мерах борьбы с саботажем», по итогам которого было принято следующее решение:
«Рекомендовать комиссарам детально изучить сметы по своим министерствам. Если выяснится, что служащие министерств получили свое жалованье по 1-е января 1918 года, то принять самые энергичные меры для возвращения этих денег обратно по ведомствам. Перед арестом и преданием суду не останавливаться. Предложить служащим, получившим жалованье вперед:
1) или работать, подчиняясь власти правительства,
2) или вернуть деньги.
В случае отказа судить их, как за воровство народного имущества».
А еще неделю спустя Военно-революционный комитет четко сформулировал свое отношение к саботажу: «Чиновники государственных и общественных учреждений, саботирующие работу в важнейших отраслях народной жизни, объявляются врагами народа. Их имена будут опубликовываться во всех советских изданиях, и списки врагов народа будут вывешиваться во всех публичных местах. Люди, которые усугубляют хозяйственную разруху и подрывают продовольствие армии и страны, являются отверженными и не имеют права на пощаду. Они объявляются под общественным бойкотом».
Если верить официальной советской историографии, подобные меры возымели должное действие и уже к январю 1918 года целые группы саботажников стали «каяться» и просить Советское правительство принять их на службу.
Подводя итоги борьбы с саботажем, В. И. Ленин в марте 1918 года писал: «…теперь мы саботаж сломили. «Красногвардейская» атака на капитал была успешна, была победоносна, ибо мы победили и военное сопротивление капитала, и саботажническое сопротивление капитала».
Правда, очень быстро всплыла новая проблема – резко усилились должностные преступления (злоупотребления, бюрократизм, растраты). Так что даже пришлось создавать при ВЧК новый специальный отдел по борьбе с преступлениями подобного рода. А вот отдел по борьбе с саботажем, напротив, ликвидировали. И как вскоре выяснилось, поторопились, хотя особое упоминание о саботаже в УК образца 1926 года все-таки включили.
Поделиться18 мая 1928 года в Москве, в Колонном зале Дома Союзов, открылся знаменитый «шахтинский процесс» – судебный процесс над «вредителями» в угольной промышленности в Шахтинском районе Донбасса. Так началась борьба с «вредителями», с этими «врагами с логарифмической линейкой», как их называла тогдашняя печать. Судебное разбирательство продолжалось почти три недели. В его ходе, в частности, было установлено, что «в целях срыва промышленности и дискредитирования социалистической рационализации производства была в высшей степени тонко разработана и проводилась в жизнь система вредительства именно под видом рационализации производства».
В итоге 11 человек подсудимых были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. Пятерых из них расстреляли уже три дня спустя, а для шести остальных расстрел был заменён 10 годами лишения свободы. Четверо обвиняемых (в том числе двое германских граждан) были оправданы и четверо (в том числе один германский подданный) приговорены к условным срокам наказания. Остальные – к лишению свободы сроком от 1 до 10 лет с поражением в правах на срок от 3 до 5 лет. Лишь много десятилетий спустя станет известно, что умерший в том же 1928 году член-корреспондент АН СССР Владимир Грум-Гржимайло, в своём предсмертном письме написал тогда: «Все знают, что никакого саботажа не было. Весь шум имел целью свалить на чужую голову собственные ошибки и неудачи на промышленном фронте… Им нужен был козел отпущения, и они нашли его в куклах шахтинского процесса».
С этого момента в обывательский обиход прочно вошло слово «вредитель» как более доступное и понятное, в отличие от его французского аналога. Вредителей взялись сыскивать всюду – они становились причиной нехватки товаров в магазинах, отсутствия воды в кранах, опоздания поездов, неурожаев сельхозкультур, и прочая, и прочая. На фоне подобного рода разоблачительной «мелочевки» регулярно всплывали процессы, по масштабу сопоставимые с «шахтинским».
Так, в конце ноября 1930 года, все в том же Колонном зале, судили так называемую «Промышленную партию», в которой, если верить обвинительному заключению, состояло около двух тысяч человек, однако на скамье подсудимых в итоге оказались всего восемь «стрелочников». Которые, в отличие от «шахтинцев», все поголовно признались и покаялись в содеянном. Кроме вредительства «промпартийцам» вменяли и куда более тяжкие обвинения: якобы те помогали французскому Генштабу (!) готовить иностранное вторжение в Советский Союз (!). 7 декабря 1930 года печально известный прокурор Вышинский огласил приговор: пятерых подсудимых приговорили к смерти. Впрочем, в данном случае обошлось малой кровью – ни один человек не был казнён: расстрел заменили десятью годами заключения.
А вот что писали в те дни все те же «Известия», которые нынче отслеживают дело саботажа в Центре Хруничева: «Развернутое социалистическое наступление по всему фронту неизбежно связано с дальнейшим обострением классовой борьбы. Кулак, нэпман, старый буржуазный спец при помощи злостных бюрократов под идейным прикрытием правых оппортунистов пытаются организовать контрнаступление в целях срыва социалистического наступления. Не случайно, что в настоящее время были раскрыты три контрреволюционные вредительские организации: так наз. промышленная партия, крестьянская трудовая партия (Кондратьев и К°) и меньшевистская группировка Громана – Суханова. Эти организации, естественно, контактировали между собой, имея даже объединенный центр. <…> Тактика вредителей – осуществление планового вредительства, замедление всеми мерами темпов индустриализации путем "омертвления капиталов", затягивания нового капитального строительства, нерациональных вложений, нерационального использования механизмов и т. д. Вредители ставили своей задачей всяческое ослабление хозяйственной мощи Советского Союза, создание диспропорций между отдельными отраслями и подготовку всеобщего кризиса хозяйства к периоду интервенции. Дирижерская палочка находилась за границей, в руках русских капиталистов и помещиков, поддерживавших связи с соответственными правительствами…» ("Известия" от 7 ноября 1930 года).
Факты вредительства в ту пору массово сыскивались и в нашем родном городе. В частности, эту тему в своем выступлении на февральско-мартовском, образца 1937 года, Пленуме ЦК КПСС затронул сам Андрей Александрович Жданов. Из его уст прозвучала информация о том, что «на Кировской и Октябрьской железных дорогах вскрыто 8 вредительских групп; 10 групп на заводах города, а также в НКВД, в ПВО и в партийном аппарате...». А уж как саботировали генеральную линию партии представители научной интеллигенции! Согласно цифрам, озвученным Ждановым, один только «Институт красной профессуры с 1933 по 1936 год выпустил 183 человека. 32 из них уже арестованы. Из 130 оставшихся сейчас в Ленинграде – 53 выявлены как враги народа».
Вообще борьба с вредителями, равно как со шпионами и диверсантами всех мастей, аккурат к 1937 году достигла одной из своих высших точек. Далее, слава богу, история пошла вперед, а истерия – на спад. Последний, впрочем, сопровождался отдельными громкими всплесками, вроде «дела врачей-вредителей». А вскоре после войны саботаж и вовсе перестал рассматриваться как самостоятельное преступление. Ибо, как было сказано в 3-м издании БСЭ, «случаев саботажа в СССР практически не имеется».
Ну да, как было некогда пророчески сказано в заголовке одного из голливудских ужастиков, «иногда они возвращаются». Что ж, будем с интересом следить за всеми перипетиями намечающегося «хруничевского процесса». Любопытный, что и говорить, может получиться юридический прецедент.
Хотя, скорее всего, дело завершится… «получилось как всегда».
То бишь не усматривайте злого умысла в том, что вполне объяснимо глупостью.
