ПоделитьсяОна уехала из Луганска только один раз. Чтобы вывезти из зоны обстрелов восемь сирот-инвалидов. Уехала и сразу вернулась. Чтобы возглавить Дом ребенка для рожденных и брошенных уже в Луганской народной республике. Готовясь к наплыву оставленных детей, Ирина Копейка столкнулась с тем, что ее кабинет осаждают люди, готовые дать семью маленьким жителям территории войны. «Фонтанка» продолжает серию репортажей о Луганщине.
Луганский областной дом ребенка № 2 на окраине города огромен. И не только потому, что его обитатели ростом с табуретку — детей сегодня здесь в семь раз меньше, чем было до войны. Самому младшему 7 месяцев, самому старшему 3 года. Шестнадцать человек населяют группы с названиями «Кроха», «Капитошка», «Гномики». Еще трое, чьи матери сумели дать только тубинфекцию, временно находятся в профилактическом санатории.
Приют подобного, психоневрологического, профиля один на всю Луганскую область. Летом прошлого года в нем жили 120 детей, от нуля до 5 лет. До прошлого августа Ирина Анатольевна Копейка занимала должность заместителя главного врача по лечебной работе.
- Мы находимся рядом с поселком Металлист, и сюда очень много прилетало снарядов. Когда нас бомбили, самое безопасное место было между вот этими двумя стеночками, а дети – там в предбанничке, вот летит снаряд и сидим тут, потому что бомбоубежища у нас нет. Рядом попадали, дома горели. Тогда нас перевезли в пульмосанаторий, как будто безопасней.
Более безопасный Детский пульмонологический санаторий расположен в 9 километрах от аэропорта. Остаток июня и весь июль сотрудники Дома ребенка каждый день курсировали между интенсивно обстреливаемыми районами города.
– Здесь все готовили, варили, погружали, ехали на своей машине в пульмосанаторий, там детки все наши были. Там тоже не было бомбоубежища, на первый этаж мы спускались, если бомбили. На полу сидели, ждали.
Когда в здании санатория выбило последнее стекло, посовещавшись, решили – эвакуация. Детей погрузили в казенную машину и через Ростовскую область вывезли в Харьков. С ними уехала главный врач Екатерина Донцова. Ее заместитель Ирина Копейка осталась в Луганске вместе с восемью инвалидами, которых побоялись отправлять из-за возраста и состояния здоровья.
Оставшихся сирот разместили в Детской областной больнице, расположенной в центре Луганска. Электричества и воды к тому времени уже не было и там. Реанимацию запитывали от дизельного генератора, и «можно было пожить».
- И когда уже рядом прямо снаряд попал, то тогда ополчение всех детей вывезло, я с ними доехала до Изварино (пограничный пункт с Россией. – Прим. ред.). Они были очень маленькие, и один вообще не мог... его берешь в руки, и у него судороги. Мы боялись, что мы его не довезем. Я всю дорогу переживала, он же судорожный, но доехал живой.
Из России детей переправили в Харьков. Вернувшаяся в Луганск Ирина Анатольевна в условиях полного отсутствия средств коммуникации с трудом, но выяснила — ее инвалиды воссоединились с первой партией сирот и теперь в безопасности.
– Почему я не уехала? Я не посчитала нужным уезжать на ту территорию. Я здесь живу, здесь мой дом, моя работа. Куда я поеду? Все равно дети – они существа аполитичные. Есть дети, их надо лечить, их надо кормить. И я осталась. Я здесь живу и буду жить.
– А предыдущая главный врач, получается, считала по-другому?
– А предыдущая главный врач посчитала, что она хочет в Украине жить, и поехала туда жить. А меня все устраивает здесь.
Из 249 человек, работавших в Доме ребенка до войны, Луганск покинули 80. Тридцать два сотрудника, включая главного врача, уехали на подконтрольную Киеву Украину, остальные — в Россию. Ирина Анатольевна основной причиной переезда коллег считает не политические пристрастия, а страх за свою и близких жизнь.
ПоделитьсяСама Копейка, проводив детей, осталась без работы. В конце сентября к ней домой пришли представители правительства ЛНР и предложили возглавить уже республиканский Дом ребенка. Изначально разместились ближе к центру – в помещениях областного приюта на Керамической улице. На площадь Ленина в свои родные, между которыми укрывались летом, «стеночки» вернулись под Новый год, «когда перестали бомбить».
Правительство ЛНР выделяет бензин для детдомовского уазика. До войны его хотели списать, но уехавший в Харьков автомобиль так и не вернулся, поэтому силами водителя и нового главврача пришлось реанимировать «бобик». Продукты получают из гуманитарного конвоя МЧС – тушенка, сгущенка, крупы, один раз выдали свежую рыбу. Дети в возрасте от нуля до трех нуждаются в несколько ином питании.
Местные жители приносят овощи, батюшка из соседней церкви делится молоком, на нем варят манную кашу. Выручают благотворительные организации и частные лица из России. Ирина Копейка по памяти перечисляет меценатов: «Фонд помощи Новороссии», «Питерское братство», жители Ялты. В воскресный день, 8 марта, холл детдома, приемная и кабинет главного врача забиты коробками и мешками – гуманитарная помощь сразу от трех организаций.
- Так получилось, что по границе все в один день приехали, и вот тут все завалено, и я здесь живу. Мне же надо, чтобы пришли кладовщики, все позаписывали, все поставили на приход. И тогда я смогу это все убрать.
Видео – Илья Трусов, "Фонтанка.ру"
Восемь кубов весом полторы тонны – это уже второй груз от имени молодежи Красногвардейского района Петербурга. В коробках и мешках, привезенных Антоном Чернышевым в этот раз, все то, о чем писала ему Ирина Копейка в социальной сети. Средства от аллергии, от судорог, от спазмов, против ожогов, от воспаления глаз, от поноса. Также главный врач просила консервы до 3 лет, 10-литровое ведро, два пластмассовых таза, 5 и 25 литров, электропечь, лампочки и пищевую соду. В списке необходимого 59 наименований.
Антон приехал в детский дом с цветами. Лица нянечек убеждают — он прав.
– Как приятно! – забывает о спящих детях одна.
– Тихо! – сквозь улыбку шипит на нее вторая.
– Мне давно хлопец цветов не дарил, – пытается оправдаться.
– Да еще такой симпатяга, – соглашается напарница.
В комнате, где спят четыре девочки и три мальчика трех лет, все вокруг розовое, желтое, синее – яркое. Мир, где жарко спать под пестрым одеялом после вкусной каши. Мир, в котором ничего не «бýхает», а сползшее на пол одеяло поправит чуткая, как у мамы, рука.
Антон на цыпочках проходит к кроваткам, раскладывает игрушки, девочкам — еще и по тюльпану. Один из мальчиков, несмотря на старания, все равно просыпается.
- Его родители погибли. То есть мама погибла, папа объявлен в розыск, если узнаем, что папа погиб, будем готовить на усыновление.
Ирина Анатольевна говорит, что у детей до года война не остается в памяти: «У нас был мальчик, год и два ему, вот он все время говорил: «Бабушка, смотри – бýхает, смотри, опять летит».
Ирина Копейка ведет в изолятор, где живут еще более младшие, недавно поступившие дети. Они здесь «на выхаживании».
– Самая маленькая. Саша. Недоносок, кило триста, но уже подросла. А это Миша. Худющий был, из подвала достали.
– Из какого подвала?
– Привезли со Стаханова, их мама... – Ирина Анатольевна запинается. – Голодные они были, и вот уже подрос за две недели.
– А мама где?
– А мама оставила. Временно, потому что говорит, нечем их кормить. Четверо их, но у нас только один, остальные старшие. Он вообще был худой, вот такая кожа, мы его потихоньку откармливаем. Он на индивидуальном питании, посчитали по белкам, жирам, чтобы вывезти его из этого состояния. Сейчас уже видите – ходит. Год и два ему.
ПоделитьсяНа днях в Дом ребенка позвонили из роддома и сказали, что привезут еще троих отказников. Итого с октября по март 21 ребенок в возрасте до 3 лет, оставшиеся без родителей на территории Луганской народной республики. Ирину Копейку удивляет даже не то, что от детей стали отказываться реже. За полгода пятеро сирот уже отданы, еще трое проходят стадию оформления документов. Институт судов в ЛНР пока не сформирован, поэтому на данном этапе возможна только опека.
– Многие хотят усыновить. Я не знаю, что с людьми произошло. Переосмысление ценностей. У меня есть одна, у нее своих трое, а она говорит: «Для чего я вообще жила? Мне надо много детей, и я буду усыновлять».
Юлия Никитина,
«Фонтанка.ру»
