Вокруг — «агрессивная гомофобия». Так нам, во всяком случае, говорят. Гомофобия — это вообще что-то очень агрессивное и плохое. Пожалуй что, даже похуже, чем расизм с антисемитизмом. Об этом нам тоже рассказывают.
Правда, совсем еще недавно вроде как не было никакой гомофобии.
Вспомним конец 90-х – начало 2000-х. Ельцин, который — в ответ на упреждающий «каминг-аут» кандидата на правительственную должность Андрея Черкизова — отмахнулся: «Я к своим министрам в постель не заглядываю» (об этом потом сам Черкизов рассказывал). Вспомним проект «Эха Москвы» — «Одна семья времен Владимира Путина» — серия передач в 2002, по-моему, году. Среди этих передач запомнился сюжет про семью двух лесбиянок — корректный, занимательный сюжет, с подробностями, не сексуальными, конечно, а, скорее, этнографическими. Совершенно спокойное бытование гей-клубов. Совершенно нейтральное бытование темы в юморе, в кино, в книгах. Кто-нибудь помнит страшный скандал после вызывающего интервью Аллы Пугачевой в самой многотиражной газете страны «МК» (октябрь 1999 г.), — в котором Алла Борисовна назвала себя «королевой гей-сообщества» и еще много чем наэпатировала своего интервьюера? Не помнит никто? А знаете почему? Да потому, что не было никакого скандала — только Артур Гаспарян (интервьюер), по его собственным словам, «тихо сполз со стула».
А знаете, когда появилась «агрессивная гомофобия»? Когда в сторону еще не совсем списанной мировым сообществом в утиль путинской России полетели первые толерантные кирпичи? А когда Юрий Михайлович Лужков не одобрил гей-парады. Тот самый Лужков, под властью которого прекрасно расцветали все цветы радуги (в том числе гей-клубы), на вечеринках у которого пели существа любых гендерных очертаний… Просто Лужкову не понравилась идея «парада». Думаю, что идея гетеросекс-парада ему бы тоже не очень пришлась по душе. Да что там Лужков… Вот агрессивно-гомофобская цитата: «Плохо быть гомофобом, но плохо быть и воинствующим педерастом. Есть маятник. Хорошо, что вместо гомофобии пришло понимание. Плохо, когда требуют избыточного внимания. Я не люблю, когда путают позу с позицией. Мне не нравится, когда маятник зашкаливает. Ни в ту, ни в другую сторону. Общество стало понимать, что есть меньшинства, что их права должны быть соблюдены, – это слава богу. К сожалению, начался другой процесс, тут членам этого "профсоюза" не хватило ума остановиться». Это знаете кто сказал? Да тот самый Андрей Черкизов, первый каминг-аутер российской элиты. Причем сказал очень давно, в 1997 г. Когда даже до гей-парадов еще дело не дошло.
Так что вся история про «агрессивную гомофобию» — до недавнего времени — это история про агрессивное, наглое разрушение общественных приличий «воинствующими педерастами». Именно общественные приличия как таковые стали объектом их нарастающей во всемирном масштабе атаки. Я бы сказал, что это — новая волна такого «похода против пристойности». Первая волна была в эпоху «сексуальной революции» — давно дело было, тогда бунтовали против «пережитков викторианской эпохи», против ханжества и лицемерия. Интересно, однако, что тогдашняя проповедь промискуитета была более честной, чем сегодня, — тогда она подавалась именно как «неприятие нормы», как пропаганда аморализма. Но после «отката» 80 – 90-х гг., после мировой «консервативной контрреволюции», после возвращения молодежи к традиционным ценностям «зашли с тыла».
В результате манипулятивного выверта «защита прав гомосексуалистов» оказалась включена в «традиционную систему западных ценностей», а всякого рода «массовые гей-аксессуары» — вроде гей-парадов — превратились в объект агрессивного «морального» покровительства. «Елизаветинство-второе» с его «культом неприличности» вывернуло пуританское «викторианство» наизнанку и с той же нарочитой, лицемерной навязчивостью полезло в постели к министрам и простым гражданам — требуя от них теперь столь же ханжеской «гомотолерантности», сколь раньше домогалось сохранения невинности до брака.
Но в России устроить бучу вокруг борьбы с гомофобией всё как-то не получалось. Слишком много было в общественном отношении ко всему этому юмора и здравого смысла. Слишком вменяемыми были наиболее влиятельные и статусные геи. И слишком противными представали на этом фоне истеричные качатели парадных прав.
И тогда пришел Милонов.
Что делает Милонов, когда — к огромному восторгу и удовольствию демонстрантов с радужными флагами — истошно выкрикивает им вслед дразнилки не то пионерлагерного, не то просто лагерного уровня? Он ведёт себе непристойно. Как и тогда, когда жалуется в ФСБ на радужного Цукерберга (кстати говоря, в жалобах на политическую ангажированность "Фейсбука" в украинском конфликте, о чём давно и всерьёз спорят в сообществе, Милонов не замечен).
Что делает Милонов? Он оказывает «воинствующим педерастам» прямую, непосредственную и неоценимую помощь. Потому что сам по себе «гомодискурс» для них несоизмеримо менее важен, чем возможность выбить общество (да и человечество) за грани пристойности. «Вывернуть» правила приличия наизнанку окончательно и бесповоротно. Утвердить свой «культ неприличности» — а для этого респектабельное, моральное, традиционное поведение приравнять к варварству, к извращению. Объявить неизвращенное поведение перверсией. Значит, прежде всего нужен образ врага — агрессивного, глупого «гомофоба», ведущего себя непристойно — вместе с «воинствующими» и заодно с ними.
И тут появляется Милонов, и вместо вменяемой, спокойной позиции силы, с которой у нас по этому поводу изредка высказывались респектабельные представители гетеросексуального большинства, лишенные каких бы то ни было «фобий» (будь то Ельцин, Лужков или Путин), — вместо этого начинается непристойная клоунада…
Я не раз спорил с Виталием Милоновым (кстати, повторю здесь то, что говорил о нем много где и много кому, — этот человек был мне известен как человек талантливый, способный, умный, искренне верующий, очень профессиональный: в конце концов, руководить комитетом по законодательству в парламенте Петербурга — огромный по объему и очень сложный труд, с которым Милонов справляется, во всяком случае раньше справлялся). Я говорил ему: «Виталий, такой стиль твоей борьбы с геями приведет к одному результату — твоё имя теперь все будут вспоминать исключительно через запятую с геями, а про то, что ты был против них, не вспомнит никто». Надо сказать, в те давние годы Виталий отвечал корректно, мотивировал свою стилистику какими-то политтехнологическими мотивами, во всяком случае, от этой стилистики как личность все-таки отстраивался.
А сейчас он полностью слился со своим стилем. И каждая его выходка теперь — неоценимое приобретение для врагов общественной нравственности. Повод — ехидно покручивая пальцем у виска — отождествить именно с милоновщиной любые попытки общественной самозащиты от «культа неприличности». Объект для фальшивого и ханжеского красноречия тех, кто без Милонова выглядел бы жалким клоуном на известной службе, а теперь, на фоне Милонова, «даёт» интеллигентного и культурного защитника прав и свобод.
Каждый его демарш — сам по себе непристойность, он повышает уровень непристойности в обществе, за что и борются на самом деле те, против кого будто бы борется Милонов. А еще хуже то, что свою гей-парадную, скоморошью стилистику он подает от имени здравого смысла, от имени традиционных ценностей, от имени Церкви. И хотя Бог поругаем не бывает — но людей (к которым, кстати, относится и Виталий), принадлежащих к моральному большинству, верующих в Бога и объединенных в Церковь, — их, к сожалению, иногда получается и подвергнуть поруганию, и опошлить, и высмеять. Очень печально, что всё это получается делать в последнее время при активном участии Виталия Милонова.
Дмитрий Юрьев
