Отдавать ли Исаакиевский собор и Спас на Крови церкви или нет? Не отдавать неудобно: церковь просит вернуть храмы верующим, заявляет о готовности содержать произведения искусства в надлежащем состоянии, обещает сохранить доступность для всех желающих. Но неверующие не верят. Да и многие из тех, кто воцерковлен, воспринимают, например, Исаакий в первую очередь не как место для молитв, а как музей.
И таких в нашем особенном городе очень много: большинство ныне здравствующих взрослых горожан и несколько поколений до нас родились и жили в Ленинграде, и ходили в Исаакиевский собор смотреть на маятник Фуко и любоваться городом с колоннады. А Спас на Крови помнят в непременных лесах, увековеченных песней Александра Розенбаума.
И наверняка вспоминают блокадники, что во время войны в Спасе был морг, а в начале 60-х реставраторы в центральном куполе нашли неразорвавшийся немецкий фугас, застрявший в перекрытиях свода и пролежавший там в опасном состоянии без малого 20 лет. Операция по его изъятию и обезвреживанию вошла в мировую историю верхолазного и саперного дела. Так храм устоял во второй раз: к этому моменту он должен был быть давно разобран - в 1931 году Областная комиссия по вопросам культов вынесла решение о целесообразности разборки Спаса на Крови, но реализация этой идеи была перенесена на неопределенный срок. В 1938 году вопрос был поставлен снова, но с началом Великой Отечественной войны перед руководством города встали совсем другие задачи.
Службы в Исаакиевском соборе прекратились в 1928 году, и тогда же началась музейная история храма. Значительная, полная научных открытий и реставрационных подвигов. Я читал, что именно благодаря созданию в стенах храма в 1931 году Государственного антирелигиозного музея Исаакиевский собор избежал трагической судьбы храма Христа Спасителя в Москве и множества других церквей по всей России – Исаакий не только не разрушили, но и сохранили практически все внутреннее убранство. Хотя изъятие драгоценной утвари в пользу голодающих Поволжья все же имело место.
25 лет назад возобновились службы в Исаакии, а в 2004 году, спустя более чем 70 лет после последнего богослужения, состоялась литургия в музеефицированном в 70-е годы Спасе на Крови. И уже много лет верующие и любопытствующие – под одной крышей. Но вот вопрос о земной принадлежности храмов (в неземной никто не сомневается) вновь встал ребром.
Я убежден, что храм всегда остается храмом вне зависимости от наличия или отсутствия музея в нем. Но здание храма должно сохранять свое изначальное предназначение. Да и изменить его на самом деле невозможно, сколько бы ни пытались тираны или стихии.
Возьмите, например, Айю Софию в Стамбуле. Чего только там не было! До постройки собора Святого Петра в Риме более тысячи лет Святая София была крупнейшим христианским храмом в Европе, затем пять веков – мечетью и последние 80 лет – музеем. А ощущение, когда входишь, несмотря на то, что вместо ликов архангелов видны суры, – все равно как в православном храме. Хранят эти стены и христианскую святость, и православную мудрость, несмотря на толпы туристов, которые топчут древние полы и прикасаются к древним стенам; несмотря на то, что с 2006 года в одном из приделов храма вновь проводятся мусульманские обряды.
Или более знакомый пример – храм Феодоровской Божией Матери у Московского вокзала. Мне довелось участвовать в восстановлении собора. Там в советское время был молокозавод. До начала реставрации все было оклеено внутри кафельной плиткой. И, конечно, -- ни куполов, ни креста, ни колоколов. И все же чувствовалось что-то особенное, узнавалась храмовая атмосфера и в таком изуродованном виде. А теперь вновь восстановленный собор опять встречает и провожает колокольным звоном и блеском куполов пассажиров на Московском вокзале.
И соборы, о которых идет речь, всегда оставались храмами, даже когда Исаакий был антирелигиозным музеем, а Спас на Крови – хранилищем декораций Малого оперного театра.
Вернуть церкви соборы нужно, но музейно-туристические их функции умалять нельзя ни в коем случае. Вся Италия со своим аскетичным строгим католичеством живет за счет туристов (не паломников), посещающих исторические храмы. И во имя этого даже в Ватикане дресс-код ослаблен. Например, в действующей Сикстинской капелле, куда толпы туристов приходят полюбоваться на фрески Микеланджело, к посетителям только два требования – не фотографировать и не разговаривать громко. А лучше вообще молчать.
В некоторых римских храмах летом женщинам выдают одноразовые накидки из целлофана – можно на плечи накинуть или импровизированную юбку сделать, если дама в шортах. Не уверен, что такой вид более симпатичен святым отцам, но вроде бы так все условности соблюдены, хотя выглядит эта целлофановая «скромность» довольно странно. При этом, не обращая никакого внимания на бродящих по храму туристов, священники принимают у исповедален верующих, работа над спасением душ идет своим чередом.
В европейских храмах вход свободный, но подъем на купола с видовыми площадками и экскурсии в храмовые сокровищницы – за деньги. Всюду стоят двуязычные таблички, поясняющие историю храмов, помогающие туристам сориентироваться. Кроме того, при исторических соборах, как правило, существует широкая сувенирная индустрия, позволяющая церкви зарабатывать и за счет туристов поддерживать храм и помогать нуждающимся прихожанам.
В соборе Святого Павла в Лондоне в определённое время проходят экскурсии, а в пять часов вечера проводятся богослужения, и туристы могут на них присутствовать.
Такая европейская компромиссная музейно-церковная традиция складывалась и совершенствовалась многие годы. Сегодня туризм и вера в европейских городах не противоречат друг другу. Получаются такие церковные музеи или светские храмы, где для всех двери открыты, церковные служители не считают себя, как говорится, святее папы римского, а туристы с уважением относятся к святыням.
Я уверен, что и в нашей ситуации удастся примирить две стороны. Хотя, например, в случае с Никольским храмом, который остался резиденцией Музея Арктики и Антарктики, драгоценное научное содержание, на мой взгляд, -- не менее важно, чем церковные стены. Вместе с коллегой Артуром Чилингаровым мы обращались к премьер-министру Дмитрию Медведеву с просьбой о сохранении уникального музея в здании бывшего единоверческого храма. Коллекция музея настолько сильно срослась с этими стенами, что перевезти ее в другое место невозможно – многие экспонаты просто погибнут или утратят свою ценность.
А коллекция Исаакиевского собора – это собственно он сам. Его грандиозная архитектура, интерьеры, витражи, и все это нужно изучать, поддерживать, реставрировать и показывать всему миру. Потому музей необходим.
Ценность Спаса помимо архитектурной уникальности – историческая. Ему тоже необходимы научные сотрудники и музейный подход к сбережению артефактов.
И все же вернуть соборы церкви нужно.
Все-таки Спас на Крови – это воздвигнутый православным народом памятник своему православному царю-мученику. Это будет исторически справедливо. Передача же Исаакиевского собора верующим как бы возвратит небесному покровителю Петра Великого Исаакию Долматскому его обитель. Может быть, все вместе это сыграет какую-то благую роль в современной судьбе Петербурга.
Член Совета Федерации Вадим Тюльпанов
