Старший на "Курске"

"Мы в жизни многого в человеке не замечаем, а когда его нет - несём цветы на могилу", - говорит вдова капитана I ранга Владимира Багрянцева. "Фонтанка" продолжает рассказывать о погибших подводниках с "Курска" и их родных.

Накануне годовщины гибели "Курска" "Левада-центр" опубликовал результаты опроса: как изменилось отношение граждан к этой трагедии. Социологи предлагали ответить на вопрос: "Все ли возможное сделали власти для спасения моряков?". Напомним, что на момент аварии президент Путин был у власти меньше года. В 2000 году 72 процента опрошенных ответили, что нет – власти сделали не всё. Только 6 процентов тогда затруднились ответить. Спустя 15 лет пропорции изменились. Теперь 40 процентов опрошенных считают, что власти сделали всё, чтобы спасти подводников. И 26 процентов не могут определиться с ответом.

"Пока мёртвым не покажут – не поверю"

Начальник штаба 7-й дивизии, капитан 1 ранга Владимир Багрянцев ушёл с "Курском" на учения как старший на борту. На эту лодку он попал случайно. В последний момент их поменяли местами с другим капитаном. Екатерина Багрянцева и не знала, что муж на "Курске".

- Когда я узнала об аварии, то сначала просто не поняла, – говорит она. – Мы с ним только 9 августа по телефону говорили… Это невозможно было понять. Мозг просто блокируется какими-то другими мыслями: у меня дети, надо к детям…

Миловидная женщина с очень светлой улыбкой. Сначала она совсем не хотела со мной разговаривать: столько, махнула рукой, сказано-пересказано за эти годы… Потом как-то потеплела, разговорилась.

Летом 2000 года она с младшим сыном была в Севастополе у родителей мужа. И как раз собиралась домой, в Видяево. Выехала в воскресенье, 13 августа. Планировала во время пересадки в Москве кое-чего закупить младшему сыну к 1 сентября. И ничего не знала о том, что случилось в Баренцевом море.

- Я позже всех узнала, – продолжает она. – В понедельник, 14-го, была в Москве. Там мне друзья сказали, что "Курск" лёг на дно. А я не знала, что там муж. И потом всё говорила: пока мне его мёртвым не покажут – не поверю.

Это произошло через полтора года, в феврале 2002-го, во время опознания в морге в Видяево. Владимира Багрянцева, горевшего во 2-м отсеке "Курска", опознавали по нательному кресту на цепочке.

Самый надёжный корабль

Они с женой познакомились в Севастополе. Оба – из семей моряков. Она училась на инженера, он – в Нахимовском училище. Причём в подводники попал не сразу.

- Когда он поступал, в Севастополе не было подводного факультета, – объясняет Екатерина. – Позже открыли – он сразу перевёлся. Он был из военно-морской семьи, отношение к подводникам у него было особенное.

И 20 с лишним лет он служил на подводных лодках того же типа, что "Курск". Считал, что это самый надёжный корабль в мире. А она моталась за ним по гарнизонам с двумя сыновьями.

- Сколько мы городов объездили – сейчас даже не скажу, – качает она головой. – В паспорте были сплошные штампы: "прибыл – убыл", "прибыл – убыл". Но это ведь нормально, правда?

Последние 3 года, после того как капитан Багрянцев окончил Академию, они жили в Видяево. Он возглавил штаб дивизии. В море ходить не перестал. Но перед уходом на учения с "Курском" позвонил в Севастополь, где в это время были жена и сын. И вдруг признался: дескать, в последний раз пойду в море, устал. Это было 9 августа.

Обиды на тех, кто, вероятно, виновен в гибели подводников, кто, как многие считают, мог их спасти – и не спас, у Екатерины нет.

- Это дела минувшие, ворошить теперь не надо, – качает она головой. – Ничего не изменить, погибших не поднять. Время идёт, у меня дети выросли, две внучки.

Только после гибели мужа она несколько лет не могла прийти в себя.

- Такое было состояние, я как будто постоянно ждала звонка от него: вот сейчас позвонит, – рассказывает. – Мы же в жизни многого в человеке не замечаем. А когда его нет – несём ему цветы на могилу. А надо при жизни больше любить человека, радовать его. Всё время спрашивать: как ты, что с тобой.

Иконка

Когда Владимира Багрянцева опознавали, у его вдовы была ещё одна примета: маленькая иконка в бумажнике. Капитан 1 ранга был человеком очень верующим.

- У Володи с собой всегда была эта икона, – рассказывает Екатерина. – Это удивительная история. Две одинаковые иконы Владимирской Божьей матери нам подарили в 1999 году, когда в Петербург приезжал патриарх. Володя всегда носил эту иконку с собой. И вот когда с лодки подняли его вещи, погоны были оплавлены… Ну, так у всех было, кто во втором отсеке… А эта бумажная икона, пролежавшая полтора года в солёной воде, сохранилась. Только по периметру – как обожжённая. Коричневый такой ободок. Удостоверение личности всё размыто, а на иконе – шрифт, лик, всё абсолютно чёткое. С тех пор эта икона у меня всегда с собой.

Семья Багрянцевых многих удивляла своей внезапной набожностью. Ладно – Екатерина. Но как это произошло с моряком, офицером, закоренелым материалистом, окончившим Нахимовское училище ещё в советском Севастополе, успевшим побыть в КПСС, было непонятно.

- Я об этом и сама часто задумываюсь, – признаётся Екатерина. – Володя был такой крупный, самобытный, характерный… Но вот так господь приводит людей.

Как-то так, говорит, они вместе "пришли к богу". Случилось это в году в 94-м, припоминает она, муж учился в Военно-морской академии в Петербурге, и однажды они вместе зашли в церковь.

- Пути господни неисповедимы, – кивает Екатерина. – Наступает такой момент, когда человек хочет что-то для себя найти. Мы узнали, что в храме Серафима Саровского на Чёрной речке, рядом с академией, есть священник Василий Ермаков. Не буду говорить вам про Божий промысел, ненужно это… Но вот, знаете, приходишь к человеку – и сразу понимаешь: твой человек. Правда, искренность, любовь – всё это было у отца Василия в полноте… Батюшка научил нас верить в Бога. И мы начали вдруг ощущать, что есть другой мир: радостный, благодатный…

Потом уже капитан стал ходить в церковь не только с женой, но и один.

- Помню, что он так и сказал: я изменился внутри, – продолжает Екатерина. – Вера в Бога – она же меняет человека. Происходит очищение ума.

После гибели мужа, уверена она, её к жизни вернули не столько сыновья и две внучки, сколько вера.

- Когда дали квартиру и я переехала в Петербург, сразу в храм пошла, к отцу Василию, – рассказывает. – И до его смерти, до 2007 года, трудилась в трапезной.

Она и теперь, говорит, много времени проводит в церкви. Даже на внуков почти не остаётся времени.

- Много времени работаю в храме, – объясняет. – Когда живёшь много лет церковной жизнью, очень трудно вернуться к светской.

Лучше него нет, а хуже мне не надо

Когда муж погиб, Екатерина осталась с двумя сыновьями. Старшему было 18 лет, младшему – одиннадцать. Замуж она больше не вышла.

- Не-ет, что вы, – улыбается она. – Почему? Я вам просто по-житейски объясню. Мы с мужем жили так хорошо… У меня очень яркая память о нём. У нас была очень интересная жизнь, наполненная. Он был удивительным человеком. Много читал, многим интересовался. Очень был самобытным, неординарным… У нас была очень хорошая семья, дружная. Володя был очень спокойный человек. Это важно. Женщина же – она более подвижна в эмоциях. И всегда важно, чтобы рядом был муж уравновешенный.

Оба сына начинали учиться на моряков. Но старший передумал – стал юристом. А младший, Игорь, окончил Нахимовское училище, потом – Военно-морской институт в Калининграде. Теперь он служит не просто как отец, а в точности как он: на Северном флоте, в Обнинске, на подлодке "Смоленск" – она того же типа, что был "Курск". Отговаривать сына Екатерина не пыталась.

- Это его жизнь, – объясняет. – Надо уважать выбор ребёнка. Мужчина же растёт, должен сам решать. Он очень любит эту работу.

Несмотря ни на что, говорит, она считает себя счастливым человеком.

- Честно? – смешно прищуривается она в ответ на вопрос. – Вы знаете – да. Я же таких людей в жизни встречала, такие личности… А теперь вот – храм, церковь.

Ирина Тумакова, "Фонтанка.ру"