«Если хотите узнать будущее, присмотритесь к тому, что делает меньшинство», - советует читателям «Фонтанки» петербургский востоковед с мировым именем Евгений Зеленев. Ученый давно занимается проблемами великого переселения народов, которое мы наблюдаем здесь и сейчас. Его взгляд жесток для примитивных патриотов и удовлетворенных горожан.
Большинство оно потому и большинство, что делает то, что нужно, и так, как следует. Значит, будущее за ним. Увы. Во-первых, любое общественное большинство – это множество меньшинств, чьи интересы пока еще не пересекаются. Во-вторых, большинство – консервативно, оно объединяет удовлетворенных и безразличных. И тем, и другим уже (или еще) ничего не надо. Их будущее уже наступило, они в нем живут и в целом ничего менять не хотят. Разве что совсем чуть-чуть.
А вот неугомонные меньшинства, коих великое множество, куда-то спешат, что-то ищут и, как правило, находят. Некоторые меньшинства находят именно то «чуть-чуть», чего немного не хватает большинству. Это креативные меньшинства – непоседливые, подвижные, трудолюбивые с характером кочевников-мигрантов. Они живут в съемном жилье, не пускают корней, заводят себе партнеров-кочевников, трансформируют семью в родовую общину, примыкают к искусственным родовым объединениям – новым племенам – неотрайбам. Похоже, мы вступаем в век неотрайбализма, когда не быть в малой социальной группе, то есть не быть фанатом, любителем чего-либо, приобщенным к субкультуре, наконец, просто тусовщиком и прочее, как-то даже неловко. Одинокие всех стран, объединяйтесь! Вот лозунг нашего столетия.
Быть меньшинством сегодня не только полезно, но и модно, и мы, кто в меньшинстве, это чувствуем и этим пользуемся. Нас мало, но мы... Дальше добавляйте по вкусу.
Так вот, креативное кочевое меньшинство во всем мире вдруг осознало, что, сидя на месте, тем более если ты не гений-самородок и не окончил престижный университет с отличием, счастья не дождешься. Его нужно найти, догнать, приручить, то есть взять в собственные руки, даже если оно не совсем твое. Его, кочевника, мораль – это мораль, ведущая к личному счастью, пусть на первый взгляд оно чужое. Сегодня чужое, завтра уже свое, так было всегда, когда мораль кочевника побеждала мораль оседлого.
Слышали ли вы о традиции трехдневного гостеприимства, распространенного среди кочевников Ближнего Востока? Пришел к кочевнику в шатер и три дня можешь есть и пить, пользоваться всем, что пожелаешь, даже в интимном плане. Гостю нет отказа ни в чем. Но вот третий день подошел к концу, и если гость допустил оплошность и задержался дольше положенного или совершил нечто обидное для кочевника-хозяина и его семьи, закон разрешает гостя убить, а его собственность забрать себе. Эту мораль неокочевник и несет в мир.
В целом понятно, как рождается этот неукротимый дух кочевничества, который сегодня на наших глазах разрушает покой оседлых жителей, привыкших быть первыми во всем, но главное – в уровне жизни. Второй раз скажем «увы». Один на один кочевник всегда побеждал оседлого жителя. Сегодня, когда оседлые столь разобщены, либерально эгоистичны и самодостаточны, орда неокочевников, действуя коллективно, легко разметает их тихий уютный быт как карточный домик. Мир, слушай! Мы, кочевники-варвары, вновь идем тебя завоевывать, на этот раз весь, целиком.
А что же мир? Этот благополучный европейский, североамериканский, российский, наконец? А этот мир совсем не против того, чтобы его завоевали. Да, да. Более того, современная большая политика нацелилась на обрушение всех слабых и несостоятельных государств. Первыми под раздачу попали страны Африки и Ближнего Востока: уж больно высокомерно смотрели оттуда на условный Запад оливковые страстные очи, уж слишком неблагодарными казались их жители, а главное, слишком большими ресурсами они как бы владели.
Вошедший в сотню самых мудрых людей планеты (по оценке одного пафосного журнала) американец индийского происхождения Параг Ханна заявляет, что к концу 21 -го века на Земле будет никак не меньше 300 государств, а сейчас их только 200. Нетрудно догадаться, что 100 новых государств могут возникнуть только из самих себя. И вот уже нет на политической карте такого государства, как Сомали, то есть место на карте помечено, а государства нет: распалось примерно на 5 частей. Утратили целостность Эфиопия, Судан, Мали, неспокойно в Нигерии, Нигере, Камеруне и Либерии, какой уже год без правительства Сьерра-Леоне, немногим лучше в Чаде. Развал СССР вполне вписался в схему «размножения по-живому». Перестали существовать как единые государства Югославия, Ливия, Сирия, Ирак, Афганистан. А сколько еще на очереди? Вот где почва для таких монстров, как ИГИЛ, Талибан, Боко-Харам и им подобных. Как грибы множатся самопровозглашенные государства. Сегодня Россия придвинулась к краю пропасти следующего распада, Китай с высоты своих успехов вот-вот сорвется вниз. Ничего не слышно об Индии, как-то тихо в Латинской Америке. Подождите, придет и их черед. 100 государств ведь нужно из чего-то сделать.
Итак, наделаем государств-карликов и объединим их в глобальный Союз стран и народов – ССН, а по-английски – USN. Не торопитесь смеяться. Названия выглядят симпатично, могут и пригодиться: по-русски что-то от СССР, по-английски – от США, а смотрятся независимо.
Пока же, гонимые где войной, где голодом, где дикостью и бесстыдством своих правительств, бегут жители из собственных стран, бросают дома, близких и родных, одним словом, родину. На утлых суденышках по синему, точнее, Средиземному морю плывут в Европу, форсируют Ла-Манш, обживаются в палаточных лагерях. Это те, о ком пишут и говорят журналисты. А несравненно большее количество просто покупает дешевые билеты и летит, плывет, едет в страны своей наивной мечты.
По статистике ООН, мигрантов более 3% от совокупного населения мира, а это, извините, уже под триста миллионов человек. В европейскую двухмиллионную Македонию только в 2015 г. прибыло 40 тысяч беженцев из Сирии. В России с ее 146 миллионами граждан сегодня, по некоторым данным, находится до 5 миллионов нелегалов – почти 3% населения. А с 11 миллионами легальных мигрантов – это уже 10% населения. Много? По мировым меркам – нет. В самый раз. В США, которые и в этом вопросе глобальный лидер, – почти 50 млн. официальных мигрантов на 308 млн. жителей, да плюс нелегалы – в итоге много больше 15%. За последние два-три года количество мигрантов в некоторых странах условного Запада увеличилось в несколько раз. Например, в Германии разрешения на право остаться и работать в «немецком раю» ожидают около 800 тыс. человек. Это примерно в четыре раза больше, чем в это же время год назад. Еще без малого 10 миллионов пришлых уже работают. Вот почти 15% жителей. Кстати, США, Россия и Германия – это тройка мировых рекордсменов по приему мигрантов.
Четвертую и пятую страну без специальных знаний угадать не получится. Четвертый в мире реципиент мигрантов – Саудовская Аравия (9 млн. официальных мигрантов – 30% всего населения), а пятый – Объединенные Арабские Эмираты (около 8 миллионов, или 70% по отношению к аборигенам). Коренные жители этих двух стран категорически не желают себя обслуживать, то есть работать. За них все делают мигранты.
Только в 2013 – 2015 годах свои страны покинули в поисках лучшей жизни на чужбине, по некоторым данным, до 50 млн. человек. Возник даже один остроумный план: взять в международную политическую аренду одно из несостоятельных государств, где нет правительства и откуда массово бегут жители. Кстати, вполне может подойти и какая-нибудь страна – несостоятельный должник, типа Греции. Понимаете? Скинуться всем миром, кому уж очень досаждают мигранты, обустроить в ней жизнь, провести санитарную обработку и направлять туда всех нелегалов-кочевников, чтобы жили и работали под присмотром международной общественности. Бред, глупость, утопия? Не скажите, еще и арендуем, и переселим – тут специалистов и мирового опыта хоть отбавляй. Только страшновато будет жить в такой стране-зоне. Но вернемся к миграции.
Сегодня меньшинство ринулось искать «место под солнцем». Точнее, речь идет, скорее, о «месте в тенёчке», поскольку южане рвутся на север, из Африки в Европу и Северную Америку. Из родных мест бегут и азиаты. Тут в абсолютных цифрах впереди всех китайцы, за ними плотно индийцы, пакистанцы, малайзийцы и филиппинцы, которым на пятки наступают вьетнамцы, беженцы из Бангладеш и другие азиаты, в том числе и арабы из разных арабских стран.
В Центральной Азии чаще всего покидают родину узбеки и таджики, которые держат свой путь строго на север – в Россию. А вот азербайджанцы и казахи свой бег из отечества поумерили. У них нефть бьет ключом. Кстати, нет уже той прыти и у таджиков: у них бьет ключом газ, который уже продан Китаю на годы вперед.
Из двух миллионов работающих в Санкт-Петербурге примерно четверть, то есть до 500 тысяч, – мигранты. Возможно, что эта цифра преувеличена, может быть, работающих мигрантов несколько меньше. Все же мы говорим о средней по стране статистической цифре 10% от общего населения. В Москве ситуация еще сложнее. На одного легального гастарбайтера приходятся четыре нелегальных, а общее число мигрантов оценивается под миллион – те же 10%. Не пугая, а предлагая лишь задуматься, скажу, что 7 – 12% недовольных граждан могут ввергнуть общество в состояние глубокого кризиса и даже хаоса. 12 – 17% недовольных, но организованных людей достаточно для сползания общества к гражданской войне. Эти цифры получены в процессе изучения кризисных ситуаций в ряде городов восточного Средиземноморья, так что вполне может быть, что к нашей российской реальности они неприменимы. Так или иначе, но бороться с мигрантами уже бессмысленно, можно только договариваться.
Так вот, мигранты – это не туристы. У них весьма серьезные намерения, зашифрованные в аббревиатуре ДВП: добраться, выжить, преуспеть. Мигранты – это изгои, решившие, что в родных странах им ничего не светит. Едут они преимущественно на заработки, или честнее – тянутся к лучшему качеству жизни, и горе тем, кто стоит на их пути! Ими движет чувство справедливости, заключающееся в простой формуле: «Мне очень плохо, и я готов этим делиться, поскольку больше нечем».
На самом деле ничего страшного не происходит, напротив, все предсказуемо и даже планомерно. Слабые погибают, и не только люди, но и страны. Сильные и страшные остаются в поле Большой игры – им либо придется распадаться, либо пожирать продукты распада других, то есть расширяться за счет слабых. Кстати, неизвестно еще, что для жителей лучше. Захватят, так хотя бы накормят, а вот в геополитической игре властям некогда думать о каждом, когда нужно думать о важном. Вперед, в бой, до последнего гражданина!
Учти, патриот, государство умирает последним.
Евгений Зеленев,
профессор, руководитель департамента востоковедения и африканистики Высшей школы экономики Санкт-Петербурга
