Тренд на 90-е: Чтобы зарплата как сейчас, а свобода — как тогда

Флешмоб с публикацией в соцсетях своих фото 90-х постепенно утихает, а вот дискуссии о манипуляции сознанием только набирают обороты. До хрипоты спорят о том, почему этот флешмоб оказался таким заразительным и что кроется под невинной на первый взгляд ностальгией.?

А пока люди с именем и без раскрывают заговор и подоплеку флешмоба, психотерапевт, чиновник, писатель, музыкант, кинокритик и филолог честно признались в эфире [Фонтанки.Офис], хотели бы они хоть ненадолго вернуться в свои 90-е или нет, и объяснили, почему именно сейчас люди так дружно схватились за воспоминания о том неспокойном времени.

 Флешмоб в социальных сетях начался с портала Colta.ru, который 2 сентября объявил «фестиваль «Остров 90-х». Целью было собрать и исследовать все лучшее, что было в эти годы: музыку, моду, литературу. Пользователи «Фейсбука» и «ВКонтакте» начали выкладывать свои фотографии из первого десятилетия новой России. В Интернете тут же развернулась дискуссия о том, с какой далеко идущей политической целью был сделан этот вброс. Флешмоб тем времене, вышел за пределы РФ и прокатился по Украине. Его участники не спорили о политике. Они вспоминали, какие лосины носили, как и с кем клубились, какую музыку слушали.

На протяжении всего эфирного дня ведущие [Фонтанки.Офис] связывались с самыми разными экспертами. Все они пережили 90-е, запомнили их и рассказали о них то, что упустили участники флешмоба.

Врач-сексолог и психотерапевт высшей квалификации Лев Щеглов признался, что хотел бы побывать в 90-х снова. Во-первых, это возврат в молодость — а человеку свойственно желание повернуть время вспять. Но для психотерапевта это возвращение сопровождалось бы тревожным чувством. «Я хотел бы вернуться в ту атмосферу, когда были мощные надежды, когда был буйный ветер — с мусором, с тяжелыми проблемами, – сказал Лев Щеглов. – Но он давал ощущение свободы и свежести. А главное, надежды на будущее». Так что — только туда и сразу обратно. Не больше 10 минут в каждом году.

«Околокремлевскими политиками нам внушается, что Ельцин и Горбачев — страшное проклятие, – говорит Лев Щеглов. – А 90-е — это мрак и ужас, от которого нас спас сегодняшний вождь. С другой стороны, крайняя точка зрения — что 90-е это сплошное счастье, радость и ветер перемен. На бессознательном уровне эта проблема толкает людей сравнить себя сегодняшнего с тем, что происходило на фоне 90-х. На бытовом уровне все мы склонны к тому, чтобы посмотреть свою фотографию, где ты был тонок, строен и красив. А вот на глубинно-психологическом — это попытка понять, продвинулись ли мы по сравнению с 90-ми, были ли они надеждой и радостью или полным кошмаром».

Музыкант Евгений Федоров (Tequilajazzz) напомнил, что в 90-е не было шоу-бизнеса как такового. «Это было время авантюризма и безоглядного кидания себя в прорубь с жидким азотом, – говорит музыкант. – Я не страдаю никакими ностальгическими эмоциями никогда. Легкая радость есть только при воспоминании о начале моей жизни, это 60-е годы. Ни на час, ни на день не хотел бы возвращаться в 90-е». То, что всплеск моды на 90-е случился именно сегодня, музыкант считает логичным. «Люди, которые участвуют в этом флешмобе в «Фейсбуке», просто хотят вспомнить то время, когда была совершенно другая эпоха, которая подошла к своему концу в сентябре 99-го, со взрывами первых домов в Москве, – говорит Федоров. – Теперь, прожив, как правило, благополучно и успешно тучные нулевые и обнаружив впереди себя глухую стену красно-кирпичного цвета, очень советскую, мы видим в целом возрождение Советского Союза. Но Советского Союза без Гагарина, без челюскинцев, без энтузиазма, без радости от того, что ты в хорошем дружном коллективе, где царит дружба народов. Сегодня этот Советский Союз совершенно по-другому выглядит, обскурантистски абсолютно. Он клерикальный, как это ни странно звучит по отношению к Советскому Союзу. И люди смотрят свои старые фотки и вспоминают свои надежды, которые сейчас угасают с каждым часом, с каждой минутой». В заключение музыкант вполне оптимистично отметил, что печалиться не надо – лет через десять на сегодняшние грустные времена мы будем смотреть как на веселые и радостные.

Первый губернатор Санкт-Петербурга Владимир Яковлев вернуться в 90-е не хотел бы ни при каких обстоятельствах. «Хотя много хорошего и положительного, а главное, большой работы было в те времена (слоган избирательной кампании Владимира Яковлева в 1996 году – «Впереди большая работа». – Прим. ред.). А возвращаться — не дай бог, — сказал Владимир Яковлев. – Все было не то что страшно, а сложно, трудно. И страшновато. Все ломалось: государство, строй, условия. Нет продуктов, замораживается работа транспорта, не наполняется бюджет. Мы многое сделали, чтобы облегчить ситуацию для горожан. Но возвращаться в те времена мне не хочется».

Не добавляет привлекательности 90-м в глазах Владимира Яковлева и тот факт, что в те годы губернаторов не сажали, а сегодня — пожалуйста. «Вначале Сахалин с его проблемами и арестом губернатора, потом Коми. Еще что-то будет возникать, – говорит первый губернатор Петербурга. – Самый первый вопрос — куда смотрели правоохранительные органы и почему так долго решали вопрос? Неужели нельзя было по-нормальному предупредить губернатора, если чувствовали, что он что-то натворил или вот-вот натворит? Четыре года шли разработки. А он в это время спокойно избирается. Чудеса. В 90-е такое предположить было нельзя». Нельзя — потому что, по мнению Владимира Яковлева, губернаторы 90-х были избраны гражданами — и безо всяких приписок или изменений системы выборов. «Я ни при каких условиях ничего негативного не говорил про Анатолия Александровича (Собчака — первого мэра Санкт-Петербурга.  — Прим. ред). – говорит Яковлев. – Очень многое он сделал для города и для страны. Но мне удалось победить его на выборах потому, что я реальную конкретную программу представил. Я никакой политикой в то время не занимался и никаких лозунгов не наговаривал, и это было важно для населения, для горожан. Они во мне видели того, кто может оживить, оздоровить работу в городе. Анатолий Александрович выглядел политиком, трибуном. А на тот момент нужен был другой человек. Эти выборы были честнее, чем все выборы во всех точках страны после этого».

Писатель Илья Стогов начал с критики в отношении ведущих. «Понятно, когда в стране ничего не происходит, давайте про легинсы разговаривать, – начал он свою филиппику. – Я молодой мужчина в самом расцвете сил, как Карлсон. Я много чего могу. Я, может, лучше, чем сейчас, никогда работать не смогу. На фиг никому не нужно то, что я могу. Все звонят и говорят: «А помнишь...», блин. Я не хочу помнить то, что было 25 лет назад. Я хочу жить сегодня, а лучше — завтра. Но все говорят про 90-е, даже вы».

При этом писатель просто, можно сказать, на пальцах объяснил, что же случилось в 90-е. «Есть разные группы, каждая со своими интересами, – говорит Стогов. – В 90-е одна из групп вышла на первый план. Я недавно случайно наткнулся в не любимых мною соцсетях на самую первую рекламу «Спрайта» в нашей стране. Там был изображен какой-то гомосексуальный чувак в какой-то казацкой папахе и девушка, которая в конце этой рекламы поправляла трусы, залезшие ей в попу. Представить сейчас такое на центральных федеральных каналах — посадят все руководство за такую рекламу. А тогда это вот так было. Потому что за каждым из этих внешних проявлений стояли люди, которые так мыслили — страну, себя, весь мир. Теперь абсолютно другая группа пришла к рулю. Но это не значит, что одно выросло из другого. Они боролись, одна проиграла. А я не был ни в какой группе. Мне было 25 лет, я бухал, как конь педальный, и единственное, чем интересовался, так это прекрасной музыкой рейв. Которая с тех пор сдохла».

Потом писатель Стогов отметил, что про легинсы рассказывают лохозавры, которые никаких 90-х не помнят. В 90-е, по словам Стогова, никакой литературы не было. И тут же рассказал, как, уже будучи автором двух напечатанных романов, с одним своим знакомым диджеем пошел в гости. «Там приличная была компания: торговцы наркотиками, наемные убийцы, – говорит Илья Стогов. – И они с недоверием отнеслись к моему появлению. И спросили у моего знакомого диджея, вдруг он кого-то не того привел. Он сказал: не, чуваки, все нормально, это — писатель. Так они весь вечер смеялись надо мной. Они думали, что он шутит. Они были уверены, что писателей на свете больше нет, что все писатели сдохли еще в советскую эпоху».

Не было в 90-е и кинематографа. Был один главный фильм, и тот практически утрачен для массовой культуры. «Главный фильм 90-х, которому страшно не повезло, называется «За день до», – рассказал кинокритик Михаил Трофименков. – Это был гениальный фильм, единственный, который сделали два актера — Олег Борецкий и Александр Негреба — в качестве режиссеров. Его премьера состоялась в Московском доме кино 17 или 18 августа 1991 года. Про фильм в итоге никто не писал. Он забыт, его нет ни на трекерах, ни на DVD. Хотя это был совершенно пророческий фильм. Две трети экранного времени зрители совершенно не понимали, что они смотрят, — это была какая-то веселая тусовка, которая собирается эмигрировать и живет легко. Такая невыносимая легкость бытия. А потом оказывается, что цена, которую они должны заплатить за безбедную эмиграцию, — убить людей, приняв участие в некоей разборке. Все заканчивается великолепно снятой страшной бойней, в которой погибают все герои фильма. Это было снято до путча, когда никто не представлял себе, какими будут 90-е. И в этом фильме все 90-е уже были».

Тем, кто хотел бы вернуться в те веселые 90-е годы, Трофименков напомнил: с расстрела парламента в 1993 году до дефолта 1998-го в России фактически шла гражданская война. «Мода на 90-е — это ностальгия поколения, которое вступило в кризис среднего возраста и чья молодость совпала с этой гражданской войной, – говорит кинокритик. – С другой стороны, это, очевидно, идеологическая концепция, когда 90-е годы противопоставляются сегодняшним временам. Сегодня все зарегламентировано, что-то запрещают. А в 90-е годы никто ничего не запрещал. Но понятно, что в 90-е годы государства вообще не существовало. Все было гораздо демократичнее. Можно было свободно общаться с мэрами, депутатами. И это всегда было общение с людьми более или менее по понятиям. Сама идея, что они представляют государство, для этих людей была дикой. Они все были эдакие флибустьеры». По словам Трофименкова, несмотря на то что ни в 90-е, ни теперь кино в России нет, есть один гениальный режиссер. Это Алексей Балабанов – потрясающе чувствительный к шуму времени.

Филолог Вера Аствацатурова напомнила, что именно в 90-е русский язык стал богат англицизмами и могуч сленгом. «Любой язык изменяется, особенно когда происходят какие-то изменения в стране, по трем линиям, – говорит Вера Аствацатурова. – Первая — это слова, которые отражали новые исторические реалии: рынок, бизнес, парламент. Этого не было в советские времена. Другая линия связана с отменой цензуры, когда язык улицы хлынул на страницы СМИ. Слова, считавшиеся раньше сленгом, жаргоном, стали обычными разговорными. И третья группа слов связана с появлением компьютерной техники. Очень много стало заимствованных слов — англицизмов и американизмов. Все это нельзя оценивать ни положительно, ни отрицательно. Поэтому я против разговоров о засорении языка. Это нормальное явление в языке, потому что рано или поздно язык сам отсеет то, что не прижилось. А то, что приживется, со временем обрастет собственными суффиксами и не станет восприниматься как заимствование».

На вопрос о желании вернуться в 90-е хотя бы на чуть-чуть Вера Аствацатурова ответила честно и с юмором: «Я хотела бы, чтобы зарплата была как сейчас, а свобода — как тогда».

Портал «Colta.ru» подвел собственный итог флешмоба в социальных сетях. Журналист Андрей Архангельский трактует 90-е как время свободы и упущенных надежд. Популярность старых фотографий журналист объяснил так: в это десятилетие произошел временной разрыв и теперь люди пытаются формализовать 90-е, разложить их по полочкам. «Но по сути это самообман, – написал Архангельский. – Если бы 90-е были поняты правильно, они стали бы живительным источником будущего; непонятые, они так и остались загадкой — но в любом случае они, 90-е, ускользают. Как ускользает любое время свободы в России. Остались, собственно, только эти фоточки».

© Фонтанка.Ру