ПоделитьсяНовый генеральный консул США в Санкт-Петербурге - человек удивительный тем, что именно сейчас он не просто решил в нашу страну приехать. Томас Лири вернулся в Россию после 11-летнего перерыва. Первое интервью в Санкт-Петербурге он дал "Фонтанке".
Впервые Томас Лири приехал в Россию в 1999 году. В течение двух лет он работал в Санкт-Петербурге, занимая пост консула по вопросам прессы и культуры. Ещё 3 года, до 2004-го, он служил в Москве, в посольстве, как атташе по вопросам прессы. Потом работал в Сьерра-Леоне, в Перу, в Испании, в Дании, в Турции, в Великобритании, в Пакистане. После этого "калейдоскопа" Томас Лири захотел вернуться в Россию – в Санкт-Петербург. Шёл 2015 год, отношения между Россией и США уже скатились на печальный уровень. В интервью "Фонтанке" новый генеральный консул США в Санкт-Петербурге рассказал, что уровень отношений между странами его не смущает.
Конечно, все вопросы, которые мне хотелось задать даже не генеральному консулу, а просто гражданину США, так или иначе сводились к Ближнему Востоку, к Сирии, к ИГИЛ и немного к Украине. Но господин Лири попросил эти темы обойти. Всерьёз, сказал, об этом могут говорить только представители Госдепартамента и посол США в Москве. А несерьёзно обсуждать политику Томасу Лири не хотелось. Так и договорились "на берегу": никакой политики. Правда, один раз уговор нарушил генконсул, один раз не удержалась я.
- Господин Лири, вы работали в очень разных странах – по культуре, по климату, по географии и так далее. Что обычно дипломат старается узнать о стране, в которую едет работать?
– Да, это правда, я работал в очень разных странах. В Испании, в Турции, в Великобритании, в Пакистане… И конечно, когда собираешься работать в стране, надо как можно больше узнать не только о её истории и культуре, но и об экономической и политической ситуации. И конечно, язык. Это очень важно. Без языка понять страну невозможно.
- И что, каждый раз, собираясь в какую-то страну…
– Да-да, каждый раз мне приходилось на каком-то уровне учить её язык.
- Сколько же языков вы знаете?
– Хорошо я знаю испанский, совсем чуть-чуть – французский, немного русский. Когда мы ехали в Данию, нам пришлось учить датский. Это очень интересный язык. Немного похож на английский.
- Или на немецкий?
– Да, это что-то между немецким и английским.
- А как вы учили русский?
– Я пока ещё учу русский язык, как вы можете видеть.
- Говорите вы здорово.
– Я изучал русский язык в университете много лет назад. Позже – в школе Государственного департамента в Вашингтоне. И я продолжаю учить русский. У меня есть преподаватель, и каждый день с восьми до девяти у меня урок русского языка в Генеральном консульстве. Это для меня очень важно, мне нужно повысить уровень моего русского. Я читаю книги и, конечно, газеты. У меня есть специальные учебные книги… Как это назвать?
- Учебники?
– Да, учебники. Мне не хватает времени, безусловно, один час в день – это очень мало. И если у меня есть время, я стараюсь вечером читать. И конечно, говорить по-русски всегда, когда есть возможность. Вот, например, с вами. Конечно, я много ошибаюсь, но… Как об этом сказал Пушкин? "Трудных ошибок…"
- "И опыт – сын ошибок трудных, и гений – парадоксов друг".
– Вот так! "Опыт – сын ошибок трудных…" Я обязательно запомню.
- Есть какие-то русские книги, которые вы прочли в оригинале?
– Пока нет. Моего уровня для этого недостаточно. Но я хотел бы читать Булгакова на русском. Мне кажется, это было бы очень сложно. Но это очень интересно.
- Когда прочтёте Булгакова по-русски, мы с вами поговорим о том, как его вообще можно переводить.
– Обязательно. Только пока я очень далёк от сравнения с переводчиками.
- Как вообще получилось, что вы поехали работать в Россию?
– Как я уже вам сказал, я изучал в университете русский язык, а ещё русскую историю, политику. И несколько лет я хотел работать именно в России. Когда у меня появилась возможность поехать сюда, я сразу это сделал. Это было 15 лет назад.
- В 2004 году вы из России уехали и не были здесь 11 лет. Как, по вашему мнению, изменилась страна?
– Что касается Санкт-Петербурга, инфраструктура стала намного лучше, чем то, что я помню 15 лет назад. Дороги стали удобными. Мне кажется, что изменились и жители города. Качество жизни у людей сейчас лучше. Хотя, конечно, отношения между нашими странами сейчас… Непростые. В этом тоже есть разница.
- Непростые отношения, это правда. А вы видите какие-то перемены в людях?
– Люди? Как я уже сказал, они стали лучше жить…
- Нет-нет, я спрашиваю о том, что в головах у людей. Вы ведь сами заговорили об отношениях между нашими странами.
– Да, это правда. К Америке люди в России стали относиться хуже, чем раньше. К сожалению.
- Наверняка вы знали это ещё до того, как поехали в Россию?
– Да, конечно.
- Вернуться сюда и снова здесь работать – это было ваше желание или вас направили в Россию из-за знания языка?
– Конечно, это было моё желание! Честно говоря, мы с женой думали об этом именно из-за политической ситуации. О том, что сейчас это было бы хорошей идеей – снова поехать поработать в России. Потому что здесь у нас много друзей, приятные воспоминания. И мы очень любим этот город.
- Ухудшение отношений между Россией и США подтверждают и социологи: по их наблюдениям, большинство россиян видят в Америке врага. Вы об этом знаете?
– Да, к сожалению, это так.
- А вы это как-то чувствуете? Недавно вы были, я знаю, в Архангельске, в Калининграде, встречались с обычными людьми. Вас действительно воспринимали как врага?
– Нет, совсем наоборот! На личном уровне я не почувствовал никакого негативного отношения. В Архангельске я был на открытии памятника полярным конвоям, это было очень интересно. Там были мои коллеги из Москвы, и всё проходило совершенно без проблем. На человеческом уровне, мне кажется, этого негативного отношения вообще нет.
- Тогда на какие отношения может повлиять генеральный консул? Если на человеческом уровне и так всё хорошо, что вы можете делать с отношениями на других уровнях?
– Это хороший вопрос. Действительно, человеческие отношения – это только один уровень. Например, нам важно поддерживать обмен студентами двух стран, чтобы молодые люди в России узнавали американцев и наоборот. Важно ещё приглашать преподавателей из одной страны в другую. Слава богу, спрос на такой обмен никак не изменился. Это важно для будущих российско-американских отношений. Ещё один уровень – нам важно поддерживать американские предприятия, которые работают в России.
- Это, наверное, сейчас стало труднее.
– Да, но это нужно не только Америке, но и России.
- Ещё в 2002 году, работая в Москве, в одном интервью вы сказали, что плохо знаете русских людей. Сейчас вы русских уже лучше поняли?
– Думаю, что да. Потому что я с тех пор стал гораздо лучше знать русский язык, а язык – это очень важно для того, чтобы понимать людей. Хотя мне трудно сказать, понимаю ли я русских лучше, чем людей в других странах, где мы работали. Надеюсь, что всё-таки немного лучше. Русский язык для иностранцев очень трудный, а русский народ даже сложнее, чем русский язык.
- Раньше вы говорили о русских, что они добрые и открытые. А какими бы вы назвали русских людей сейчас?
– Мне кажется, что если у вас есть русский друг, то лучше друга нет в мире.
- А если русский враг?
– Вот этого я не знаю. Слава богу, у меня нет и не было никогда врагов в России.
- Какими словами вы бы описали американцев?
– Трудолюбивые. Открытые. Религиозные.
- У нас тоже американцев называют религиозными. В России люди такие же религиозные, как в США?
– Это мне трудно сказать. В Соединённых Штатах церковь ведь отделена от государства по Конституции…
- Вам показалось, что в России она не отделена?
– Нет-нет, я знаю, что в России по Конституции – то же самое. Но Россия – мульти… Как это слово? Ого…
- Вы хотите сказать – мультиконфессиональная?
– Да, муль-ти-кон-фесси-о-нальная… Это проще было бы сказать по-английски. Россия – мультиконфессиональная страна, как и Америка. Мне кажется, что в России очень много людей, которые верят. И их вера влияет на их поведение. Но я не могу сказать, что я лично часто сталкиваюсь с этой чертой русских людей.
- Живя в России, общаясь с русскими людьми, с какими мифами об Америке вы сталкиваетесь? Может быть, какие-то мифы вы даже хотите опровергнуть?
– О, с мифами об Америке я сталкиваюсь каждый раз, когда смотрю российское телевидение!
- Нет, ну зачем же так радикально…
– Я должен смотреть телевидение, это часть моей работы. Мне необходимо понимать, что происходит в политике, как это освещается в российской прессе. Конечно, эта пропаганда на телевидении играет большую роль в том, что в России мнение об Америке сейчас намного хуже, чем было раньше. Но на личном уровне я не сталкивался с какими-то, как вы говорите, мифами.
- Вы первый произнесли слово "политика", и я этим воспользуюсь. У нас Америку считают страной, которая постоянно вмешивается в дела других стран. Последний пример – Ближний Восток. Вы с этим согласны?
– Нет, я с этим совсем не согласен. Мы считаем, что демократия – самый лучший вид правления не только для нашей страны, но и для других стран. Но это не значит, что мы, как вы сказали, "вмешиваемся".
- Каким тогда словом вы бы назвали участие Америки в ближневосточных делах?
– В течение многих лет мы пытались решить проблемы этого региона политическими путями. Но это вовсе не означает вмешательство во внутренние дела этих стран. Нет, эти страны сами должны разобраться в своих проблемах. Америка только готова оказать им помощь, если потребуется.
- В тех странах, где вы работали, тоже ведь, наверное, по-разному относятся к Соединённым Штатам?
– Очень по-разному. Один год я проработал в Пакистане, до этого – в Великобритании. Между этими странами во многом есть огромная разница, в том числе – и в отношении их жителей к США. И это понятно: с Великобританией у Америки очень тесные отношения на протяжении многих лет. С Пакистаном у США отношения очень непростые. И это отражается на том, как люди в этой стране относятся к Америке. В работе я должен это учитывать.
- Ваши партнёры в Европе сейчас переживают "кризис беженцев". Соединённые Штаты – страна, которая была создана как раз такими "беженцами". Может быть, вы, американец, подскажете Европе, как решать эту проблему?
– Для Европы это, несомненно, большая проблема. Это правда. Но европейцы должны пережить её вместе. Это уже говорил госсекретарь Керри: очень важно, чтобы международное сообщество объединилось и помогало беженцам вместе.
- Америка готова быть частью этого сообщества?
– Америка – уже часть этого сообщества. И мы помогаем ему, мы оказываем в приёме беженцев серьёзную поддержку. Мы перевели на эти цели достаточно большие деньги.
- Речь, если не ошибаюсь, шла о миллиарде долларов.
– Думаю, что это правильная цифра. Но я не занимался конкретно этим направлением, поэтому точные суммы вам назвать сейчас не могу.
- Я обещала обойтись без политики, поэтому спрошу о другом. С какими традициями юмора вы встречались в тех странах, где работали?
– О, юмор – это очень трудная вещь. Понимать юмор на других языках трудно, даже не всегда возможно. И объяснить юмор невозможно. Но вот, например, в России мне часто рассказывают анекдоты, и это бывает очень смешно. Британский юмор мне очень нравится. Мне кажется, он очень сухой… Можно так сказать про юмор?
- Конечно, причём очень в точку.
– Британский юмор сухой, особенно по сравнению с американским. А русский юмор – очень "чёрный"… Можно так сказать?
- Ещё как можно.
– Русский юмор гораздо более "чёрный", чем американский. О пакистанском юморе я просто не знаю ничего.
- А они там вообще смеются?
– Не знаю, честно говоря. Но юмор их мне точно не встречался.
- В каких странах люди чаще всего смеются?
– Думаю, что в Америке.
- Я спросила о том, где смеются, а не улыбаются. Laughing.
– Так американцы и смеются много! И ещё в Дании у людей очень интересное чувство юмора. И очень хорошие комедии. А в Санкт-Петербурге у меня есть хороший друг, очень добрый и симпатичный человек. Он американец, жена у него русская, но он только учит русский язык. Он рассказал мне, что однажды они с женой были в ресторане, и он хотел попросить счёт по-русски. Но перепутал слова и сказал официанту: "Шутка, пожалуйста".
- И что официант, выдал ему шутку?
– Нет, он не смог так быстро среагировать.
- Когда вы впервые приехали в Россию, вы, наверное, заметили, что у нас незнакомые люди друг другу не улыбаются?
– Да, когда я приехал сюда в первый раз, я это сразу увидел. Для меня это было что-то очень новое, необычное. В Америке и в Европе даже незнакомые люди обязательно улыбаются друг другу при встрече. Но к этому я в России уже привык. Только я не смог отучить себя улыбаться людям на улице. Это привычка. Это американский образ жизни.
- Интересно, что первый русский писатель, которого вы назвали, не Толстой и не Достоевский, а Булгаков. Каких ещё русских писателей вы любите?
– Мне очень нравится Gary Shteyngart. Он сейчас живёт в Америке, он эмигрировал из России, когда был ещё мальчиком. Одну из его книг я читал недавно, перед тем как поехал в Санкт-Петербург. Это не роман, это его личная история – история эмиграции его семьи. Это очень смешно.
- Но он уехал из СССР в 1970-е годы ребёнком и пишет на английском. А я-то спрашивала вас про русских писателей.
– Я очень люблю рассказы Бабеля. Конечно, я никогда не читал их на русском языке. Но и в переводе я вижу, какой у него великолепный язык.
- Трудно даже представить, как можно перевести на английский Бабеля.
– О, у нас есть очень талантливые переводчики. Я уверен, что они отлично передают качество его языка.
- Если какой-нибудь ваш знакомый в России скажет, что впервые в жизни едет в США, что вы посоветуете посмотреть в Америке в первую очередь? В каких городах надо побывать?
– Конечно, первым делом я посоветую посетить Бостон. Потому что мой родной штат – Массачусетс. Но и Нью-Йорк тоже. И обязательно Сан-Франциско. Хотя сам я никогда не был в Сан-Франциско. Я бы посоветовал ему погулять по этим городам пешком, посмотреть разницу между разными районами. И конечно, обязательно посетить музеи в Бостоне, в Нью-Йорке.
- А в Вашингтоне?
– Конечно, в Вашингтоне! Я жил перед отъездом в Вашингтоне. Я очень люблю этот город.
- Много в Америке таких знаменитых городов, как Сан-Франциско, где вы никогда не были?
– К сожалению, их действительно много. Я хорошо знаю штаты на восточном побережье и немного в центре страны – Чикаго, Индианаполис. Запад я знаю не очень хорошо. Там я бывал только в штате Вашингтон. И никогда не был в Калифорнии. Сам я очень хотел бы посетить Сан-Франциско.
- Когда вы говорили про Вашингтон, мне показалось, что вы по нему скучаете.
– Немножко. Это правда. Мне очень нравится город. Там сейчас работает наша дочь. Но мне очень нравится и Санкт-Петербург. Нам с женой здесь очень хорошо. Может быть, мои коллеги в Москве с этим не согласятся, но я считаю Санкт-Петербург самым красивым городом в России. Другого такого города я просто не знаю.
Беседовала Ирина Тумакова, "Фонтанка.ру"
