ПоделитьсяВ минувшую субботу Михаил Скипский, член команды "Что? Где? Когда?" Балаша Касумова, помог своим товарищам одержать победу со счетом 6-4. В эту среду уже не в первый раз Скипский проводит викторину "Знай и люби" в эфире [Фонтанки.Офис]. Зачем он это делает, откуда берутся вопросы для "Что? Где? Когда?» и с кем из знатоков он делит смокинг, Скипский рассказал в интервью "Фонтанке.ру".
- Ну, само собой, первый вопрос: что ты делаешь на «Фонтанке.офис»?
– Собственно, задача была как-то расшевелить офисную публику, задавая вопросы, играя в викторины. Потому что, разумеется, рутинная работа (какая бы ни была рутина – если в XX веке рутиной была работа на конвейере, сейчас рутина – это офисное перекладывание папочек с диска C в диск D), она, конечно, съедает мозг. И чтобы люди в офисе иногда его включали, раскрывали глаза, и появлялся у них этот open mind, который важен. Как, опять же, писали в советское время: «Творческой можно сделать любую профессию». Вот они должны как-то думать, придумывать что-то. И вот это разминка для мозгов, опять же, производственная гимнастика, только своей собственной головой.
- Каждую среду...
– После обеда.
- В 16 с копеечками, понятно. А скажи, пожалуйста, ты учитель (мы запоздало поздравляем тебя с Днем учителя), со своими учениками в интеллектуальные забавы, я подозреваю, ты не играешь, потому что если уж еще и с учениками, то совсем все рабочее время будет занято «Что? Где? Когда?»?
– Нет, уроки – это одна жизнь, но после уроков у меня есть кружок, да, называется это сейчас объединение, но есть кружок по интеллектуальным играм. И совсем недавно был в Выборге школьный фестиваль двухдневный, я возил туда девятиклассников. Они почти заняли третье место в «Брэйн-ринг», довольно бездарно сыграли в «Что? Где? Когда?». Но, опять же, есть шанс, потому что они мелкие еще. То есть вроде как из «мелких» команд, в своей категории, 8-9 класс, они вроде как наилучший результат показали. Но в целом девятое место – это не то, ради чего стоило ехать. Но да, я играю со школьниками своими тоже, и там прямо сразу, к сожалению, у детей ломается какая-то в голове штука, потому что одно дело – ты Михаил Игоревич, в пиджаке и у доски, а другое дело – ты без пиджака. Я детям всегда объясняю, что я в пиджаке – это Михаил Игоревич и у нас урок, а здесь у меня другая субординация, я – член команды. Я не могу сесть к вам в команду играть в силу возраста, но я вот такой же член команды. Скажем, моя работа – волноваться за вас, что-то орать. У вас у каждого есть игровая роль: кто-то капитан, кто-то с текстом работает, кто-то – генератор идей, а я волнуюсь, я заявки заполняю.
- Завхоз.
– У каждого своя стезя, да. Но я такой же член команды, я так же заинтересован в вашей хорошей игре, и что я делаю с вами, то, что бы я делал – все направлено на мое понимание того, как нужно подготовиться к предстоящему туру. И вот здесь, да, как раз у детей изначально немножко сносит крышу, но потом они привыкают. Это вообще хорошо, такие разные социальные роли.
- Детям полезно переключаться.
– Да всем полезно переключаться, да. И да, дети узнают, что такое социальные роли и зачем они нужны в этом мире. Да, я играю с учениками, и как раз я надеюсь, что и в мире педагогики я больше известен не как очень средний учитель географии, а как очень хороший детский тренер по интеллектуальным играм.
- Чем ты, Михаил, объясняешь неимоверную популярность феномена «Что? Где? Когда?» здесь и сейчас, в 2015 году? По телику о-го-го как, в кабак не войти в Петербурге, чтобы там кто-то в барквиз не играл. Понятно, что речь не о конкретном названии, речь о жанре. Всем так интересно проверять себя не в режиме «Быстрее, выше, сильнее», а «Умнее, сообразительнее и быстрее»?
– Во-первых, я бы не стал говорить прямо о зашибической популярности какой-то. Мне кажется, в 80-е годы «Что? Где? Когда?», особенно как телевизионная передача, была гораздо более популярной, в смысле, альтернативы, наверное, особой не было. Поэтому вот этот глоток чистого воздуха из телевизора, где не мужчины в галстуках с каменным выражением лица, воспитанным МИДом, читают какой-то текст по бумажке, а здоровые живые люди студенческого возраста как-то живут перед камерой, прямо живут, а не работают. Это разительное отличие. Что касается каких-то игр барных, развлекательных – ну да, все же любят разгадывать кроссворды, это же самое... Газета без телепрограммы и без кроссвордов – это не газета. Все любят кроссворды, каждый считает, что он умный. Умение хорошо играть в «Что? Где? Когда?» сложило в обществе представление о том, что в «Что? Где? Когда?» играют умные люди. И когда ты приходишь – ты как бы приобщаешься к этому, ты тоже умный, ты тоже играешь в ту же игру, что и дяди в телевизоре, это такой положительный имидж, с одной стороны.
- То есть ты не просто водку жрешь, пивом запивая, а еще и думаешь.
– Да, во многом это, мне кажется, сродни кроссвордам: ты можешь что-то отгадать – вот ты молодец, ты можешь ответить на какой-то вопрос коварный – вот ты тоже молодец, это самооценку повышает. Я думаю, что с этим связана вот эта барная составляющая популярности интеллектуальных игр как развлечения, не как образа жизни, что ли, как моего, где условно это спорт, в котором ты живешь и к которому приурочены все остальные действия твоей жизни, а как хобби. Я тоже раз в неделю хожу играть в футбол, но это же не значит, что я буду ради этого четыре дня заниматься в тренажером зале, должен купить себе бутсы за 5000, а не какие-то дешевые китайские кеды. Без фанатизма, зато без ломания ног. Хорошо провести время с друзьями, но при этом еще и приобщиться к великой игре. Вот здесь та же самая история: приобщиться к великой игре в общении с друзьями.
- Окей. Тогда продолжу по пунктам.
– Еще, извини, я хорошее придумал добавление, что сейчас есть некоторый дефицит общения людей, экзистенциальное общество нас пожирает, а это такая иллюзия общения: ты сидишь, играешь вопросы, ты разговариваешь. Это как «Данетки», как «Мафия» – это иллюзия общения, которая для современного общества оказывается важной, потому что самого общения тоже не очень происходит.
- Понятно, что игра в «Что? Где? Когда?» сокращает время, так называемый скрин-тайм, потому что формально запрещено пользоваться вообще мобильным телефоном.
– Это одна сторона. А другая сторона – что ты действительно разговариваешь с людьми, с живыми людьми разговариваешь и ты: а) вынужден это делать; б) ты делаешь это с удовольствием. Поэтому многие как раз и любят прийти поиграть не в спортивное «Что? Где? Когда?», где ты должен убиваться, а чтобы у тебя было время пошутить, пожать друзьям руку. В экзистенциальное время это оказывается важным.
- Ты наблюдаешь, как люди играют в кабаках пять дней в неделю. Что это за люди, по твоим ощущениям?
– Это то, что раньше называлось рабочая интеллигенция, сейчас это не рабочая, а какая-то креативная интеллигенция, то, что называется креативным классом, может быть. Это офисные работники в первую очередь, у которых связан игровой процесс с принятием пищи одновременно. От этого немножко чувствуешь себя джазовым музыкантом в кабаке. То есть я хочу себя чувствовать джазовым, а не Шуфутинским. Понятно, что люди приходят перекусить, выпить, потусить с друзьями, заодно и поиграть. Это все равно, разумеется, те, кто что-то читал в детстве, потому что когда ты совсем ничего не понимаешь и не отвечаешь – тебе становится очень быстро скучно. И такие люди приходят, но они отваливаются моментально, это совершенно нормальный процесс. Это все равно клуб, и это все равно клуб довольно умных, интеллигентных и начитанных людей, с которыми очень приятно иметь дело, как правило. И, соответственно, второе важное их свойство – то, что они действительно как-то пытаются объединиться, что им действительно вместе интересно, друг против друга интересно. Они знакомятся с соперниками, составы перетекают. Это такая клубная форма досуга, которой в России, скажем, в отличие от Британии, никогда не было, и все клубы ассоциируются с Дворцом пионеров советского времени или пионерским лагерем, где был кружок выжигания, кружок танцев...
- И кружок по фото.
– Соответственно, тоже такое желание как-то быть в клубе. Но, опять же, это желание причастности – оно важно как раз тоже, мне кажется, для довольно интеллигентных людей, которым не хватает возможности быть вместе. И поэтому Facebook так популярен, опять же, вся вот эта история с блогерством – потому что хочется где-то быть вместе, чувствовать себя некой единой силой.
- Общинный локоть.
– Да-да. При этом он не на стадионе или на столе в домино гонять, а он другой.
- С ростом количества спортивных турниров «Что? Где? Когда?», естественно, на первый план выходит проблема вопросов, потому что я неоднократно слышал от людей, которые и играют в «Что? Где? Когда?», и как-то связаны с ведением, что вопросы закончились и это большая сложность сейчас.
– Вопросы-то не закончились, к счастью, а закончились, может быть, отчасти... Некоторые команды, учтенные в рейтинге Международной ассоциации команд «Что? Где? Когда?» играют по 100, 110, 120 турниров в год (это особо одаренные какие-то персонажи). Это означает, что они играют два раза, три раза в неделю. Это значит, что есть возможность такая, есть турниры, которые можно играть, их столько. И, разумеется, каждый турнир – это не 12, а 36, 48 вопросов. Это значит, что такое количество огромное фактического материала перелопачено, записано и играется. Во-первых, к сожалению, нет диалектического перехода количества в качество, то есть он где-то на локальном уровне есть, а на практике нет. А во-вторых, действительно интересные вопросы про интересные факты – они кончаются довольно быстро. Если какой-то интересный факт появляется – про него тут же что-нибудь пишется и дальше считается не комильфо задавать вопрос про этот же факт, потому что уже было. Да, это плохо. То есть я регулярно выступаю со словами, что нужно как можно меньше играть, лучше делать какой-то большой, хороший турнир, но раз в месяц, чем восемь, но плохих. Известно, что если в каждом таком синхронном соревновании, синхронном турнире по «Что? Где? Когда?» количество вопросов уменьшить на один тур, то качество пакета невероятно возрастет. Потому что люди забивают себе число: 48 вопросов, например, у них есть 20 хороших, еще 10 они написали неплохих, а дальше уже надо как-то пыжиться, чтобы добить. И вот это вот выжимание – оно ни к чему хорошему, конечно, не приводит. Появляются такие смешные казусы, одна моя коллега по команде, которая играет в «Что? Где? Когда?» лет 10-12, наверное, и чемпион России, между прочим, однажды выиграла чемпионат России по «Что? Где? Когда?» – она чуть было не ушла из игры, когда узнала, что в слове «мама» две буквы. Вот по меркам «Что? Где? Когда?» в слове «мама» две буквы, две из которых повторены дважды. И это немножко выбивает тебя из седла.
- Это смешно. Тебя узнают на улицах?
– Очень редко. Потому что человек в смокинге и человек в футболке, в кенгурухе – это два разных человека, конечно. Но да, сзади косичка – она узнаваема, конечно. Раз в месяц, может быть, два раза в месяц, – но не чаще.
- А где ты берешь смокинг?
– Если мне нужно представлять себя где-то – беру в прокате. Если для игры по телевизору – телекомпания берет смокинг, и там есть гримерка... У нас с Мишей Муном один смокинг на двоих более-менее, потому что мы оба такие дрыщи и нашего размера смокинг один. Если я играю – мне он достается, если Миша играет – ему достается.
- Миша в курсе, что ты играешь в его смокинге?
– Он такой же Мишин, как и мой. И, соответственно, если в один момент кто-то из нас играет, а кто-то приезжает поболеть за товарища – ему достается смокинг на размер больше примерно.
Беседовал Федор Погорелов
