В конце ноября «Росприроднадзор» вновь приостановил деятельность полигона «Красный Бор» по приему отходов.
Председатель постоянной комиссии Законодательного собрания Санкт-Петербурга Елена Киселева рассказывает об оперативных мерах, которые предпринимаются для выведения предприятия из кризиса, и о возможных выходах из создавшегося тупика.
Я живу в Колпинском районе Санкт-Петербурга и с самого детства помню, как многих моих земляков еще в те годы волновала ситуация вокруг полигона «Красный Бор». Закрытый объект с опасным содержимым всегда вызывает вопросы, а если он находится вблизи города, то такая напряженность постепенно вырастает в полноценный страх. Такой страх – это дитя неизвестности, невозможности узнать и хоть как-то проконтролировать работу опаснейшего «соседа».
Сегодняшние события подтверждают, что все наши опасения, к сожалению, были небезосновательны: 2 миллиона тонн отходов, которые скопились на полигоне, не только ежедневно наносят вред экологии окружающих районов, но и процесс их переработки грозит еще большей экологической катастрофой. Ситуация откровенно зашла в тупик, а фактическое отсутствие каких-либо официальных комментариев долгое время подогревало народное недовольство. Хотя бы немного снизить накал страстей удалось совсем недавно – после открытого заседания специально созданного оперативного штаба по выведению полигона из кризиса. Наконец-то открыто и «без купюр» были озвучены все точки зрения и все опасения, которые связаны с работой полигона, были приняты первые необходимые меры.
Но все сегодняшние процессы на полигоне – это следствия ошибок, просчетов, неверных административных решений, которые были приняты уже много лет назад, и их разрешение нужно начинать с признания и осознания сложившейся ситуации.
«Что было?»
Колпинские земли богаты не только лесом, из которого еще в XVIII веке производили отличные корабельные доски и оснастку, но и мощнейшими залежами кембрийских глин. Поэтому в 1960-х было принято решение построить в этих местах полигон для хранения производственных отходов. Считалось, что между пластами этих сверхплотных глин даже опасные химические отходы не станут угрозой для экологии: их жидкие фракции не смогут попасть в открытую почву. Поэтому полигон построили неподалеку от населенных пунктов – буквально в нескольких километрах от поселка Красный Бор и достаточно близко к самому Колпино.
В эти годы промышленность Ленинграда да и всего Северо-Запада СССР бурно развивалась, и число прибывающих на полигон «Красный Бор» производственных отходов росло. Здесь их «высушивали» – удаляли водные составляющие, чтобы минимизировать риски протечек, а затем получившуюся пасту перекладывали в так называемые «карты» – специально подготовленные для хранения резервуары. После накопления определенного количества отходов карта «закрывалась», и по изначальной технологии эти отходы не предполагали дальнейшую переработку.
Отчасти именно поэтому полигон не особенно сортировал оказывающиеся в картах отходы. По итогам «приема» в одном и том же резервуаре могли оказаться отходы хоть и одинакового уровня опасности, но с совершенно разных производств. Сегодня такая неясность значительно затрудняет процесс выбора технологии утилизации – за прошедшие годы документация по тому, где какие отходы хранятся, была частично утрачена, а в самих картах могли произойти какие-либо химические реакции или другие процессы, исказившие изначальные свойства захороненного.
К середине 1990-х на полигоне возникли две проблемы. Во-первых, выделенное пространство для создания карт заканчивалось и стал актуальным вопрос о строительстве нового хранилища где-то рядом. Во-вторых, эксперты уже тогда фиксировали токсичные «следы» вне территории полигона. Для выяснения деталей и возможной модернизации технологии хранения было заказано исследование. По его итогам специалисты выяснили, что герметичность некоторых карт почему-то нарушена, проникновение токсичных веществ происходит, даже несмотря на высочайшую плотность кембрийских глин. Дальнейший анализ показал, что на некоторых участках полигона в толще глины обнаружены так называемые «зоны тектонических нарушений» (ЗТН) – проще говоря, трещины, через которые отходы медленно, но верно попадали в подземные каналы и загрязняли окружающую территорию.
Руководителям полигона, разумеется, не понравились результаты исследований, и тогда, еще в 1998 году, им удалось обвинить экспертов в искажении фактов и списать зафиксированные утечки на «неаккуратность» водителей мусоровозов. Однако от идеи строительства нового хранилища рядом пришлось отказаться. Тем не менее в 2004 году уже по заказу самого полигона было проведено повторное обследование, подтвердившее результаты 9-летней давности. Стало понятно, что хранить отходы в некоторых картах нельзя. Остро встал вопрос об ускорении строительства завода по утилизации.
В 2006 году на полигоне случился первый пожар, вскрывший нарушения техники безопасности. В ходе итоговой проверки «Красного Бора» Ростехнадзор выявил и грубейшие нарушения законодательства РФ в области охраны окружающей среды. Принятые меры, видимо, были недостаточны, и полигон горел еще дважды. Последний пожар – в 2011 году – запомнился многим петербуржцам огромном столбом черного как смоль дыма, который был виден и из центральных районов города.
«Что есть?»
В прошлом январе полигон лишился лицензии, и, даже несмотря на судебную отмену этого решения в октябре 2015 года, руководство «Красного Бора» заверило нас в том, что новые партии отходов к ним с тех пор не поступали. Руководство у полигона – новое. Бывший директор находится под следствием и обвиняется в растрате госсредств, которые должны были пойти на очистку поверхностей открытых карт.
Кстати, такие открытые карты – это еще одна большая экологическая угроза: в карту попадают атмосферные осадки, которые смешиваются с отходами в ней, а затем испаряются и переносят в воздух частицы опасных веществ. Этот процесс повторяется и медленно, но верно отравляет окружающее пространство.
Помимо этого, сам полигон сейчас находится в критическом состоянии: заблокированы все счета предприятия, часть имущества под арестом, существует задолженность перед всеми поставщиками коммунальных услуг, перед персоналом полигона, 80% техники находится в неудовлетворительном состоянии, в том числе не до конца герметична главная шандора. Сюда же добавляются проблемы с безопасностью: пожарно-охранная сигнализация разукомплектована и не функционирует, из установленных 28 видеокамер работают только 9, обваловка некоторых карт нарушена, а сами они переполнены. Казалось бы – куда уж хуже.
Из-за переполненности и невозможности дальнейшего хранения отходов самым логичным выходом кажется максимальное ускорение строительства предприятия по утилизации всего этого «добра». Но здесь Комитет по природопользованию Санкт-Петербурга столкнулся с отчаянным сопротивлением экологов, экспертов и широкой общественности. Все претензии – абсолютно обоснованны.
Разработанный проект строительства завода по переработке отходов содержит две основные проблемы.
Во-первых, был выбран самый опасный метод – метод сжигания накопленных отходов. Ссылаясь на опыт южнокорейского завода, разработчики предлагают утилизировать отходы в специальной печи при температуре 1200 градусов, а затем через систему дожига очищать получающиеся газы. Но такая система успешно работает в Южной Корее, потому что сжигаются моноотходы – разделенные и по составу, и по форме, а в подавляющем большинстве карт в «Красном Бору» хранятся неразделенные полиотходы. Ни точного понимания структуры этих отходов, ни тем более понимания, что произойдет с ними при сжигании, ни у кого нет. Да и заявленная температура в 1200 градусов, как говорят эксперты, слишком мала для уничтожения всех опасных газов.
Во-вторых, мощность даже такого завода рассчитана на сжигание 40 тысяч тонн отходов в год, при этом по имеющимся планам только половина из них – это отходы с полигона, а еще половина – это свежие поставки. При нехитрых подсчетах, в таком случае на утилизацию 2 миллионов тонн отходов на полигоне потребуется около 100 лет. Более того, в итоговом проекте завода откуда-то появились данные об уничтожении особо опасных медицинских отходов. Впервые эта идея попала в СМИ еще в 2013 году, и тогда я сразу же написала запрос губернатору Санкт-Петербурга с просьбой прояснить ситуацию. Георгий Сергеевич заверил меня, что решение о сжигании на полигоне медицинских отходов даже не рассматривается. На тот момент слухи утихли, но в этом году оживились вновь.
Естественно, что против такого проекта завода выступили многие петербуржцы: в одном только Колпинском районе было собрано более 15 000 подписей моих земляков против этого строительства. Для того чтобы привлечь федеральное финансирование, проекту завода необходимо пройти экспертную оценку и открытые публичные слушания, и именно последние стали зачином нового противостояния широкой общественности и руководства полигона.
«Что будет?»
13 октября в поселке Никольское должны были состояться общественные слушания по проекту строительства перерабатывающего завода. К месту их прохождения прибыли несколько автобусов активистов, экологов и гражданских экспертов, однако за несколько часов до начала слушания были перенесены на неопределенный срок – всех прибывших ждали закрытые двери дома культуры.
Понимая остроту проблемы, в кратчайшие сроки создали оперативный штаб по разрешению ситуации вокруг завода и полигона. В итоге уже 27 октября состоялось первое заседание оперативного штаба, в состав которого вошла и я как депутат и защитник законных интересов всех моих земляков-колпинцев.
Один из основных принципов работы штаба – максимальная открытость, поэтому в заседании принимали участие и экологи, и представители общественных организаций, и представители бизнеса. Основная задача штаба сегодня – вывести полигон «Красный Бор» из текущего кризиса и сделать так, чтобы его деятельность перестала наносить вред окружающим территориям. На эти цели правительство Санкт-Петербурга уже изыскало дополнительные средства в размере 30 миллионов рублей в этом году и 50 миллионов в следующем. Заседания штаба было решено проводить 1 раз в 2 недели, и мы четко следовали этому плану.
Программа мероприятий по выведению полигона из кризиса содержит более 30 пунктов, среди которых: очистка русла и откосов каналов, снижение уровня карт, восстановление охраны и видеонаблюдения на полигоне, установка пожарной сигнализации, устранение протечек, проведение финансово-хозяйственной проверки предприятия с привлечением независимой аудиторской кампании и т. д. Данный комплекс мер был одобрен многими экспертами и экологами, присутствовавшими на заседании.
Очевидно, что эти меры не носят стратегический характер, а лишь призваны разрешить текущие проблемы полигона, которых немало. Для того чтобы прояснить, какие системные меры собирается предпринимать правительство города по нормализации работы полигона, я уже обратилась к губернатору Санкт-Петербурга с просьбой сообщить о планах работы «Красного Бора», как минимум, на ближайшие 3 года.
В начале зимы оперативный штаб был преобразован в межведомственную комиссию, и 16 декабря состоялось ее первое заседание, одновременно подводящее итоги работы штаба и обозначившее планы работы на более длительный период. Комиссия, членом которой я также стала, призвана заниматься организацией и контролем стратегических шагов в отладке работы полигона. Ее состав сделали максимально широким: здесь и представители региональных органов власти, как Санкт-Петербурга, так и Ленобласти, и экологические организации, и общественные активисты. Впервые за всю историю функционирования полигона на заседании я услышала похвалу в адрес нынешнего генерального директора «Красного Бора» со стороны общественных организаций. И это неудивительно: за прошедшие 2 месяца сотрудникам полигона удалось принять немало оперативных мер. К примеру, очистить лотки каналов от донных отложений и растительности, практически полностью восстановить системы пожарно-охранной сигнализации, скосить траву на откосах каналов и карт хранения отходов, осуществить текущий ремонт шлюза – регулятора шандоры, улучшить состояние самых опасных карт.
Более того, один из самых важных результатов деятельности и штаба, и комиссии – признание невозможности строительства завода, как минимум, до проведения анализа содержимого в картах. Пока мы не поймем точный состав отходов, мы не имеем права использовать ни один метод утилизации. Анализ содержимого карт будет проведен самым детальным образом: через каждые 5 метров специалисты сделают заборы содержимого и отправят их на независимую экспертизу. Ее результаты также будут максимально открытыми. О проведении конкурса на работы по обследованию полигона будет объявлено в ближайшее время, после чего необходимо будет подобрать подходящую технологию утилизации.
Вообще альтернативных путей утилизации сегодня насчитывается немало: это и литификация (окаменение отходов), и воспроизводство фотохимической реакции (метод успешно используется в Советске), и представленный на одном из заседаний штаба метод плазмокаталитической утилизации (предложен учеными Томского политехнического университета).
Но еще раз подчеркну, что сегодня выбирать один из способов утилизации старым русским «методом тыка», без полноценного понимания состава отходов – настоящее преступление, способное нанести вред здоровью многих петербуржцев. Однако нужно помнить, что и «тянуть» с принятием решения крайне опасно: из-за просчетов при строительстве, наличия зон тектонических нарушений, эксплуатации открытых карт полигон ежедневно отравляет ближайшие территории. Более того, кризисное состояние полигона, фактическое отсутствие наблюдения и охраны не только повышают риски возникновения нового пожара, но и делают «Красный Бор» уязвимой мишенью для любой террористической атаки.
Елена Киселева, депутат ЗакСа Санкт-Петербурга
