Олег Нестеров: о чем говорят планеты

Лидер группы «Мегаполис» Олег Нестеров про новый проект «Из жизни планет» и про наше время.

В Петербурге представлен новый проект лидера группы «Мегаполис» «Из жизни планет», посвященный четырем из двенадцати лент, которые были закрыты на «Мосфильме» в 1963 году и так и не увидели свет. Четыре неснятых фильма — «Причал» и «Прыг-скок, обвалился потолок» Геннадия Шпаликова, «Семь пар нечистых» Владимира Мотыля и «Предчувствие» Андрея Смирнова — стали героями спектакля, в котором музыканты группы создают к ним звуковые дорожки. Но речь, конечно же, не столько о музыке, сколько о нашей жизни. Олег Нестеров поделился подробностями в студии [Фонтанки.Офис]. 

Запись эфира от 28.01.2016

- Ваш проект о незавершенном действе. А в чем заключается секрет незавершенности?

– Любой скажет, что процесс интересней результата. Когда тема в тебя вселилась – ведь не художник выбирает тему, а тема художника – она несет тебя. Это огромный пятидесятиметровый парус, у тебя большая скорость, большая энергия, ты все можешь. Возвращаясь к сегодняшнему событию – это музыкальное посвящение неснятым фильмам 60-х, которое называется «Из жизни планет». Вкратце скажу, что это про невоплощенные замыслы, про их жизнь после смерти, зачем они нужны, художник и власть, свобода и несвобода. У нас в стране был короткий промежуток в четыре года, когда все получалось. В космосе, в науке, в кино. Очень важно изучать это время в наше время, когда все не очень получается. Пара слов, чтобы разъяснить – что это за неснятые фильмы. Мы все знаем успехи оттепельного кино – Канны, Венеция. А потом эта прекрасная эволюция была прервана двумя метеоритами. Первый упал в феврале 1963 года после встречи Хрущева с киношниками: на следующий день на «Мосфильме» были закрыты 12 картин. Второй, покрупней, был после Праги, когда готовилось супердраконовское постановление о кино. Оно было облечено в мягкую форму, но тем не менее эволюция прекратилась. Наше кино не стало иным. Те фильмы, которые должны были снять наши художники, не были сняты. Наша страна не стала другой – у нас была бы иная прошивка. Иные герои, иные крылатые фразы, пословицы и поговорки. Если бы Шукшин снял «Степана Разина», мы бы по-другому сейчас представляли русского человека. У кого-то даже были иные родители, которые познакомились бы на  иных фильмах. 

Я случайно наткнулся на это великое, ужасное и прекрасное кладбище невоплощенных замыслов, я наткнулся на золото Трои. Взял черепок, пошел по следу. Взял из всего вороха всего четыре картины и мы с группой «Мегаполис» сделали к ним музыку. Мы играем спектакль, у нас ему посвящен большой портал. Четыре художника – Шпаликов, Мотыль, Смирнов и Китайский (он вообще никому не известен). 

Все это меня захватило, работа над проектом занимала три года и проект продолжается, так как тема невоплощенных замыслов – это не про ретро, это про уклад. Это система координат. То важное, что мы не сделали. Как говорил Ростропович: «Если вы что-то не доучили в детстве, вам придется вернуться и другой ценой все доучить». 

- Получается, сейчас и платим.

– Валерий Фомин, наш киновед, сказал, что пока наше кино не вернется к тому моменту и не изучит масштаб бедствия и не поймет все, оно обречено и дальше не двинется. Еще скажу, что мы выступали с этим проектом на архитектурной конференции «Модернизм в советской архитектуре». Архитекторы всего мира съехались в музей современного искусства «Гараж» и изучали то, что мы не доделали, не довоплотили. Это про уклад. Каждому человеку важно, какой длины юбка была у мамы, когда ей было 20 лет. Этого мы не знаем. У нас исторические процессы  - это войны и революции, а в нормальном государстве на моей улице существовала пекарня, где семья печет хлеб с 1670 года.

Каждое новое поколение не должно начинать все с нуля. И болтаться в воздухе. Мы должны на что-то опереться. И мы умудрились пожить после того, как исчез Советский Союз, и за эти двадцать лет взять все худшее и от капитализма, и от социализма. И сейчас молодые люди с активной жизненной позицией начинают задавать вопросы – а было ли там что-то хорошее, что можно взять и с этим пойти дальше. И на этот вопрос, исследуя эту эпоху, я отвечаю, что было. 

Этому посвящен мой проект. Это story telling про эпоху, когда все получалось, а «Мегаполис» играет музыку к этим четырем неснятым лентам. 

«Семь пар нечистых». Это неснятый истерн Вячеслава Мотыля, датированный 1964-м годом. Одноименная повесть Каверина была издана в 1962-м в «Новом мире» – абсолютный бестселлер того времени. Мотыль приступает к экранизации и фильм вроде бы запускают. Сюжет: две недели до начала войны, группу заключенных везут к отдаленному острову. Начинается война, налет вражеской авиации, охрана гибнет и заключенные предоставлены сами себе. Дилемма: можно плыть в Норвегию и просить политического убежища или ссаживаться на острове и стоять с солдатами до конца, что они и выбирают. Это был бы абсолютно гениальный фильм Мотыля. Я читал его неизданные дневники, где он полностью прорисовал фильм на уровне оптики и шумов. Это опережало мировой кинематограф на пять лет. 

- Насколько отличает концерт от того, что мы слышим в записи?

– Концерт – это всегда «здесь и сейчас». Плюс ко всему, музыка должна звучать в пространстве, в среде. Среда – это пятый элемент, который влияет на любую музыку. А запись... Любой профессионал скажет, что это большая иллюзия. Речь идет о консервах. Игра по нотам произведения одного автора всегда было разное. Важно, что ты сегодня ел на завтрак, как ты спал, что ты читал вечером, с кем ты встречался. Ты вышел на сцену и за тобой тянется вечность, плюс время суток, время года, весь фон, который в городе. Плюс каждый зритель тянет за собой тоже бесконечность. Эта встреча бесконечности ни на что не похожа. 

Запись была придумана, как заменитель. Она должна быть универсальна, чтобы будоражить и ночью, и днем. Два шведа из «Аббы» считали универсальным критерием – если запись можно прослушать сто раз и больше, это хорошая запись. Что они подтвердили своими трехминутными песнями. 

- Вопрос от вашего фаната. Хотел бы Олег жить в 60-х, учиться во ВГИКе и ездить на 21-й «Волге»?

– Я в 60-х пожил и вполне доволен тем, что видел. Я видел другие цвета, чувствовал другие запахи, другую скорость жизни. Наша искра зависит от трех моментов – твой духовный опыт, твои способности, гены и хромосомы и третье – среда. Это рулетка. Среда со знаком минус чаще всего лучше мотивирует художника, чем среда со знаком плюс. 

- Прав Троицкий, который утверждает, что нынешнее время похоже на начало 80-х?

– Для меня это даже более похоже на начало 70-х. Точка выхода из времени, когда все получалось, растянулась лет на пять. И воздух выходил очень подло. И никто этого не замечал, а потом все остались перед фактом, что теперь, пока эта команда – Брежнев и ребята – у руля, никто не захочет их сворачивать, революций все наелись. И теперь мы превращаемся в монастырь, 250 миллионов послушников. С нами ничего не случится. У каждого будет зарплата. Войны не будет, потому что у нас есть прекрасные ракеты. Никого не расстреливают. Ты послушник, ты должен работать, иначе тебя посадят за тунеядство. Но от тебя ничего особого не требуют. Просто ходи на работу, чего-то делай. Зато есть время подумать, покопаться в себе, погрузиться, помедитировать, поговорить на кухнях и так далее. Кто-то воспользовался этим монастырем, кто-то нет. 

 - А лично от нас что-то зависит?

– Конечно. Каждый – вывернутая наизнанку Вселенная. Не мои слова. Важно, что эта Вселенная представляет из себя внутри. Все общественные процессы – это проекции на тряпочках. 

- Мы ждем вашу новую книгу.

– Роман называется «Небесный Стокгольм». Все происходит в Москве с 1962 по 1968 год, мои герои – не угадаете, чем занимаются и какая у них веселая жизнь. Я очень жестко погружался в ту историческую эпоху. «Из жизни планет» – аппендикс этого, я сорвался на музыку. Сейчас я вернулся в литературу, роман завершен. Могу пояснить название. Есть в русской православной традиции Небесный Иерусалим. Мгновения личного ада и рая – это все внутри. И Царство Божие на земле – то, что ты испытываешь в мгновения своей жизни. Счастье временем не измеряется – «я 30 секунд был счастлив». Нет – «я был счастлив». «Небесный Стокгольм» – это антитеза. Тоже вроде бы красивый город, столица государства с идеальным общественным устройством, и шла к этому Москва. В те четыре года шла прямой дорогой. И не случайно последнее турне Хрущева прошло в Скандинавии, где он пробыл три недели. Где он короля принял за садовника. И действительно, король постригал розовые кусты, а премьер-министр был на велосипеде. Шведы пришли к изобилию. Чтобы на его основе создать новое общество, новый преобразующий мир. Это был смелый эксперимент в масштабах мировой истории. Никакое государство не решалось, а тут – общество людей, творчески преобразующих мир. Если почитать последнее интервью Капицы, то это функция второго порядка, эн в квадрате. За счет обратных связей, которые возникают в коллективном творческом взаимодействии. Эксперимент был суперский. Никита Сергеевич был из разряда руководителей, который, не управляя вдохновлял. Хороший дирижер. Он, конечно, лез не в свои дела, говорил идиотские вещи. Но он встряхнул своей дирижерской палочкой всю страну так, что все почувствовали перспективу, свободу, и все пошло. Но, возвращаясь к химере «Небесного Стокгольма», скажу, что идеальное общество базируется на идеальном равенстве, а равенство – в истоке всех бед. Мир произошел из неравенства, свет от тьмы отделился от неравенства, любой творческий процесс происходит от напряжения и неравенства. Если эпоха, рождающая гениев – эпоха огромных неравенств. Поэтому Стокгольм – штука опасная. Киношники, купившие права на экранизацию, говорят, как это поразительно напоминает наше время. Это про день сегодняшний.

© Фонтанка.Ру