Решение президента Путина вывести войска из Сирии после пяти с половиной месяцев военной кампании продиктовано целым рядом причин.
Во-первых, Россия уже достигла целей, которые перед ней стояли. Во-вторых, в уходе именно сейчас кроется некий циничный расчет. По отношению к кому проявлен цинизм и почему сирийский поход принесет российскому оружию не только славу, но и очевидную материальную прибыль, в эфире [Фонтанки.Офис] рассказал гендиректор АЖУРа писатель Андрей Константинов.
Нашему президенту свойственна способность удивлять. Эта способность удивлять – не нарциссизм какой-то, мол, смотрите, я и так могу, и сяк могу, и вообще у меня в лезгинке сорок четыре колена. Способность удивлять – это способность проводить самостоятельный курс. Если он по-настоящему самостоятельный, то он может быть и непредсказуемым. Один из важнейших итогов всей этой сирийской истории – демонстрация способности России вести очень независимую, самостоятельную игру на ближневосточном перекрестке. Целей у нас было несколько, и все они достигнуты. Уходим мы более чем красиво, тем более что и не совсем уходим. Одна из важнейших целей сирийского похода – оказание помощи нашему союзнику. Асад и законная сирийская власть чувствуют себя намного увереннее. Действительно, они были отодвинуты от края пропасти, были приведены в чувство.
ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация. – Прим. ред.), хотя это давно уже не ИГИЛ, достаточно серьезно съежилось. Потому что за пятилетний период войны, как вы помните, "Исламское государство" только расползалось. После нашего 5,5-месячного присутствия, оно достаточно серьезно потеряло в территориях, в инфраструктуре, понесло серьезные человеческие потери. Никто не говорил, что Россия собирается его полностью уничтожить. Потому что это сложная международная задача. "Исламское государство" – это не просто какая-то группировка, запрещенная в России, это самое настоящее квазигосударство. Эта проблема долгая. Она не имеет быстрого и только военного решения. Потому что "Исламское государство" – это прежде всего идеология. И халифат этот возник изначально как следствие развязанной на территории Сирии гражданской войны, и очень многими воспринимался как одно из орудий, направленных на уничтожение сирийской государственности вообще и клана Асада в частности. И эта задача – оградить и усилить нашего союзника, переформатировать вооруженные силы Сирийской республики, переоснастить их, безусловно, была выполнена. Эта задача на поверхности, но еще есть несколько слоев в глубине.
Любят говорить, что Восток дело тонкое, хотя и не тоньше денежной купюры. Действительно, когда был Советский Союз, многие страны Ближнего и Среднего Востока ситуация биполярности мира очень устраивала. Потому что, как известно, ласковое теляти может у двух маток сразу сосати. Допустим, мы дружим с Советским Союзом, но если он начнет вести себя грубовато или слишком много захочет, мы всегда можем сказать, что мы переметнемся к НАТО. Так вел себя Саддам и многие другие. И когда Советского Союза не стало, а Россия была не в состоянии выполнять роль второго полюса, многим стало некомфортно. Потому что американцы вели себя грубо и более чем грубо на Ближнем Востоке, а жаловаться стало некому.
Россия тогда серьезно потеряла в ресурсах и авторитете, потому что она не за понюх сдала все свои позиции. Из Ливии мы просто так ушли, даже не потребовав ничего взамен. Вели себя, как пьяные бизнесмены. И сейчас, когда пошла речь о том, что новой России нужно завоевывать новый авторитет, новые позиции, очень многие страны и режимы Ближнего и Среднего Востока – а там никакой демократии вы не найдете – очень пристально смотрят на то, как себя ведет Россия. И многие очень заинтересованы в появлении нового полюса силы хотя бы на Ближнем Востоке, потому что еще очень хорошо помнят эту вольную жизнь, когда можно, как капризной Марфе, бегать от Пети к Вове и жаловаться одному на другого.
Многие считают, что Саудовская Аравия негативно относится к России. А это не так. И во многом благодаря нашей решительной и очень самостоятельной политике, которую мы продемонстрировали этим сирийским походом. Министр иностранных дел Саудовской Аравии прямо говорит, что его страна хочет строить добрые отношения с Россией, и считает, что разногласия по поводу Асада – это тактические частные разногласия, которые мы преодолеем. Потому что, даже относясь негативно к Асаду, они с позитивом смотрят на то, как ведет себя Россия. Да, Асад – сукин сын, но это их, русских, сукин сын, и русские его не сдают. А такое на Востоке очень ценится. На Востоке очень уважают силу и последовательность.
А чего еще мы достигли нашими действиями? Некоей непоследовательности – которую проявили не мы. Если вы почитаете саудовские газеты, вы удивитесь, как они там гвоздят Америку. Они называют США предателями. И не только Саудовская Аравия считает, что Америка их предала и продала. Если вы почитаете турецкие газеты или послушаете, что турецкие военные говорят – они сначала скрипели зубами, терпели, когда американцы вошли в Ирак и дали оружие курдам, потом турки делали хорошую мину при плохой игре, а сейчас их просто прорывает, и они называют Америку предателями. И, как это ни странно, это тоже наше достижение, потому что мы-то как раз ведем себя крайне последовательно. Мы сказали, что зайдем ненадолго и только поможем порядок навести – и действительно, так и сделали. Пять лет шла гражданская война, сотни тысяч жертв, но пять месяцев нашего присутствия – и запустился переговорный процесс. Косой, кривой, но он запустился. И с этим фактом придется считаться.
Когда мы заходили в Сирию, никакой внятной системы ПВО в Сирии не было. Периодически какие-то турецкие самолеты залетали, черт-те что там творилось. Как только турки сбили наш бомбардировщик, наши сказали – ша. И ни одна свинья даже гавкнуть не посмела. В тот момент, когда Россия скорбела и переживала человеческую трагедию, американцы ничего не посмели возразить. И мы завели в Сирию ПВО, комплекс С-400, поставили – и оставили. И сейчас небо не только Сирии прикрыто этим комплексом. Это очень серьезный результат.
Наша позиция на геополитическом поле усилилась. Мы всегда в Сирии присутствовали в течение последних 50 лет, было время, когда аппарат советников насчитывал под пять тысяч человек. Но к началу осени 2015 года наша база, вернее, пункт технического обеспечения в Тартусе, была в ужасающем состоянии. А авиационной базы никакой не было. Был аэродром Хмеймим, которым нам просто разрешали пользоваться. Его сейчас передали нам. Там было развернуто военное строительство по последнему слову техники. Это полноценная военная авиабаза. А в нормальном режиме такая база может функционировать, как вы понимаете, только если там есть летательные аппараты – как беспилотники, так и пилотируемые личным составом. В общем, мы подобустроились на Востоке.
Одна из целей захода в Сирию – и, соответственно, полученный результат – это демонстрация наших возможностей. Она состоялась на невероятно высоком уровне. Я вообще не восторженный человек, я такого не ждал. Я думал, что все будет значительно хуже. Но за пять с половиной месяцев боевой операции мы потеряли пять человек, один самолет и один вертолет, который был сожжен при поисках выжившего штурмана самолета. Пять погибших – это четыре боевых потери: летчик, спецназовец, корректировщик огня, советник и один покончивший с собой из-за проблем в личной жизни. Больше девяти тысяч боевых вылетов и ни одного значимого летного происшествия – если не считать подлого авиаудара Турции. Это сенсационный результат. Если бы у нас были значимые аварии, поломки – об этом бы орал весь мир. Это означает, что мы продемонстрировали слаженную военную машину, которая работает с невероятной эффективностью.
Наши друзья англосаксонские ждали, что мы через месяц выдохнемся, и говорили, что в таком темпе работать невозможно. Только представьте себе, как после этого невиданного бесперебойного цикла будут покупать наше оружие. А наше оружие дешевле американского. А теперь, как выясняется, и надежнее, потому что американцы на 2 тысячи боевых вылетов закладывают одну катастрофу – по технологическим нормам. А мы совершили более 9000 боевых вылетов без катастроф и значимых летных происшествий (сбитый бомбардировщик не в счет, потому что бомбардировщик практически беззащитен перед истребителем). Так что сирийская кампания – это была выставка народных достижений военного хозяйства. Продемонстрирована армия нового типа, невероятная слаженность различных видов войск – не только авиация была задействована, но и космическая разведка, и спецназ, и военно-морские силы.
И сейчас вся авиация оттуда не выведена. Что-то оставлено для того, чтобы иметь возможность быстрого реагирования. А все пенки и слава миротворцев – наши. Русские пришли, раскидали этот мерзкий костер, затоптали самые крупные головешки и не стали оставаться на товарищескую уху. Сказали: «Спасибо, нам надо еще дальше мир спасать. Не везде все еще спокойно. Если снова над миром грянет гром…»
Путин замечательный тактик, и никто не знает, какой он стратег. Принято считать, что стратег он не очень хороший. Но, поскольку мы с вами проживаем в коротком историческом пласте, может быть, об этом рано судить. Сказав, что мы уходим, мы берем на себя определенные обязательства. На самом деле, вернуться, если что, будет сложновато. И наш верховный главнокомандующий ясно дал понять, что мы не можем быть большими сирийцами, чем сами сирийцы. Это означает, что мы пришли, создали некие условия для мира, продемонстрировали новые технологии ведения переговоров. Это ведь был огромный полигон, который нам позволил опробовать свои наработки – в развертывании полевых госпиталей, в ведении особого вида разведработы и спецопераций, чтобы завязать какие-то отношения. Это прикладная полевая конфликтология, психология – и мы продемонстрировали очень интересные вещи. Эти переговорщицкие отряды остаются на месте, там работают очень профессиональные ребята. Но мы при этом сделали тяжелый ход. Потому что сказать Асаду: «Давай теперь сам» и после этого возвращаться – значит потерять лицо. Этот ход рисковый, но его надо было сделать. Дело в том, что очень многие из пресловутой сирийской оппозиции продолжают верещать, что Асад должен уйти. Но решать это должен сирийский народ. И мы говорим: вы – это не весь сирийский народ. И алавиты – тоже не весь сирийский народ. И если раньше можно было сказать, что Асад сидит на русских штыках, то теперь этих штыков нет.
Если у него все начнет получаться, то в его личный политический багаж пойдут серьезные очки. А если получаться не будет – вот это и есть циничное переложение политической ответственности на хрупкие американо-английские плечи. Я думаю, что мы не бросим Асада в любой ситуации, потому что это будет означать наше политическое поражение. Мы его слишком долго не бросали, чтобы сейчас бросить. Но у нас в запасе будет аргумент: мы запустили переговорный процесс и отошли. И если что-то пойдет не так, значит вас, как детей, нельзя оставить одних – имея в виду наших англо-американских друзей и их многонациональную и совершенно импотентную коалицию. США оказались в достаточно дурацком положении. Получается, что они теперь должны быть главными гарантами мирного переговорного процесса.
Американцам в этой ситуации надо на кого-то делать ставку. На того, кто сильнее. А сильнее всех после Асада халифат, а после халифата – "Нусра". А "Нусра" – это "Аль-Каида". Халифат – вообще отморозки по мнению тех же саудитов. Но я не знаю, кого американцы выберут – они часто из двух зол выбирают большее – это показал и ливийский, и иракский сценарий. Из приличных сил звездно-полосатым остались лишь курды, а они американцам не верят, да и вообще, они никому особенно не верят, потому что с ними и заигрывали все подряд, и кидали их тоже все подряд.
Я думаю, что мы делаем ставку на новую Сирию. На Сирию, условно говоря, с федеративным устройством – хотя такая терминология не совсем подходит. Потому что есть еще курдский фактор. Это джинн, который вырвался из бутылки. Курдов вооружали все – и американцы, и мы. А в минусе оказались турки, которые теперь ни нам, ни им простить этого не могут. Сейчас с курдами еще можно разыгрывать карту автономии в рамках одного государства. Кивать в сторону Ирака, мол, как они хорошо и богато живут. Но как только сирийская курдская автономия появится, останется два шага до создания независимого курдского государства. А этого боятся все. И мы тоже. Это взрывает Ближний Восток и смешивает все карты и фишки на столе. Это уничтожит сразу несколько государств в их нынешних границах: Турцию, Ирак, Сирию. Иран косо на все это смотрит. И непонятно, что за игрок будет это курдское государство – там такой марксистский потенциал заложен, что у многих от него мурашки по хребту бегут.
Мировое сообщество часто напоминает мне человека, который холодной зимой надел очень толстые и теплые перчатки. А потом ему понадобилось взять очень деликатную вещь со стола. И она у него из этих толстых, плохо чувствующих пальцев постоянно выпадает. Мировое сообщество очень много о себе мнит. Но очень часто оно бывает неэффективным. Разве мало было кровавых трагедий за последнее время? Мировое сообщество, может быть, и хочет, чтобы был порядок – но бесплатно, и чтобы не надо было за это умирать. А «за так» в серьезных играх ничего не бывает.
