Казахстан для нас очень интересная страна. Это страна с авторитарным режимом такого же типа, как в России. С огромными природными ресурсами, обеспечивающими экономическое развитие, рост реальных доходов населения и, соответственно, популярность лидера. А самое главное – Нурсултан Назарбаев сидит там уже более четверти века и в силу возраста (75 лет) должен думать о том, как политический режим будет функционировать после него.
Наш Владимир Путин идет по стопам Назарбаева. Он возглавляет Россию только 16 лет, но зато на 12 лет моложе казахстанского аксакала. В остальном же ведет себя похожим образом. Править Россией Путин собирается, по всей видимости, до конца своей жизни, но Россия с его жизнью, понятно, не кончится. И, значит, возникает вопрос, каким образом Путин собирается организовать функционирование политического режима после себя.
Рассуждать об этом сегодня трудно, но внезапно намек на то, как может решаться данная проблема, дал нам Назарбаев. На днях он вдруг начал рассуждать о возможности пересмотра конституции Казахстана и о перераспределении полномочий между главой государства, парламентом и правительством. Проще говоря, сам авторитарный лидер поставил вдруг вопрос о возможности перехода к парламентской республике.
Конечно же, случайно такие вопросы не возникают. Если Назарбаев заговорил о трансформации конституции, значит, хотел об этом заговорить. Правда, понять, в чем смысл разговора, не очень легко. Возможно, старый восточный лис всего-навсего хочет прощупать почву: не возрадуется ли кто из его приближенных возможным переменам, не захочет ли слишком быстро перераспределять власть от президента к парламенту? Но есть и иные предположения, связанные с объективными проблемами трансформации режима.
Судя по тому, насколько быстро взлетает за последние два года на политический Олимп Казахстана старшая президентская дочь Дарига Назарбаева, именно ей Нурсултан Абишевич решил передать страну после смерти. Решение это для восточного государства вполне естественно. Слаб или силен президентский преемник, но в любом случае славное имя отца будет способствовать продвижению дочери. Именно так получили бразды правления нынешние лидеры Сирии (Башар Асад) и Азербайджана (Ильхам Алиев). Да и освобожденные женщины Востока иногда устремляются в большую политику вслед за отцами, как было, например, с Беназир Бхутто в Пакистане.
Если во главе Казахстана останется человек, несущий фамилию Назарбаева, это будет способствовать консолидации общества, или уж, во всяком случае, казахской ее части. Так что приближение дочери к вершинам власти может означать не только желание вождя «порадеть родному человечку», но и намерение сделать так, чтоб слепленное на живую нитку государство не развалилось. Особенно важно консолидировать Казахстан в связи с тем, что одна очень большая соседняя страна в последнее время прибирает к рукам те земли, которые плохо лежат у соседей. А в Казахстане «плохо лежат» огромные территории, населенные русскоязычными людьми. Всегда могут появиться заявления, что земли эти не имеют никакого отношения к казахам, ведшим ранее кочевой образ жизни и целину не осваивавшим.
Но вот проблема: передавая президентский пост дочери, политический лидер сохраняет харизму имени, однако при этом отдает огромную власть человеку, который, возможно, не обладает соответствующими навыками. Не обладает ни хитростью, ни чутьем, ни политическим опытом отца. Пример Башара Асада (который в молодости собирался быть врачом, а не папиным преемником) как раз сейчас показывает, что человек, стремившийся в свое время не к власти, а к частной жизни, может ведь и не удержать режим в случае возникновения кризиса.
Вполне возможно при этом, что в окружении президента есть опытные люди, способные поддерживать режим. Но они не носят фамилию Назарбаева. То есть формальную власть нужно передавать дочери, но реальную, возможно, и не стоит. Или, по крайней мере, реальная власть преемника не должна быть столь же большой, как та, что есть у президента в настоящий момент.
Президентская модель формально дает возможность урегулировать эту проблему. С незапамятных времен на Востоке существовал пост визиря при султане. Пока султан занимается производством маленьких султанят в гареме, визирь реально управляет страной. Почему бы и сейчас не сохранить в Казахстане президентскую модель при Дариге Назарбаевой, но обставить ее со всех сторон советниками, помощниками, спичрайтерами и аппаратчиками?
О том, что это сделать непросто, свидетельствует история отношений между Назарбаевым и его дочерью. Политикой Дарига начала заниматься всерьез еще в 2003 году, но через четыре года вылетела оттуда со свистом, а в отношении ее супруга даже было заведено уголовное дело, что вынудило президентского зятя эмигрировать. В эмиграции он позиционировал себя как ведущего казахстанского оппозиционера, но в этом деле не преуспел и год назад скончался.
Возможно, между Назарбаевым и его дочерью несколько лет сохранялась напряженность, но преклонный возраст и размышления о судьбах родины вынудили президента мириться. Дарига опять находится на взлете, но что ей придет в голову, когда она окажется на самой вершине, никто не знает. В общем, оставить ей страну – это риск, но при этом оставить ее кому-то другому Назарбаев, похоже, не имеет возможности.
В такой ситуации трансформация президентской республики в парламентскую может быть единственным разумным выходом из положения. Дарига, наверное, станет лидером правящей партии и ее знаменем, но если мандат народа получает не она лично, а партия в целом, то появляется система сдержек и противовесов. Принимать единоличные решения лидер в такой системе не может. Он должен убеждать партийную верхушку и приходить к компромиссам. В ряде случаев эффективность авторитарного правления окажется меньше, чем при президентской модели, но зато меньше и риски возможного проявления авантюризма со стороны наследницы.
Путин столкнется с похожей ситуацией через 15 – 20 лет, когда и ему настанет время передавать власть по наследству.
Совсем не обязательно наследником окажется одна из дочерей, хотя, в принципе, выдвинуть «девочку» в «Единую Россию» можно в любой момент, и уже через пару лет она будет эту партию возглавлять под гром аплодисментов и массовые уверения в том, что никогда столь яркого и талантливого лидера у единороссов не имелось. Но если преемником Путина окажется даже не близкий родственник, а просто соратник, вопрос об устойчивости политической системы будет стоять похожим образом. Не обязательно тот лидер, который обладает достаточной харизмой и может выиграть выборы, способен эффективно поддерживать функционирование режима. Например, яркий популист хорош при общении с массами, но может рассориться с элитами и подорвать экономическое положение страны, которое и так-то к моменту завершения путинской карьеры будет, скорее всего, печальным.
Чтоб уравновесить популиста прагматиками, может быть осуществлен переход к парламентской политической системе. В путинскую эпоху этого, похоже, не произойдет, поскольку нынешний президент предпочитает править единолично, без всяких сдержек и противовесов (даже внутрипартийных). Но когда ему настанет время передавать власть, трансформация российской конституции может стать реальностью. А в парламентской политической системе значительно больше вероятность демократизации, чем в президентской.
Так что у сторонников демократии есть некоторые основания для оптимизма. Если, конечно, они найдут в себе силы и здоровье дожить до того момента, когда Путин станет передавать власть. Как говорится, в России надо жить долго.
Дмитрий Травин,
профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге
.
Дмитрий Травин приглашает всех желающих на свой открытый курс лекций «Россия в «кольце врагов»: США, Европа, Китай». Лекции читаются по средам, 13, 20, 27 апреля и 11 мая, в Белом зале Европейского университета в Санкт-Петербурге (Гагаринская улица, дом 3). Начало в 18.30. Вход свободный.
