Кто выберет Узбекистану преемника

Несмотря на то, что на момент написания этого текста официальных сообщений о смерти президента Каримова нет, но ситуация, судя по всему, либо уже окончательно определилась, либо близка к развязке. На повестке стоит вопрос преемника.

Практически все постсоветские республики в последние 25 лет существенным образом деградировали в своем развитии. Это, что называется, медицинский факт. Для деградировавшей социальной системы характерно так называемое «всплытие архетипов» – то есть возвращение архаичных форм общественного устройства и организации управления. Россия вернулась в средневековое сословное общество, Средняя Азия повсеместно перешла к классическим восточным деспотиям.

В деспотии процесс смерти деспота и переход власти к его преемнику всегда является кризисом. Деспот всегда опирается на консенсус правящей элиты, при этом, в отличие от демократий, конкуренты первого лица всегда безжалостно «зачищаются» – в этом заинтересован как сам деспот, так и элита. В момент смерти или недееспособности деспота необходимо время для выработки нового консенсуса, причем его приходится искать практически всегда в острой борьбе, что вполне объяснимо: впереди новый цикл правления нового деспота, каждый клан стремится упрочить свои позиции и использовать кризис власти в свою пользу.

Естественно, что кандидаты на роль нового деспота находятся сразу, но, как правило, элита прямо заинтересована в их слабости, серости и ничтожности — лидеры, способные переформатировать сложившийся порядок, не нужны никому. Это потом можно и нужно будет внушить охлосу миф о величии, гениальности и недюжинных талантах внезапно появившегося нового Отца народа, его книгам будут ставить памятники, он будет нырять с аквалангом в бушующее море, а придворные лизоблюды воспевать в веках память о нем — ровно до следующего Великого Кормчего. Но пока на повестке дня — кризис престолонаследия.

Узбекистан в этом смысле полностью соответствует сказанному. Нормальная восточная деспотия, в которой все кланы заинтересованы в стабильности, а потому консенсус вокруг Ислама Каримова соблюдался неукоснительно. С сопутствующей зачисткой всех нелояльных и потенциально способных на нестандартные действия. При этом стоит отметить, что элита в Узбекистане организована принципиально иначе, чем в окружающих постсоветских республиках. Узбекистан — одна из древнейших городских цивилизаций, а потому его элита сформирована не по родо-племенному признаку, а по принципу землячеств, где происхождение хотя и играет роль, но более важно место рождения, становления и наличие связей в крупнейших городских центрах страны.

На сегодняшний день в Узбекистане есть два явных фаворита в призовой гонке. Они выделились в последние годы, когда вопрос о возможном уходе Каримова стал возникать «по факту». Отсутствие у него сыновей не позволяло решать проблему классическим способом, а сумасбродство дочерей даже при жизни отца вынудило удалить одну из них из страны.

Главным претендентом на трон считается премьер-министр Шавкат Мирзиёев и его заместитель Рустам Азимов. Мирзиёев считается «надклановым» политиком, хотя и тяготеет к самаркандскому клану. Азимов — представитель столичного ташкентского клана, принадлежит к влиятельной и родовитой семье, вхож по праву рождения во все дома столичной знати.

Самаркандский и ташкентский кланы в иерархии узбекской элиты — одни из наиболее сильных, что и создает существенные проблемы: выбор представителя одного из них может серьезно нарушить сложившийся баланс, способствовать монополизации власти в ущерб интересам других кланов. Это само по себе чревато проблемами, причем и без того в постсоветское время межклановый баланс уже сместился в пользу «сильных» землячеств, создав серьезные трения между ферганским кланом и остальными. Ферганская долина — источник нешуточных проблем для современного Узбекистана. Здесь и споры между тремя среднеазиатскими республиками, граничащими с долиной, и рухнувшая социальная обстановка, и радикальная исламизация — в общем, весь букет весьма неприятных последствий деградации. Тем не менее кто-то должен платить за регресс страны, и по понятным причинам бедные и менее знатные платят всегда больше.

Нужно отметить, что вице-премьер Азимов помимо связи со столичным кланом, связан и с Западом, где он учился, на кого равняется и по примеру кого призывает проводить реформы и модернизацию экономики. Однако после вторжения США в Афганистан и их весьма грубой силовой политики в регионе отношение узбекской (и не только узбекской) элиты к Западу резко ухудшилось. Россия — совсем не подарок в плане союзнических отношений, но Штаты, вне всякого сомнения, еще хуже. В этом смысле приверженность Азимова некоторым западным ценностям, скорее, его минус как претендента на первую роль.

В общем, ситуация в Узбекистане в преддверии оглашения неизбежного печального известия, что называется, неоднозначна. Очень многое зависит от руководства силовиков — руководителя Службы национальной безопасности Рустама Иноятова и министра обороны Кабула Бердиева. Их слово может оказаться решающим.

Выбор узбекской знати может оказаться и совершенно неожиданным — на первые роли может быть выдвинут вообще никому не известный представитель одного из «слабых» кланов для удержания баланса и недопущения монополизации власти. В таком случае борьба будет переведена в более привычное подковерное русло аппаратных интриг.

Чего точно не хотелось бы — чтобы кризис власти затянулся. Узбекистан — ключевая страна региона по многим позициям. Стабильность в ней для России сегодня критически важна. Мы и без того завязли в двух конфликтах, причем без каких-либо перспектив, и погружаемся в них, как в болото. Получить еще один, куда нам придется тоже входить, и тоже без особых перспектив, очень не хочется. Так что остается надеяться на мудрость узбекской элиты и ее инстинкт самосохранения.

Анатолий Несмиян