ПоделитьсяВ Вильнюсе за "массовое убийство" к пожизненному сроку заочно приговорен Чеслав Млынник, командир Рижского ОМОН - последнего оплота СССР в Прибалтике. Млынник дал “Фонтанке” первое интервью в статусе пожизненно приговоренного.
Вильнюсский окружной суд Литвы в пятницу, 28 октября, огласил приговор по делу о расстреле сотрудников таможни и полиции на посту Мядининкай в Литовской ССР. Впоследствии убийство переквалифицировали на преступление против человечности (статья «Обращение с людьми, не предусмотренное международным правом», срока давности не имеет). Следствие длилось 18 лет. Ключевой фигурант, командир Рижского ОМОН 56-летний Чеслав Млынник, дал «Фонтанке» первое интервью в статусе пожизненно приговоренного.
Мядининкай
В ночь на 31 июля 1991 года на таможенном посту Мядининкай Литовской ССР были найдены тела семи человек. Их положили лицом вниз и убили выстрелами в затылок.
Преступление стало кульминацией войны милицейских подразделений СССР с правоохранительными структурами Литвы и Латвии, объявивших о своей независимости в начале 1991-го. В столицах шли беспорядки, а на границах республик устанавливались таможенные посты, под национальными флагами. Они были символом отделения.
Бойцы Рижского и Вильнюсского ОМОН, объявленные местными властями вне закона, но действовавшие в интересах Советского Союза, проводили жесткие зачистки постов. В мае 1991 года были уничтожены шестнадцать пунктов. Но именно Мядининкай вошел в историю.
Летописцем Рижского ОМОН был петербургский журналист Александр Невзоров. В своих программах он называл отряд подразделением, которое отказалось подчиняться МВД Латвии и сохранило верность Союзу.
«Эти ребята легко берут в плен генералов. По городу ОМОН передвигается только так: задняя дверь УАЗа нараспашку, в нее выставлен ствол пулемета. В окна – стволы автоматов. В штабе – пулеметные гнезда, мешки с песком, пулеметы на крышах и в окнах. По сути дела, война», – описывал журналист степень противостояния.
Командиром отряда был Чеслав Млынник. «Жестокий и веселый человек» – так характеризовал его Невзоров.
Приговор
Следствие по Мядининкаю длилось 18 лет. Обвинение было предъявлено четверым. Боец Константин Никулин приговорен к пожизненному сроку в 2011 году и в настоящее время отбывает наказание.
Остальные трое – Млынник (Česlavas Mlynikas), Андрей Лактионов, Александр Рыжов – получили заочное обвинение. Все они в России и граждане России. Судили их тоже заочно. Приговор оглашался сегодня, 28 октября 2016 года.
«Вильнюсский окружной суд признал Млынника, Лактионова и Рыжова виновными в преступлении против человечности и приговорил их к пожизненному лишению свободы», – сообщается на сайте суда.
Материальный ущерб государству Республика Литва оценен в 653 тысячи 800 евро. Компенсация морального вреда за каждого убитого офицера составила 100 тысяч евро.
Суд пришел к выводу, что Рижский ОМОН во главе с Млынником поддерживал политику Советского государства, и эта поддержка была сопряжена с убийствами.
«Млынник выбрал наиболее подготовленных милиционеров, собрав из них группу «Дельта-1». На таможенном посту Мядининкай группа произвела по меньшей мере 16 выстрелов, убив семерых должностных лиц и тяжело ранив восьмого», – сообщается на сайте.
Ни о чем не жалею
Судьба бойцов сложилась по-разному. Александр Рыжов в Петербурге собрал преступное сообщество для вооруженных налетов и в 2011 году получил 15 лет колонии за серию особо тяжких преступлений.
Млынник после отъезда в Россию появлялся в «горячих точках». В Чечне был, когда федеральные войска еще не входили. Лично был знаком с Дудаевым и Басаевым. В 1992-1993 годах участвовал в грузино-абхазском конфликте на стороне Абхазии. С 1994 по 2003 год являлся (а скорее числился) штатным корреспондентом газеты "Возрождение России". Вместе с большинством подчиненных по ОМОНу перебрался в Петербург. Штаб-квартира бойцов располагалась в администрации Курортного района. Млынник обеспечивал безопасность главы Вячеслава Козырицкого, который потом сбежал от следствия в США. Потом пригодилось знакомство с Невзоровым. Работал на телевидении.
В 2004 году Млынник выступил в роли миротворца в политическом конфликте в Абхазии, где поддерживаемый Кремлем кандидат проиграл президентские выборы. Он был наделен полномочиями представителя Совета безопасности России.
Полковник запаса. Награжден орденом Красной Звезды, медалью «За отвагу». Мастер спорта по вольной борьбе, владеет карате, самбо. Пережил множество покушений. Как он любит шутить, «после шестнадцатого перестал считать». Поэтому приговор Литвы для него – семечки. Обычно он не дает интервью, но сегодня разговорился.
- Чеслав Геннадиевич, первый вопрос, как из шоу Малахова: какие ощущения у пожизненно приговоренного?
– А я даже не знаю, за что и где.
– Суд Вильнюса, Мядининкай.
– А-а-а. Приговорили и приговорили. Я на них не в обиде. Кончать жизнь самоубийством не собираюсь.
– Вы говорите, не знаете, за что приговор. А есть еще за что-то?
– Конечно, много где мы нашалили. Но что поделаешь. Это жизнь. Ни о чем не жалею. Был и остаюсь романтиком.
– Вы чувствуете себя военным преступником?
– Никогда. Высший политический долг солдата – служение Отечеству. Присягу никогда не нарушал. Россия стала правопреемником Советского Союза.
– Вы ограничены в передвижениях, как минимум по Евросоюзу?
– Как летал, так и летаю. Розыск мне никогда не мешал. Ну, для страховки выстраиваются определенные схемы. Мне так даже больше нравится. И в Европу выезжаю. Совсем недавно я был в европейском городе. Прилетел в аэропорт. Меня с трапа попросили отойти в сторонку. И когда все поехали общим транспортным средством, меня просто доставили куда нужно в сопровождении, с охраной. Существует братство между людьми в погонах, неписаные правила между службами, структурами и так далее. Погоны – это как символ чести. Меня всегда страховали и будут страховать, невзирая на национальности. Это трудно описать. Как закрытый клуб, куда постороннего не пустят.
– В Литве вас тоже защитят от властей?
– Не могу сказать, отношения почти ни с кем не поддерживаю. Литва живет в своем маленьком закомплексованном мире, претендует на роль государства, хотя на самом деле всю Прибалтику даже районом назвать очень сложно. Я там вырос, психологический портрет тех людей мне понятен: из грязи в князи. Были в КПСС, а потом с таким же рвением выходили на улицы и пытались строить некий мир. Если были раньше на равных в великом государстве, то теперь в прихожей умирающей Европы. Вот вам зарисовка. Был в Латвии один гнусный начальник. Я отправил ему подарок от своего имени. Через неделю его уволили.
– Чем вы сейчас занимаетесь?
– Незачем людей нервировать. Если бы они все знали и понимали, спали бы еще хуже. Скажем так. Я востребован российским государством. Не забывают. Горжусь, что живу в России и служу Отечеству. Православный. Хоть и поляк по происхождению.
– Вы расстреливали таможенников?
– Нет. Юридических доказательств у суда нет и быть не может. У меня и бойцов есть алиби. Нас не было на КПП. Как раз в ту ночь мы были подняты по тревоге для проверки личного состава. У нас работала Генеральная прокуратура СССР.
– Что, по-вашему, произошло в Мядининкае?
– Могу высказать две версии. По одной, Горбачев объявил Прибалтику безъядерной зоной. А там было всего предостаточно. Литовцы, когда машины выезжали с их территории, могли сунуть свои носы хоть в топливные баки. По второй версии, таможенники и полицейские погибли в результате жертвоприношения, устроенного литовскими властями. 29 июля 1991 года визит в СССР нанес президент США Джордж Буш-старший. Литве нужна была провокация, конфликт. Нужны были трупы.
– Ну а чем плоха версия о карательной операции СССР силами Рижского ОМОНа, направленной на подавление дерзкой Литвы, которая объявила о независимости и расставила таможенные посты?
– Нас в это уголовное дело вписали очень грубо. По моим сведениям, готовилась провокация в отношении меня. Меня хотели арестовать. Тогда же литовцами был подготовлен переворот в Вильнюсском ОМОН.
– Вы исключаете любую возможность, что вас выдадут Литве?
– При Путине? При нем не выдадут. А будет что потом – чего загадывать.
– То есть в 2018 году вы в первых рядах пойдете на президентские выборы.
– (Смеется.) И уж точно известно, за кого буду голосовать. Но я пережил самое сложное – 90-е годы. Тогда у меня гражданства не было российского. Какая борьба на самом верху шла, вы и представить не можете. И вывезти хотели. Не получилось.
– Рижский ОМОН создан в октябре 1988 года. Правда, что его курировали то ли КГБ, то ли ГРУ.
– Сейчас это уже не является гостайной. Рижский ОМОН состоял из сотрудников КГБ и ГРУ. Были еще десантники. Первый командир, Эдгар Лымарь, был не в курсе, и ушел с должности. Не смог жить среди двух зонтиков. Да, подразделение было не совсем простое.
– Напрашивается еще один вопрос. Являетесь ли вы кадровым офицером контрразведки?
– А я разве когда-нибудь говорил, что я мент?
– Коли вы не чужды Петербургу, выскажите отношение к мосту Кадырова.
– Отрицательное. Кадыров был одним из идеологов разделения России. Я понимаю, нынешняя политическая ситуация требует жертв, в том числе моральных. Но это неправильно.
50 процентов политики и 50 процентов – глупости
Александр Невзоров, который и в Мядининкае оказался первым из журналистов, не хочет прокручивать свое кино назад. Говорит, рано.
- Еще слишком много живых и неприговоренных. Многое изменилось и многое оценено по-другому. То, что радовало и во что так хотелось играть тогда, в 1991-м, сейчас для меня выглядит несколько иначе. Мы видим результат тогдашних романтических имперских выходок. Мы видим, какой мерзостью эта имперщина обернулась, когда у нее появилась возможность воплотиться. Это все было прелестно, дерзко, смертельно. Но по плодам надо смотреть.
– Если бы нынешний Невзоров оказался на КПП, как бы он снимал?
– Не знаю. В таких категориях рассуждать невозможно. Каждая ситуация требует своего, на месте подчиняющихся массе обстоятельств, конкретного решения. Я не знаю, какие у меня были бы сейчас отношения с ребятами [бойцами Рижского ОМОН], и был бы я у них комиссаром. Не знаю. К тому же мы обязаны на все смотреть, сохраняя симпатию к этим мальчишкам, понимая. что ими двигали не преступные, не корыстные, а исключительно только соображения долга, романтики, так называемой чести и прочей глупости. Тем не менее мы обязаны смотреть, во что превращаются эти семена.
– Изменилось ли ваше отношение к Рижскому ОМОНу и его деятельности?
– Нет. Я никогда не меняю отношения. Я могу оценивать по-другому. Я могу понимать иные смыслы, но отношение не меняется в зависимости от конъюнктуры. Я и ко всем своим друзьям по красно-коричневому лагерю, которые меня не иначе как мерзавцем и сволочью называют, тоже отношусь по-прежнему прекрасно.
– Вы следили за судебным процессом?
– Вполглаза. Меня очень удивляет Литва. Я понимаю, что ей хочется отомстить, заявить о себе как о полновластном и полномочном государстве, но это не тот путь. Если они говорят о европейской цивилизации, то есть вещи, о которых стоит забывать. Нельзя судить солдат. Людей, которые были одержимы мечтой спасти свою Родину. Да, заблуждение, чудовищные мечта и результаты. Но помыслы у них были абсолютно чисты.
– Было ли это эксцессом исполнителя? Может, и не было команды на убийство.
– Я знаю о Мядининкае столько, сколько вам и не снилось, и говорить на эту тему не хочу. Очень много живых и очень много неприговоренных.
– Как вы думаете, литовское правосудие будет добиваться приговора для заказчика? Того, кто отдавал приказ о нападении и убийствах.
– Заказчик умер в 1991 году. Его зовут Советский Cоюз. И вся идеология. И так называемый патриотизм. Он давно похоронен.
– Вы поддерживаете связь с Млынником?
– Сейчас нет, потому что нет общих интересов. Но отношусь по-прежнему прекрасно. Как к людям, которые не сумели выйти из круга, который нарисовали им в молодости. Да, они не те интеллектуалы, которые могут преодолеть притяжение всех этих довольно гадких слов – чести, патриотизма, долга.
– Был бы справедливее военный трибунал по событиям Мядининкая?
– Самым справедливым было забыть и простить. Именно по той простой причине, что это преступление не предполагало выгоды. Это была маленькая часть войны, а на войне бывает всякое. Литва вроде бы достаточно разумная, но почему-то продолжает не делающую ей чести травлю Рижского и Вильнюсского ОМОН.
– Сколько процентов политики в процессе по Мядининкаю?
– 50 процентов политики и 50 процентов – глупости.
Александр Ермаков,
«Фонтанка.ру»
