ПоделитьсяВрученная Мединским награда за верность исторической правде подогрела интерес к киноленте «28 панфиловцев», которая и без того - в числе лидеров проката последних недель.
Ведущие интернет-канала [Фонтанка.Офис] Николай Нелюбин и Александра Емельянова задали несколько вопросов инициатору проекта Андрею Шальопе, который к тому же на днях был удостоен премии Российского военно-исторического общества «За верность исторической правде».
- Андрей, вы это воспринимаете, как повод для поздравлений? Вы когда про премию узнали, когда снимали первый дубль?
– Совсем недавно меня пригласили и вручили премию. Наверно, надо серьезно к ней относиться, если это считать премией за верность правде.
- Что вы вкладываете в эту формулировку. Вы понимаете, что будут голоса: «Ну какая здесь историческая правда?» Были споры до выхода фильма и теперь может получиться новый виток.
– Я не отношусь серьезно к этим спорам, потому что историческая правда – понятие опасное. Есть просто некая национальная идентичность, которая выражается в культуре. И есть вещи, которые ей соответствуют или нет. Мне кажется, что история о подвиге 28 панфиловцев исключительно соответствует национальной культуре, национальному коду. Это не столько историческая правда, сколько национальная.
- Давайте попробуем дать определение термину, который вы произнесли – «национальная правда». Что вы в это вкладываете?
– Мы сейчас запутаемся, если будем давать такие сложные определения.
- Хотя бы 2-3 термина подскажите, потому что я пока совсем не понимаю вас.
– Народ – это общество, которое живет в одной земле и говорит на одном языке. За время существования это общество обрастает культурой. И эта культура формирует некий национальный код. И у нас это тоже есть и очень сильно выражено. Знаменитые легенды и подвиги тоже формируют часть этого кода.
- Когда мы беседовали в эфире с Дмитрием Пучковым, который помогал в сборе средств на фильм, я поймал себя на мысли: те, кто спорят по поводу исторического факта, мыслят разными категориями. Есть люди, для которых важен результат, а цена не слишком важна и отдельного человека не видно. Есть большой процесс, где каждый является составной частью. А есть люди, для которых каждый отдельный человек, до запятой, поштучно, является ценностью. И этот спор так и не пришел ни к какому результату. Есть те, кто говорят, что не было этого подвига. И есть те, для кого неважно, сколько их там было. Есть ли у вас ответ на вопрос, нужно ли вообще прийти к какому-то пониманию этим двум противоборствующим сторонам?
– Я понимаю, что вы к той категории, для кого важно все, до фамилии, относите тех, кто говорит, что было не так. Но эти люди даже не могут всех 28 панфиловцев назвать пофамильно. На самом деле этим людям по большей части ничего не важно. Эти люди не могут себя идентифицировать с героями. Для них это очень тяжело, и они говорят, что это выдумка, так не воевали, что немцы прошли как нож сквозь масло, что нас обманывали. Правда – вещь очень условная. Мы о себе никому не говорим всю правду. Мы стараемся показывать нашу лучшую сторону. Это очень неплохо – и более того: нашим собеседникам и друзьям в основном интересна наша лучшая сторона. Наших детей мы до поры до времени оберегаем от правды…
- Кто как, Андрей, я бы не обобщал. Это очень индивидуальная вещь. Откуда у вас это - что оберегают от правды?
– Наверняка есть какие-то семьи, которые от правды не оберегают. Но отвечая на вопрос, как делают детей, в большинстве случаев от этой правды их почему-то оберегают.
- Да, но тогда на этот вопрос отвечает улица.
– Согласитесь, правда это непростая категория. Можно посмотреть с другой стороны. Двое видят одно событие, но интерпретируют его по-разному. Причем оба говорят правду. Историки работают с документами и это очень большое, кропотливое и часто неблагодарное дело. Но они находят массу вещей, которые способны даже не пролить свет на что-то, а дать возможность интерпретировать то или иное событие как можно точней. В этом заключается результат исторической науки. Потому что абсолютную правду о прошлом мы не можем знать. Но в нашей истории есть территории подвигов. Историческая наука там тоже может иметь место, но важен определенный такт.
- Вы не ответили на мой вопрос. Как вам кажется, после выхода вашего фильма на экран, стороны стали понятней друг другу или каждый огородился и продолжает показывать фиги в бойницы?
– До того, как фильм вышел на экраны, я думал, что он примирит эти стороны. Но, думаю, к сожалению, эти споры еще останутся… История 28 панфиловцев – история, ставшая легендой и рассказываемая много лет. Еще в 1941 году она превратилась в легенду. И эта вещь очень вдохновляющая. По тексту о 28 панфиловцах нас учили читать в школе. И не знать эту историю было невозможно. «Велика Россия, а отступать некуда» – это канонизированные слова, которые были выбиты в камне.
- Председателем РВИО, которое вас наградило, является министр культуры Владимир Мединский. И комментаторы улыбаются, говоря: «Все понятно, что тут удивляться». Что бы вы сказали тем, кто с ехидной улыбкой смотрит на эту новость?
– Министр культуры – человек медийный и люди по-разному к нему относятся. Кого-то он раздражает, кто-то видит много плохого, что он делает. Часть общества его поддерживает. Наверное, ехидство некоторых является результатом их наблюдений и размышлений. Опираясь на опыт работы с нашим министром, я могу сказать про него только хорошее. Где он смог, там он снискал любовь и уважение. Кого он раздражал острым словом или еще чем-то – все это заслужено.
- Когда он говорил про тварей, что гореть всем в аду, вы это как воспринимали?
– Эмоциональная реакция. Я стараюсь воздерживаться от подобной риторики, когда говорю на людях. Я могу позволить такую риторику в компании друзей дома на кухне. С другой стороны, такая реакция искренняя. Чисто по-человечески понимаю его. Когда по BBC читаешь новость, что Владимир Путин собирается реанимировать советский пропагандистский миф фильмом «28 панфиловцев», то реакция очень острая. Потому что все, что написано в статье, является полным враньем. Думаешь: «Как вы позволяете себе такое писать?» А когда читаешь это регулярно, не всегда можно сдержаться.
- Зная о премии РВИО и о помощи министерства культуры, возникает вопрос: какие следующие легенды и мифы вы будете экранизировать?
– Я вас поправлю: мы не экранизировали никакой миф. Мы сняли кино о знаменитой легенде. Миф – это выдумка, а Владимир Высоцкий, Юрий Гагарин – это легенда. Когда мы собирались создавать кино, нас самих вдохновляла эта история, нам хотелось, чтобы такой фильм был. Как мне кажется, у нас получилось ярко и впечатляюще, и все вдохновляет на новые дела. Но следующее кино, которое мы будем снимать, будет о том, что нашей команде интересно. Пока не анонсирую проект, это преждевременно. Я работаю над сценарием, пока его нет. Скажу одно – это будет не на тему войны, не историческое кино.
- Мы пытались пообщаться с Сергеем Мироненко – он был тем, кто показал архивные документы, после чего и обрушилась волна «было – не было». Потом он был уволен. Что произошло с этим человеком? Вы связываете изменения в его карьере с сюжетом про 28 панфиловцев?
– Думаю, это связанные вещи. Я лично его не знаю, но читал его статьи и выступления. Я не понимаю его мотивов. Мироненко не открыл никакие архивные документы. Он выложил скан справки доклада из дела военной прокуратуры. Этот документ никак не опровергает подвиг. Более того – его подтверждает: бой был, рота сражалась геройски. Но заголовок звучит: наконец мы опубликовали документ, опровергающие этот пропагандистский миф. В документе 10 страниц текста. И я уверяю, что его прочитали единицы, а заголовок – миллионы. В итоге это превратилось в интернет-мем, что подвига не было, хотя это полная неправда. Сейчас уже найдены документы, которые убедительно доказывают, что бой был очень похож на то, как он описан в легенде. Мне хотелось бы спросить Сергея Мироненко, зачем он пытается развенчать подвиг этих героев? Какая в этом цель?
- Как вы смотрите на то, чтобы на dvd с вашим фильмом зафиксировать возникшую дискуссию? Задать вопросы, которые есть к Мироненко, услышать его ответы или еще кого-нибудь? Как-то закрыть этот вопрос?
– Нет, я к этом отношусь отрицательно. Считаю, что надо делать обратное – уходить от этой дискуссии. Само по себе ее появление – это уже довольно плохо. Я сомневаюсь, что это поможет закончить споры. В обществе всегда есть люди, которые не верят в подвиги. Из 28 панфиловцев несколько выжило и дожило до 90-х годов. У них брали интервью, они рассказывали про бой у Дубосеково. Для историков, которые ввязались в спор, эти свидетельские показатели ничего не значили. Чем можно этих людей переубедить?
Эта легенда родилась в 1941 году, и солдаты прошли с ней всю войну. Это достаточная причина, чтобы эта легенда существовала вечно. Ходить как слон в посудной лавке на территории этой легенды – проявление неуважения к тем, кто погиб с ней в сердце. Это не место для дискуссий, это святое место. Никто не запрещает историкам заниматься исследованиями. Проводите раскопки, выезжайте на места, копайте немецкие архивы – это интересно и полезно. Просто в споры вступать не надо.
