ПоделитьсяСумасшедшие премии генерала Быкова рассекретила болтушка, а не ФСБ. Ему вышло боком приятельство штабистки с командиром спецотряда. От огласки и ареста могли бы спасти 4%.
«В результате совместных действий ГУСБ МВД и УФСБ генерал Виталий Быков задержан в городе Санкт-Петербурге. Ему предъявлено обвинение в растрате в особо крупном размере», – шокировал в свое время публику Следственный комитет делом о полицейских премиях на 19 млн.
Оказалось – чушь все это. Просто «золотая парашютистка» проговорилась обделенному собровцу.
Судья Дзержинского суда Петербурга Анжелика Морозова впорхнула в зал и заняла свое место. Она уже полгода слушает дело бывшего начальника ГУ МВД СЗФО Виталия Быкова, его двух замов и еще двух подчиненных. Она вдоволь наслушалась о штабных подвигах лиц, получивших гигантские премии, поэтому очередное «приглашайте свидетеля» было произнесено буднично.
В зал вошел бывший командир спецотряда быстрого реагирования (СОБР) ГУ МВД СЗФО Леонид Штельмах. Приземистую фигуру с играющими под полосатым джемпером мускулами рассматривали все, кроме триумвирата в клетке. Арестованные Виталий Быков, Александр Монастыршин и Иван Лозюк опустили головы, шелестя тетрадками с записями.
– Узнаете подсудимых? – спросили Штельмаха.
– Да, – опознание бывших шефов прошло по макушкам.
Приход Штельмаха до последнего держался в секрете даже от адвокатов, и торопливым перелистыванием Быков и компания то ли освежали память, то ли скрывали растерянность. Было непонятно.
Как неясна была и таинственность вокруг этого свидетеля. Даже единственного оставшегося на свободе зама Быкова, действующего генерала петербургского главка, не скрывали так тщательно. Ну, СОБР, ну, Штельмах.
И начал-то Штельмах – за упокой. В подчинении находились четырнадцать бойцов, его зарплата составляла 85 тысяч рублей в месяц, максимальная премия от Быкова составляла пятнадцать тысяч, но неприязни к арестантам не имеет. И вообще, ныне он пенсионер.
К маю 2014 года, когда Путин ликвидировал ГУ МВД СЗФО, десять бойцов Штельмаха находились в служебной командировке в Дагестане. Их надо было вызволять.
– Я ходил к начальству по двум вопросам – как вернуть ребят и кто обеспечит им полное денежное довольствие, – пояснил Штельмах.
По его словам, заместитель начальника главка Александр Монастыршин, в прямом подчинении которого находился СОБР, самоустранился: дескать, ведомства больше нет.
Нерва добавило уведомление из банка. На карточку Штельмаху пришла зарплата в размере оклада и звания, без выслуги и прочих надбавок. Томившиеся в Хасавюрте собровцы тоже встревожились, не получив командировочные и «боевые». Их досрочно эвакуировали в Петербург. В родной бухгалтерии заслуг перед Родиной не оценили. Не только отказали в «боевых», но и потребовали вернуть по две тысячи рублей неосвоенных суточных.
– Монастыршин, – вспомнил Штельмах, – мне говорил: "Ребят, поверьте, денег нет, у самого голые карманы, помочь ничем не могу».
Из-за прокурорского стола раздалось:
– Вы делились переживаниями с кем-либо?
Молчание. Глубокий вдох. Тяжелый выдох.
– Да. С Натальей Анатольевной Канашевой.
Канашева была главной в ведомстве по документообороту. Мимо нее не проходил ни один приказ Быкова. Приятельские отношения (иногда даже обедали вместе), видимо, располагали к откровенности.
– Я поделился, – признал отставной собровец. – Канашева выразила удивление, что уж кого-кого, а ребят из СОБРа могли поощрить. И сказала, что тридцати сотрудникам выплатили премии, в том числе ей 650 тысяч.
Всего избранным перевели девятнадцать миллионов. Так как общая сумма недоплаченного сотрудникам СОБР довольствия составляла 800 тысяч рублей, то есть 4 % от доставшегося другим премиального фонда, можно представить реакцию Штельмаха.
– Ситуация меня удивила, возмутила, взорвала, – объяснил он суду.
Собровцы учинили скандал в бухгалтерии, пригрозив обращением в прокуратуру, а
Штельмах высказал в глаза Монастыршину. И понеслось.
– Монастыршин просил меня не лезть в чужой карман, на совещании кричал на Канашеву, требуя заткнуться и не рассказывать про премии, – живописал Штельмах.
Но было поздно. Молва разнесла. Узнала ревизия, слух дошел до собственной безопасности. И лишь потом к генералу Быкову и его замам нагрянула заинтригованная оглаской ФСБ.
Было, правда, поздно. «Золотые парашютисты» пустили выплаты на покрытие кредитов, ремонт квартир, отпуска и прочие вольности. И только Канашева деньги сохранила. Штельмах сообщил:
– Я ей сказал, что если она хоть копейку снимет, то… – клаксон автомобиля ворвался в открытое окно зала суда и поглотил остаток фразы. – Деньги она не тронула.
Судья взяла слово:
– Мне хочется из ваших уст услышать морально-этическую оценку происходившего. Не то, что кого-то премировали, а то, что не премировали ваших подчиненных.
– То, что не премировали, страшного ничего нет. Привыкли.
– Я говорю о морально-этическом.
– Низость.
Плохой конец получался, и трое в клетке это понимали. Слово взяли их адвокаты.
– Скажите, – обратились они к Штельмаху, – вы конфликтовали с Монастыршиным ранее? Из-за отказа скидывать денежные средства в помощь пострадавшим полицейским при наводнении на Дальнем Востоке, например?
– Нас частенько просили куда-то скинуть деньги, – резанул Штельмах. – На лотереи и так далее. На Дальний Восток мы перечислили деньги в первых рядах, а вот лотереями я сильно возмущался, это правда…
– А что за лотереи? – наивно спросила Анжелика Морозова. – Я здесь такие вещи удивительные узнаю.
– Ежегодная лотерея МВД, при которой среди сотрудников принудительно распространяют билеты, – сказал Штельмах.
– О господи, – ужаснулась судья, прекратила допрос и отправила всех отдыхать до середины января.
Александр Ермаков,
«Фонтанка.ру»
