На месте начальника «Крестов» я провел бы экскурсию арестанту Оганесяну. Ведь заявление адвокатов о крысах и неприятном соседе – повод сравнить наконец реальный мир с роскошным.
Понятно, что новый адвокат арестованного бывшего вице-губернатора Петербурга Оганесяна, Юрий Новолодский, силен медийностью. Недавно он собрал прессу и открыл глаза на условия, куда помещен его подзащитный. Там по камере бродят крысы, а сосед «искусно подобран из числа курящих». Наверное, дамы высшего света вскрикнули и закрыли лицо руками. Но вокруг меня не оказалась ни одного человека, чей первый автомобиль в детстве был «Роллс-Ройс» с водителем.
Да, русский народ всегда относился жалостливо к опальным. При царях в Петербурге пешие этапы шли по центральным першпективам, прохожие давали каторжникам снедь, а после кандальники сворачивали с Лиговского канала на Расстанную улицу (от слова «расставаться») и брели в Сибирь.
Перелистнув грустную картинку темного прошлого, я поинтересовался, насколько тяжко Марату сегодня. Когда его забирали из изолятора временного содержания в «Кресты», то, оказывается, для него собирали специальный этап. Да так, чтобы в автозаке было как можно меньше арестантов, а если и были, то какие-нибудь совсем уж интеллигентные мошенники. Все же персона. Потому как УФСИНу совсем не нужно, чтобы по пути следования урка с ехидной рожей прильнул к такому, тихонько взял его за лацкан костюма в три тысячи евро, да прошептал: «Барин, подари бродяге пиджачок, а то уронишь».
Когда его привезли в « Кресты», то оформили минут за десять. А всех прочих запихнули в отстойник часов на шесть, мол, подождете – много вас, жуликов. Матрас ему выдали новый, а простыни с подушкой стиранные, поэтому белые. Миску, где дно не выгнуто, получил, и так далее. Это было важно, ведь его близкие-товарищи так испугались, так растерялись, что передали ему «тревожный» чемоданчик только через несколько дней.
Затем его завели в отдельный небольшой корпус, где несколько медицинских палат. Все верно – действительно, чувствовал себя неважно. Через неделю его перевели в тюремную больницу Гааза. Перед распределением подумали, с кем бы ему полежать. Был там один азербайджанец, арестованный подполковник, но пошел Марат к армянину. Вот такие толерантности.
Там не то, чтобы совсем кошмар, но камера на ночь закрывается, а телевизор только по вечерам заносят. Но было еще над чем работать сотрудникам режима. Сосед у Оганесяна оказался курящий и открывал форточку. А за окном же тогда до минус пяти доходило. Вельможа делал замечания, земляк не реагировал, пришлось приходить прапорщику, замерять температуру в комнате, демонстративно показывать градусник – «+26».
При всех огрехах нашей пенитенциарной системы, на прозу Александра Солженицына это мало похоже. Недавно Марата отправили обратно в «Кресты». И поместили его в том заведении, как говорят, на «5/1». То есть второй крест, пятое отделение, первый этаж. Странно, но это отделение, куда чуть ли не иностранные экскурсии водят. Потому что все в кафельной плитке, покрашено, стеклопакеты, между прочим. Но сосед опять курящий.
Как тут не поверить адвокатам. И обывателю ясно – искусно закамуфлированная абверовская система истязаний.
Тогда встречный вопрос: отчего такие преференции? А потому как не трожь випов, а то жалоб не оберешься.
И после пресс-конференции адвокатов Оганесяна, как мне удалось разведать, последовала серия звонков. Из Москвы – начальнику нашего УФСИН, генералу Потапенко: «Что у вас там с Оганесяном?!» Генерал Потапенко – начальнику «Крестов», полковнику Львову: «Что у тебя там с Оганесяном?! Где крысы, почему крысы?!» Полковник Львов – подчиненным: «Какого рожна крысу к Оганесяну пропустили?!» Дежурный режимник – бригадиру хозобслуги: «Поймать крысу!» Бригадир хозобслуги – шнырю: «Изловить первую попавшуюся крысу, а тушку к осмотру».
Сегодня, 18 января, в «Кресты» идет комиссия из тех, кто следит за правами человека в изоляции, а также члены общественной наблюдательной комиссии. Общественный резонанс теперь. Откроют камеру, поглядят по сторонам, спросят, очевидно, не желает ли сосед Оганесяна бросить курить. Рядом будет стоять пара офицеров тюрьмы №1. И вряд ли кто из них скажет: «Послушайте, а давайте посмотрим, как сидят остальные».
«Кресты» – очень древние. До первого этажа, где скучает Марат, горячая вода в батареи поступает, а на другие – не очень. Но Марат все мерит прошлой жизнью. Вот, например, его супруга, Виолетта Павловна, приезжает из столицы в Петербург, останавливается в роскошном отеле на Адмиралтейском проспекте «Four Seasons», в номере Deluxe с одной спальней в 42 тысячи рублей за сутки, и ей курящих не подселяют.
А теперь немного о том, как может действовать машина подавления.
Сразу скажу, эпоха пресс-хат давно сгинула. Остались совершенно законные методы воздействия. Приходят, например, в «Кресты» пара оперативников Службы экономической безопасности УФСБ по Петербургу и Ленобласти с пиковым интересом. И спрашивают:
– А что, обвиняемый в казнокрадстве высокий чиновник у вас на особом положении?
Им смеются: мол, куда там, читайте прессу – сплошные жалобы.
– Тогда, может, перевести его в камеру, где нет крыс?
– Но там же три голодных мигранта сидят.
– Но это же законно?
– Абсолютно.
– Так очень вас просим. Мы просто через недельку к нему хотим на разговор подойти. Чуем, при таких привычках чистосердечно признаваться будет.
Когда статья сдавалась в печать, в СМИ появились новости: мол, Оганесяна перевели в камеру с горячей водой. То есть о том, что гуманитарные ценности возобладали. Увы, как это не прискорбно, в « Крестах» нет горячей воды в камерах. Ни для Оганесяна, ни для нас прочих.
Вот говорят, что великий конструктор Туполев, сидя там при Сталине, придумал канализацию.
И Марату вряд ли кто запретит заняться кипятком на стратегическом уровне.
Евгений Вышенков, "Фонтанка.ру"
