То, что происходит с Америкой в последние полгода, даже у самых закаленных экспертов, журналистов и политиков вызывает чувства в диапазоне от удивления и растерянности до оторопи и паники. И речь не о действиях Вашингтона на международной арене. Здесь как раз мировой лидер взял паузу после бурь, которые он практически беспрерывно устраивал с начала XXI века за пределами своей территории.
Сейчас тот редкий случай, когда на передний план вышло внутреннее самочувствие державы номер один. Оно явно не в порядке, причем во многих аспектах. Кстати, злорадство по этому поводу вряд ли уместно: слишком зависима от Штатов мировая стабильность.
В эпикризе состояния больного, который все это время пытается сформулировать экспертное сообщество, наиболее консенсусной представляется оценка «предкризисное». Не вызывает особых споров и диагноз – раскол в американском обществе, острый конфликт интересов элит. Симптомы видел весь мир – самая скандальная в истории США избирательная кампания, неожиданная победа самого неординарного за последние 100 лет кандидата в президенты и самая, мягко говоря, «шероховатая» за последние 200 лет передача власти новой администрации. К ним добавились побочные эффекты в виде беспрецедентной политической ангажированности госструктур, особенно спецслужб, и мейнстримных медиа, выступивших, по сути, в роли министерства пропаганды проигравшей партии. Нанесенный ими ущерб традициям американской демократии настолько чувствителен, что Дональд Трамп политкорректно предпочел вообще не упоминать о ней в своей инаугурационной речи. И это тоже прецедент в истории президентских выборов в США, где демократия всегда фигурировала как ритуальная мантра.
В качестве причины заболевания самого, как казалось, устойчивого в мире государственного организма большинство серьезных аналитиков склонны рассматривать не случайный вирус в лице «несистемного» президента-миллиардера, нарушившего правила игры и заложившего крутой вираж в политике, а пандемию глобального и концептуального характера. Имя ей – несостоятельность идеологии и практики глобализма и либерализма с приставкой «нео», которые были положены в основу геополитического проекта господства Америки в однополярной модели мира. Авторы проекта – элитарные кланы неоконсерваторов, вошедшие в силу после развала СССР и прочно осевшие в Белом доме при Буше-младшем. Получая на протяжении двух десятилетий весь выигрыш, они подхватили вирус вседозволенности, который сыграл с ними злую шутку. Их неразборчивость в средствах при реализации проекта, повсеместное и жесткое навязывание американской формулы мира и ультралиберальных ценностей, пренебрежение интересами социума породили уродливые перекосы не только на внешнем контуре «золотого миллиарда», но и внутри него. Нарыв зрел, и первой залихорадило объединенную Европу, неудачно распорядившуюся интеграцией и мультикультурализмом. Признаки недомогания почувствовал и Североатлантический альянс, вотум недоверия которому вынес новый президент США.
В Америке последствиями этой же болезни стали «имперское перенапряжение» и отлучение «неоконов» от власти. Дональд Трамп, завизировавший своей феноменальной победой диагноз заболевания, предложил кардинальный вариант курса лечения. Внутри страны – осушение «вашингтонского болота» и реанимация «традиционной» Америки, вне ее – деидеологизация внешней политики и начало нового геополитического проекта. Его суть – смена модели американского мирового доминирования. При этом цель остается прежней: обеспечение гарантированного, долгосрочного экономического и военного лидерства США. Но, и это новое, в условиях признаваемого многополярного мира и с приоритетной опорой не на силу, а на национальную экономику.
Столь крутой поворот не мог не спровоцировать жесткую сшибку элит и воспалительные процессы в обществе, пик которых пришелся на этап инаугурации нового президента. Протестные акции спорадически продолжаются, чему в немалой степени способствует и сам идущий напролом президент. Но уже становится ясно, что, после краха попыток сначала сбить Трампа на взлете, а потом делегитимизировать его, эволюция кризиса в режим рецессии неизбежна. Она, однозначно, не будет быстрой: слишком многое стоит на кону. В то же время маловероятны резкие обострения, например, в виде майдана или импичмента президента: для первого нужно «американское посольство», для второго – серьезные поводы, которые Трамп вряд ли даст. По большому счету, всё происходящее сейчас в Штатах – это декорации своеобразного внутриполитического торга, в котором уходящий политический истеблишмент пытается минимизировать потери, «вырулить» Трампа или связать ему руки, создать предпосылки для своего возвращения в следующем легислатурном периоде.
Важнейший фактор в этом торге, он же – краеугольный камень политики неоконсерваторов и их универсальная палочка-выручалочка – демонизация России. Она в центре войны компроматов и информационно-психологических выпадов против Трампа, связывающих его антироссийских акций, реанимации старых и катализации новых фобий: СССР, КГБ, русской мафии, русских хакеров. Это и другое подобное было всегда. Но сегодня, думается, ответная российская реакция должна отличаться от прежней. Она вполне может быть с позиции силы, которую с некоторых пор почувствовала не только сама Россия. Нервно реагировать на уколы, вступать в перебранку в массмедиа и на дискуссионных площадках, вешать ярлыки, особенно на уровне штампового мышления, – бесполезно и контрпродуктивно. И, главное, это не признак силы. Наиболее показательный противоположный пример – гуманная, исполненная с чувством собственного достоинства и уверенности в себе ассиметричная реакция Москвы на предновогоднюю высылку из США российских дипломатов. Это было и эффектно, и эффективно. Другое дело – обвинения России в угрозе, которые сами по себе представляют угрозу ее национальной безопасности, тем более если ими оправдываются практические действия. Здесь более чем уместны симметричные ответы.
Окрепшие в последнее время международные позиции России ситуативно усиливаются и в двусторонних отношениях с США. В условиях нешуточной трампофобии новому хозяину Белого дома жизненно необходима внутренняя консолидация общества, невозможная без заметных успехов уже в течение первой президентской 100-дневки. В области внешней политики наиболее реально таковыми могут стать выполненное им обещание договориться с «недоговороспособным» Путиным и подвижки во взаимодействии с ним на фронте борьбы с международным терроризмом. Другие внешнеполитические приоритеты Трампа потребуют гораздо больше времени и сил. Москва в этой ситуации вполне может позволить себе спокойно ждать, работать «вторым номером» и выбирать взаимовыгодные варианты, минимизируя ущерб для России от американских болезней. И помогая при этом Трампу, при совпадении интересов, лечить их.
Александр Беренда
*Эпикриз – заключение о состоянии больного, о диагнозе, причинах возникновения и развитии болезни, об обосновании и результатах лечения.
