Европейский союз вступил в сложную полосу развития. Пришедшиеся на 2017 год две свои памятные даты объединение отмечает на миноре.
25-летие подписания Маастрихтского договора, с которого, собственно, и ведет отсчет история Евросоюза в его нынешнем виде, Брюссель в феврале вообще предпочел не заметить. Вряд ли будет триумфально праздноваться и 60-летний юбилей Римского соглашения, положившего начало движению к объединенной Европе. Посвященный этой дате и запланированный на 25 марта в итальянской столице евросаммит ограничится принятием краткой и расплывчатой декларации в стиле «будем жить». За скобками останутся ответы на самый большой в истории ЕС вызов: амбициозный европейский интеграционный проект впервые дает задний ход. Поиски же конкретных решений, помимо естественных разногласий, затруднены еще и непредсказуемостью предстоящих в текущем году президентских и парламентских выборов в семи странах сообщества.
Европейский союз, конечно, жить будет, и, наверное, спешат эксперты, предрекающие его распад. По большому счету, альтернативы европейской интеграции в том или ином виде нет. Хотя бы в силу объективной цивилизационной целостности этой части континента. Кроме того, пока далеко не исчерпаны запас прочности и ресурс привлекательности данного проекта, да и опыт преодоления трудностей у Евросоюза накоплен немалый.
Стоит напомнить, что процесс евроинтеграции никогда не был гладким. Он шел с разной скоростью, наталкивался на препятствия, притормаживал, менял цели. Но всегда двигался вперед. Изначально его путеводной звездой была простая и прекрасная идея покончить с войнами в Европе. Интеграционный механизм позволил более чем на полвека прервать их череду. Последовательно, хотя и не дружно, воплощались в жизнь другие грандиозные планы: единый рынок, единая валюта, безбарьерное пространство, высокий уровень благосостояния и социальной защиты. Евросоюз динамично развивался, географически расширялся и уже к началу 2000-х представлял собой крупнейшую и наиболее зрелую интеграционную группировку мира с экономическим потенциалом почти в 20% от мирового ВВП. Неудивительно, что он был центром притяжения периферийных, а также вышедших из орбиты Советского Союза стран континента, народы и элиты которых просто рвались в клуб богатых, защищенных и равноправных стран, чтобы с их помощью стать такими же.
Неизбежные, как в любом большом деле, сбои поначалу носили в основном объективный и некритичный характер. Они, в упрощенной схеме, обусловлены разным уровнем экономического, культурного и политического развития европейских стран, различием их интересов. Это предопределило провал попыток создания панъевропейской конфедеративной сверхдержавы, а в заоблачной перспективе – единой европейской нации по образцу американского «плавильного котла». Не все страны захотели или смогли примкнуть к шенгену и зоне евро. Не удалось достичь бюджетной, фискальной и социальной интеграции, создать экономическое правительство еврозоны и единое правовое поле. Референдумы в Нидерландах и Франции блокировали принятие Европейской конституции.
Более серьезные неприятности начались после «победы» Запада в холодной войне и формирования однополярного мира. К вялотекущим «болезням роста» единой Европы прибавились рукотворные злокачественные патологии, порожденные плохо просчитанными иллюзиями и чрезмерными геополитическими амбициями. Отметим наиболее значимые из них.
В условиях установившегося международного «правобеспорядка» и открывшихся новых полей интересов лидеры ЕС безоговорочно приняли американскую идеологию неоглобализма и жесткие правила игры «старшего брата», вступившего в роль «всемирного шерифа». За предоставленный Вашингтоном почти дармовой «зонтик безопасности» Евросоюз рассчитался фактической деэмансипацией европейской политики. Заодно в жертву была принесена и собственная идея «Европы без войн». Разбомбленная и произвольно рассортированная Югославия, аннексированное Косово создали прецедент, который напомнил европейцам запах пороха и подзабытый слоган про беспокойные Балканы, в очередной раз ставшие потенциальной «пороховой бочкой Европы». Зона комфорта для Евросоюза получила изрядную пробоину.
Серьезными неприятностями для него обернулось и совместное с американскими союзниками решение любой ценой сохранить Североатлантический альянс, в одночасье потерявший своего единственного вероятного противника в лице СССР. Реальное применение блоку НАТО нашли вне его географических границ, где он периодически, в том числе с участием европейцев, стал отмечаться военными интервенциями, экспортируя нестабильность и хаос. Их последствия оказались для Евросоюза миной замедленного действия. Она рванула в середине 2010-х на почве укоренившихся к тому времени в Европе неолиберальных ценностей и практики толерантного мультикультурализма. Накрывший континент неконтролируемый миграционный цунами из разоренных стран Ближнего и Среднего Востока, севера Африки неформальный европейский лидер фрау Меркель приняла под вдохновляющим лозунгом «Мы сможем!». Начавшийся в результате такого «гостеприимства» разлад в европейском семействе, беспомощность в собственном доме перед исламским экстремизмом, а затем Brexit стали расплатой за самонадеянность и предпосылками к дезинтеграции.
На это наложились растущие экономические и внутриполитические проблемы ЕС из-за поспешного и смахивающего на авантюру массового приема в 2004 году десяти, а позже – еще трех стран Центральной, Восточной и Южной Европы. Кусок оказался явно не по зубам. Очередная переоценка собственных сил и возможностей поставила под угрозу саму концепцию «единого европейского дома», углубила его раскол на богатых и бедных, разделила сообщество на региональные блоки по интересам, спровоцировала рост евроскептических и сепаратистских настроений, катализировала в ряде стран европериферии запрос на субъектный, самостоятельный политический курс. Это были симптомы грядущего отступления.
Деструктивные процессы в Евросоюзе усилил приход к власти в США неотесанного Трампа с его агрессивным протекционизмом. Президент-миллиардер отпустил Европу на свободу, отсоединив ее от американской политики и спровоцировав трансатлантический раскол. Евросоюз провалился в себя, его внешняя политика завяла, политический вес Брюсселя упал, в штаб-квартирах надолго поселилась растерянность. Однако вместо поисков новой стратегии действий в условиях переформатирования мирового порядка европейские лидеры решили оборонять старые редуты, создав вместе с американскими неоконсерваторами единый фронт борьбы с Трампом, а заодно и с доморощенными политиками антиглобалистского толка. Им удалось несколько «пообтесать» хозяина Белого дома. Но не временный ли это успех?
И уж точно временными, преходящими, а то и фантомными были успехи Евросоюза и США в реализации их стратегии сдерживания России. А иногда она била бумерангом по авторам. В ее рамках перепробовано всё. В 1990-е годы предпринимались отчаянные попытки законсервировать лежавшую тогда плашмя Россию в качестве геополитического карлика, а в 2000-е – стремительным броском НАТО и ЕС на восток – сдержать ее на дальних подступах. После в ход пошло ее сдерживание «по всем азимутам». В «джентльменском наборе» – политическая изоляция, экономические санкции, отказ от сотрудничества (часто в ущерб собственным интересам), дискриминация в различных сферах международного взаимодействия, официальная и медийная русофобия и бог знает что еще.
А в итоге? Сейчас Россия – активный и влиятельный игрок на международной арене, не дрогнувший под массированным давлением. Евросоюз же, продолжая самого себя пугать российской угрозой, впервые в своей истории протрубил отступление. Причем аж в начало 70-х. И русские хакеры здесь ни при чем. Под грузом внутренних и внешних проблем, угрозой распада ЕС европейские гранды решились на структурные трансформации и сброс «балласта». На неформальной встрече 6 марта в Версале лидеры Германии, Франции, Италии и Испании принципиально согласовали концепцию «Европы разных скоростей». Согласно ей, каждая из стран ЕС сможет определять глубину своей интеграции в единую Европу, исходя из собственных национальных интересов. По сути, это означает установление иерархии управляющего «ядра» и подчиненной, а следовательно – эксплуатируемой, «периферии», без сегодняшних игр в равноправие.
Хорошо это или плохо для России? Она последовательна в своей заинтересованности в сплоченном, дееспособном и дружественном по отношению к ней Евросоюзе – гаранте европейской стабильности. Конечно, конкуренцию никто не отменял. Но это лучше, чем риск ультранационализма и конфликтов в разобщенной Европе. Что будет с Европой, пока единой, дальше – покажет время.
