ПоделитьсяПравозащитники готовятся к судебной защите якобы преследуемых на Кавказе геев. Но не все из них хотят покидать свои дома в Чечне, хотя для их эвакуации уже собраны тысячи евро и долларов.
О насилии, угрозах и тонкостях работы правозащитников по крайне резонансной для южных субъектов Российской Федерации теме в прямом эфире интернет-канала [Фонтанка.Офис] рассказал координатор оказания помощи преследуемым в РФ гомосексуалистам, член совета российской ЛГБТ-сети Игорь Кочетков.
- Что вы знали о геях на Кавказе до публикации «Новой газеты»?
– Эта проблема существовала всегда, мы вывозили людей оттуда и раньше. Но это были единичные случаи. В 2006 году, когда еще не было российской ЛГБТ-сети, а был только маленький новостной сайт, мой коллега опубликовал интервью с одним из чеченских геев. Этот человек потом выехал из России. А плотно с этой ситуацией мы столкнулись два года назад, когда к нам стали поступать сообщения из Чечни, Ингушетии от людей, которые просили их вывезти, так как их жизни угрожала опасность. Это было несколько человек, не больше пяти. Ведь там самая главная проблема – закрытость. Из Чечни любая информация выходит с трудом. Тем более информация о людях нетрадиционной ориентации. Первая реакция и официальная версия чеченских властей – «у нас геев нет». И эта позиция транслируется населению с посылом «вы не должны об этом говорить». Так что с тех пор, если мы помогли нескольким людям, это хорошо. Эти люди сейчас находятся за пределами России и живут спокойно.
- А сейчас почему пошла новая информационная волна?
– Мне прислали анонимное сообщение в соцсети: ходят слухи, что в Чечне ловят и убивают геев. Проверьте, пожалуйста. У нас есть очень хорошие контакты с правозащитниками по Северному Кавказу. Конечно, для них я не был единственным источником информации. Тоже через какие-то слухи они это знали. И примерно через неделю после анонимного сообщения информация стала подтверждаться. Стало ясно, что это происходит в каких-то невиданных масштабах и формах. Коллеги говорят, что они такого не помнят.
- А как оценить масштабы?
– С нами на связи десятки людей, в том числе те, что сами сидели в тюрьмах в Чечне. А в целом счет идет на сотни. Потому что человек, например, рассказывает, что его привезли в полицейскую тюрьму и он находился в камере, где еще тридцать человек таких же, которых привезли туда «за это же». И каждый день там появлялся кто-то новый. Это одна камера. А мы точно знаем, что таких полицейских тюрем в Чечне не одна.
- А есть доказательства в виде документов, видео?
– Кто снимает видео в Аргунской тюрьме? Есть фото одного из пострадавших. Но видео нет. Есть показания людей. И надо понимать, что это десятки людей, которые раньше друг с другом не общались, а познакомились некоторые, только когда оказались в безопасности. И они рассказывали нам независимо друг от друга вещи, которые друг другу не противоречат, а подтверждают факты.
- Как в целом выглядят эти люди? Кто они? Их социальный статус?
– Чеченский гей не похож на гея из Петербурга или Москвы и тем более из Амстердама. В Чечне эта тема абсолютно закрытая и опасная. Поэтому геи общаются друг с другом внутри малых групп, где есть доверие, от 10 до 20 человек. Они знают точно, что их сексуальная ориентация и образ жизни должны скрываться. Большинство из них женаты и имеют детей. И если придет отец шестерых детей и скажет, что он гей, я ему поверю. Потому что они должны жениться. Чтобы скрыть свою сексуальную ориентацию или принудительно, когда родственники заставляют, чтобы он не позорил род. И они должны иметь детей. Это люди разных возрастов, от 18 до 42 лет на сегодня. Разных социальных статусов. Например, я знаю, что среди них есть известный телеведущий. Они ведут традиционный образ жизни. Это не отдельная клубная культура.
- Тема непростая. Кто-то скажет: но ведь они нарушают негласные обычаи чеченцев. Вы согласны?
– Многие придерживаются такого взгляда: занимайтесь у себя дома чем хотите и вас не тронут. Но это ложь. Люди, которые скрывают свою сексуальную ориентацию, чаще подвергаются дискриминации. Они легкая добыча для преступников хотя бы потому, что в полицию не пойдут. Чечня в этом смысле явное доказательство того, что закрытость приводит к самым страшным последствиям. Человек становится козлом отпущения и для политических игр, и для преступных посягательств. Неудобно об этом говорить, но об этом говорить надо. Мы говорим о жизнях людей. О том, что людей пытают и убивают. Никакая традиция не оправдывает убийство и пытки.
- А как нужно рассматривать эту историю с точки зрения законодательства РФ?
– Мы направили в Следственный комитет и Генпрокуратуру заявление проверить публикацию в СМИ о преступлении. В десятидневный срок нам должны были ответить, но не ответили ничего. Мы будем с ними судиться. Подадим заявление скоро, на этой неделе или в начале следующей. Есть обязанность у госоргана отреагировать на сообщение граждан о тяжком преступлении. Мы хотим, чтобы суд признал эти действия незаконными и обязал прокуратуру провести проверку.
- Как вы проверяете тех, кто приходит к вам за помощью? Вероятно, из Чечни и так просто некоторые хотят уехать. Вы не боитесь, что вас используют?
– Чеченскому мужчине сказать, что он гей, – это само по себе смертельно опасно. Есть примеры, когда за это родственники сами казнили. И это не единичные случаи. Было, что силовики отпускали таких людей, говоря родственникам: или вы их убьете, или мы. Мы помогаем людям не потому, что они геи. А потому, что им грозит опасность. Мы не выясняем сексуальную ориентацию. Мы выясняем, какая опасность им угрожает. Я не буду вам рассказывать, как мы это проверяем. У нас даже среди наших сотрудников ограниченный доступ к информации. У нас имена людей, которых мы вывозим, знают три человека. И заявления в правоохранительные органы от потерпевших будут. Но первая задача, чтобы эти люди оказались в безопасности. А когда они окажутся в безопасности, через адвокатов, находящихся в России, будут подавать заявления.
- А сами вы получаете угрозы?
– Вы знаете, как ни странно, но нет. Оскорбления в личных сообщениях в соцсетях я получаю регулярно. Но вот именно сейчас почему-то такие комментарии прекратились. Я не знаю почему. Но у нас, конечно, есть протокол безопасности, сотрудников нашей структуры.
- Все ли пострадавшие хотят уехать?
– Не все. По разным причинам. Самая главная – они никому не доверяют. Они находятся в такой ситуации запуганности и затерроризированности, что никому не верят. Они очень боятся выходить из дома. Они думают, что если пойдут с нами на контакт, то мы их подставим. Эту ситуацию психологи называют «синдром выученной беспомощности», когда человек просто сидит и ждет, когда за ним придут: «Убьют так убьют, судьба такая». Есть люди, которые не могут уехать, потому что держат семьи, обязанности. Ведь не все рассказывают семьям, что произошло. Но есть и примеры, когда уезжали вместе с семьями, когда уезжают супруги и дети. Но надо понимать, что в целом семья в Чечне – это не мама, папа. Это род. И братья двоюродные и троюродные. И многие не уезжают именно потому, что не могут бросить просто так свою традиционную семью.
- Кто вам помогает деньгами?
– Иностранные жертвователи, сбор идет. Деньги переводятся либо нам, либо остаются за границей, у иностранных организаций, где средства собираются. При этом наша организация два года является иностранным агентом, мы на это не обращаем внимания. Нам это неважно. Уже многие выехали в экстренном порядке, у них ничего нет.
- Куда обычно бегут?
– Бегут в те страны, в которые могут въехать. Это связано и с визовыми вопросами, и с деньгами. Страны, которые, как правило, идут на общение с нами по таким случаям, чтобы открывали визы людям, хотящим спастись. Не могу пока назвать конкретные страны, с которыми мы работаем. Но это не только Скандинавия. Есть люди, которые уехали в США (базирующаяся в Нью-Йорке международная правозащитная организация Комитет защиты журналистов (CPJ) сегодня призвала расследовать угрозы в адрес журналистов, освещающих эту тему. – Прим. ред.).
- Сколько нужно средств, чтобы «эвакуировать» одного человека?
– Надо понимать, что мы говорим о переселении сначала в другой город России. Это материальная и психологическая помощь. Речь идёт о сотнях тысяч рублей на одного человека. Наш бюджет на сегодняшний день рассчитан на 70 человек. Но помощь продолжает поступать.
- Шумиха в прессе – это хорошо?
– Да, прежде всего для тех, кто там находится. Они знают, что это не останется неизвестным. И мы рассчитываем на то, что и федеральное российское руководство примет меры. Что международное давление заставит их это сделать, если не закон.
- Лично вы в Чечню планируете поехать?
– Нет.
Справка.
О проблемах представителей ЛГБТ на Кавказе «Новая газета» сообщила в начале апреля текущего года. Спустя несколько дней глава президентского Совета по правам человека Михаил Федотов призвал проверить резонансные публикации в СМИ. 5 апреля журналисты сообщили, что для преследуемых геев якобы используются «секретные тюрьмы». После того как в минувшую пятницу в Кремле сообщили, что «следят за ситуацией», но «подтверждений нет», стало известно, что финские и шведские правозащитники начали сбор средств для помощи пострадавшим. На следующий день власти Чечни призвали журналистов «Новой газеты» извиниться, а поддержавшие коллег журналисты «Эха Москвы» сообщили об угрозах. В воскресенье глава Чечни Рамзан Кадыров заявил, что идёт попытка «очернить общество, образ жизни, традиции и обычаи», а музыкант Юрий Шевчук обратился к руководству республики с призывом «успокоить людей». Основатель движения правозащитного проекта GayRussia Николай Алексеев прокомментировал происходящее так: «История с "эвакуацией чеченских геев" станет самой грандиозной финансовой аферой в ЛГБТ-истории России. Остап Бендер нервно курит в сторонке».
Николай Нелюбин, специально для «Фонтанки.ру».
