ПоделитьсяПерелом через колено, измена женщины и Страшный суд в самом конце - «Фонтанка» услышала Николая Бурова, который первым покидает музей-памятник «Исаакиевский собор».
После пятничного сообщения «Фонтанки» об уходе Николая Бурова его телефон мог бы раскалиться от звонков и смс. Но он аппарат выключил. Нам удалось преодолеть это препятствие, и тогда в студии интернет-канала [Фонтанка.Офис] пока еще директор «Исаакиевского собора» попытался прикинуться брюзжащим стариком, но потом взял себя в руки и сказал: «Я еще, может быть, немного оклемаюсь». Публикуем самые яркие, на наш взгляд, тезисы.
- Николай Витальевич, говорят, вы вышли из комитета по культуре со сложным выражением лица.
– Я хочу вас разочаровать, я в комитет по культуре давно не заходил. Я встречался с руководством комитета, но не на его территории, а на нейтральной. И поговорили мы очень хорошо.
- Как давно вы приняли решение об отставке?
– Я думал об этом последние два года, но все время мешали какие-то обстоятельства. То начиналась передача одного объекта, то другого. Я думал, что на этом произойдет некая остановка, можно будет стабилизировать ситуацию и спокойно уйти. Но ухожу в неспокойной обстановке, с неспокойным сердцем.
- Кто может прийти вам на смену? И кого бы вы сами порекомендовали?
– Если бы меня спросили, я бы порекомендовал. Но мне таких вопросов не задавали.
- Говорят, возглавить ГМП «Исаакиевский собор» может Александр Колякин, через присоединение к Музею истории города.
– Да, но ему незачем становиться директором «Исаакиевского собора», он возглавит Музей истории города, в который войдут осколки «Исаакиевского собора». Александр Николаевич возглавляет большой музей, который в состоянии их принять.
- Есть информация, что рассматривался такой вариант развития событий: "Исаакиевский собор" присоединяют к Музею истории города, и новую структуру возглавляете вы.
– Зачем это мне нужно? Я, правда, старый больной человек. На первом городском кладбище в Одессе есть такой камень, на котором написано имя, а с обратной стороны: «Ну что, сволочи из профкома, теперь-то вы поверили, что я действительно болел?» Я не кокетничаю. Зачем мне такая обуза?
- В июле 2015 года, когда мы с вами беседовали после первых сообщений о готовящейся передаче Исаакиевского собора РПЦ, вы говорили, что это «вопрос о том, кто кого через колено переломит». Получается, переломили?
– Получается так. Я воспринимаю это как свой проигрыш.
- Вы интересуетесь судьбой соборов, которые уже пришлось отдать?
– Я не припомню, чтобы кто-нибудь из моих женщин мне изменил. Но если бы мне изменили, я вряд ли бы стал интересоваться, что там в постели у изменившей мне женщины. Я смотрю, как это выглядит со стороны. Город замечательно отреставрировал внешние фасады Смольного собора. В Сампсоний я заезжал, но я больше 10 лет встречал там Пасху. И в этом году я ее там встретил. Праздник получился замечательно радостный, там было много людей. Когда ушла экспозиция, посвященная Полтавской победе, в храме стало чуть-чуть просторнее для исполнения богослужебных дел.
- Что происходит с датами передачи Исаакиевского собора Церкви?
– Я ни от одного серьезного человека не слышал ни одной даты. Про 16 апреля, передачу к Пасхе, я слышал из Заксобрания. Там крупные специалисты сидят по музейному делу. Дата 12 июля выплыла из тухлого угла, ваши коллеги там даже работают, хотя меня это удивляет, в помойном ведре работать стыдно. Если вдруг это будет высказано серьезно, тогда нужно будет еще раз взвешивать возможности. Просчет срочной эвакуации — 188 рабочих дней. А 12 июля слишком скоро. Нет серьезного источника этих дат.
- Сколько нужно зарабатывать Исаакиевскому собору, чтобы себя содержать?
– Я думаю, что 200 – 250 миллионов рублей в год хватило бы на то, чтобы не прерывать реставрационные работы и обслуживать коммунальные платежи, эксплуатацию здания. Без роскошества, с подробным, но не ярким реставрационным планом. Если нужно будет решать какие-то инженерные проблемы, но в целом они уже решены, понадобятся еще средства. Плюс фонд оплаты труда для того коллектива, который необходим для технологического обслуживания. Там электронной аппаратуры столько напихано, а ее надо обслуживать.
- Будет ли новый пользователь это делать?
– Должен. Это отопление, вентиляция, освещение, в том числе художественное. Радиоаппаратура собор покинет, потому что она никакого отношения к богослужебной практике не имеет. Хотя все время используется. Самое главное – не изуродовать бы то, что было нами запущено в оборот буквально в прошлом году. Это ценою в 57 миллионов система воздухообмена и поддержания температурного и влажностного режима. Это электронное хорошее оборудование, самое современное и совершенное. Это 26-миллионная система интерьерной художественной подсветки, которая экономит нам электроэнергию в четыре раза.
- Если собору для содержания себя нужно заработать 200 – 250 млн в год, то это, наверное, можно сделать, даже если вход будет бесплатным?
– Можно сделать вход бесплатным, но платной оставить колоннаду. Но вопрос: кто будет оператором колоннады? Будет ли она работать в том режиме, в котором работает у нас? На колоннаде музей зарабатывал не менее 170 млн рублей в год. Это один из основных источников дохода. Но будет ли у нового пользователя фискальный чек, который позволит вести учет средств и направлять их на конкретные нужды собора? Если прекратить платить зарплату «бездельникам» (экскурсоводам, охранникам), ее все равно придется платить тем, кто придет им на смену. Потому что музейно-просветительские функции Исаакиевского собора должны быть сохранены, гарантии этого давал сам министр культуры РФ. Кроме того, посещаемость колоннады не обеспечивается тем, что кто-то с улицы пришел. У нас заключаются годовые договоры с предоплатой со 150 туристическими компаниями.
- В Исаакиевском соборе стоит ящик для пожертвований. Сколько он приносит в год?
– Порядка 2,5 млн рублей. Кроме того, в соборе сейчас есть две церковные лавки, три музейные и еще две – это субарендаторы, которые платят нам в четырехкратном размере, как когда-то определил КУГИ. Церковные лавки за аренду ничего не платят, хотя для меня всегда было загадкой, как это так: на территории государственного учреждения осуществляется торговля без фискального чека. Мы вывезем наше торговое оборудование.
(Смотрите полную версию интервью с Николаем Буровым)
- Если передача состоится, на колоннаде Исаакиевского собора будет продолжать звучать ваш голос?
– Я не жадный. С другой стороны, там рассказывается не о тех вещах. Там, наверное, надо записать новую экскурсию, чтобы четко ориентироваться по колоколам, крестам и куполам. А я там рассказываю об Академии художеств, об Университете, об Эрмитаже. Не та тематика.
- Если к вам обратятся с просьбой, касающейся этой аудиоэкскурсии?
– Ко мне уже обратился Петр Мухин (настоятель Смольного собора. – Прим. ред.) с просьбой, нельзя ли оставить на звоннице Смольного собора такую экскурсию. У меня никогда не было такого: ах, мы разошлись, я диван распилю. Тексты там хорошие, выверенные, составлены с любовью к городу.
- В прошлом месяце на звоннице не было никакой аудиоэкскурсии.
– Может быть, они просто не переустановили радиоаппаратуру.
- А вот указатели музейные сохранились.
– Ну мы не стали бы отдирать их. Я всегда говорю своим сотрудникам: «Ребята, выезжая, не трогайте унитазы, раковины, все прочее. Лучше списать, пусть мне за это шею намылят, только не выдирайте гвозди из стен». Из Сампсония мы должны были увезти все – от инвалидного пандуса до системы видеонаблюдения. А как ее увезти, если она нужна там? И приходится договариваться, чтобы нам позволили такие вещи списать и оставить в передаваемом здании.
Я вообще не сторонник того, чтобы гадить. Поэтому я ездил передавать ключи от Сампсониевского собора. Мы его сдали? Сдали. Вот – ключи получите. На меня многие обиделись: ты им еще и ключи передавал! А как мне быть? Мне их съесть или выкинуть в Неву?
- Как город наш изменится после всех этих событий?
– Не знаю. Мне сегодня лучше таких вопросов не задавать, а то услышите старческое брюзжание. А я еще, может быть, немного оклемаюсь и перестану быть стариком.
- И устроитесь на новую работу?
– Мне нужно как минимум две книжки написать, все времени не было. Я хочу летом полноценно отдохнуть, потому что последние 9 лет я не помню отдыха, я даже в отпуске сидел все время на этих гвоздях ржавых. Да и вообще я летом нормально не отдыхал со студенческих лет. Надо привести в порядок разбитый позвоночник, что-то с глазами сделать, потому что я плохо стал видеть. На следующий год я уже подписал договор на концертный сезон в Большом зале филармонии. Я очень люблю выходить с оркестром для детей и вводить их в музыкальные истории. Есть один заказанный проект в Японии.
- А руководить крупным учреждением?
– Не хочу. Может быть, частным. Государственным – больше не хочу.
- Спас на Крови – следующий?
– Думаю, да. Хотя, по моему мнению, это уже совсем не правильно. Не хочу про это думать. Во мне до сих пор сидит кусочек Александра II.
- На Спасе на Крови процесс остановится?
– Я знаю, что было в начале. Что будет в конце, я не знаю. В начале было слово. В конце будет Страшный суд.
Беседовала Венера Галеева, «Фонтанка.ру»
