ПоделитьсяМат Капелло, звонок Семака и знание латыни: «Фонтанка» поговорила с бывшим переводчиком Спаллетти и Капелло, а теперь тренером «Уфы», родом из Петербурга.
Порванные крестообразные связки колена, стажировки в «Коверчиано» и в Риме, работа с Лучано Спаллетти, Фабио Капелло и с детьми в Академии «Зенита»: член тренерского штаба Сергея Семака в «Уфе» Александр Низелик, выпускник Классической гимназии и филологического факультета СПбГУ, рассказывает о том, как учителю португальского стать тренером команды премьер-лиги.
- Ты работал в Академии "Зенита" тренером и неожиданно получил приглашение в "Уфу". Как это происходило?
– Незадолго до Нового года мы созвонились Сергеем Богдановичем [Семаком]. Как раз в тот момент его позвали работать в Уфу. Он находился в стадии обсуждения последних деталей, ему нужно было сформировать тренерский штаб. Часть штаба в "Уфе" уже была: старший тренер Сергей Томаров, тренер по вратарям Юрий Перескоков, бразилец Виллиам де Оливейра, он долгое время играл в Уфе, был капитаном команды.
Я понял, что это будет очень интересный опыт, своего рода приключение. Мне хотелось работать вместе с Богдановичем, и я очень благодарен ему за то, что в итоге он взял меня с собой в это приключение.
Потом, уже в январе, мы приехали на первый сбор на Кипр, быстро со всеми познакомились и быстро наладили правильные рабочие отношения. На втором сборе к нам присоединилась Мария Бурова из "Локомотива", тренер-реабилитолог: она одновременно и тренер по физподготовке, и занимается восстановлением травмированных, подводит их после медицинской реабилитации к работе в общей группе. Очень большой профессионал. На скамейке во время игр она не присутствует, там уже поздно кого-то восстанавливать, но принимает участие в тренировочном процессе.
- Семак, получается, привел тебя и Бурову?
– Да.
- Я давно тебя знаю и уверен, что робости ты не испытывал. Но роль при этом новая.
– Смотри, робости не было. Было волнение. Волнение человека, который оказался в новых условиях, в новом коллективе. Волнение быстро прошло. Потому что атмосфера в "Уфе" – и в клубе, и в команде – не предполагает зажатости. Атмосфера семейная и доверительная. Все помогают, оценивают тебя только по работе, по тому, как ты общаешься с людьми, а не по каким-то другим критериям. Футбольный коллектив молодой, мы за первый сбор со всеми познакомились, со всеми пообщались, стали понятны характеры, начали работать. Я думаю, что успех клуба, который был до нас и который продолжился на протяжении 6 месяцев после нашего прихода, во многом зависит от атмосферы, которую сумели создать президент "Уфы" Марат Магадеев и генеральный директор Шамиль Газизов. Ты чувствуешь, что тебе доверяют и тебя уважают. Хочется отвечать тем же. Процесс адаптации прошел быстро. Тренерский штаб в итоге получился очень дружным. В этом сезоне мы точно работали в удовольствие.
- Понятно, что в каждом тренерском штабе свое разделение ролей, кто-то фишки расставляет, кто-то в раздевалке поет. У вас как?
– Это такой сторонний стереотип. В любой здоровой команде, в любом правильном штабе всё построено на командной работе. Нас пять человек. Есть главный тренер, который стоит особняком. Есть штаб помощников, которые должны максимально помогать главному тренеру в принятии решений. Решения-то по всем направлениям работы принимает главный. У нас получилось так, что внутри тренерского штаба – здоровый диалог. Мы делимся мнениями, мы все обсуждаем, мы готовим работу по всем направлениям: тренировочный процесс, подготовки к играм, анализ. Мы все делаем вместе. При этом каждый чувствует себя востребованным и полезным, каждый готов помочь товарищу в выполнении обязанностей. Если, например, Виллиам не успевает проанализировать данные GPS, потому что надо срочно ребенка отвезти к врачу, ему помогут товарищи. Самое важное, что Богданыч создал коллектив, в котором каждый хочет работать и хочет быть полезным.
- Саша, сейчас экран замироточит от твоих ответов, все это напоминает описание пионерского лагеря "Дружба". Или "Артека". Вы вообще не ругаетесь?
– Да нету повода просто ругаться. Люди ругаются, когда нет результата, когда что-то идет не так. В команде, если есть результат – и если коллектив нормальный, – все идет хорошо. Мы надоесть друг другу еще не успели.
- А сейчас мы ось времени отмотаем на твое 16-летие. Ты же из системы петербургского "Динамо"?
– Да, я динамовский воспитанник, закончил школу "Динамо" СПб на Крестовском.
- Школу "Динамо" и Классическую гимназию. Подозреваю, ты единственный футболист был в Петербурге, который знал латынь с древнегреческим.
– Может, кто-то из товарищей моих пошел в медицинский и может теперь составить конкуренцию.
- Футбол любил с детства?
– Да, во дворе играл все время. Неплохо вроде получалось. Я жил тогда у Сосновки, первая школа – "Светлана". Потом попросил маму отвести меня в "Смену". Я попал к Геннадию Федоровичу Ермакову. Потренировался там немного, но потом Геннадий Федорович мне вежливо сказал: "Саша, в городе есть много хороших школ". Я как раз поступил в Классическую гимназию, ездил каждое утро на Петроградку и после школы сразу бегом на "Динамо". С точки зрения логистики все было очень удобно. Команда у нас была не самая техничная, но мы брали характером и где-то даже наглостью. В третьих юношах как-то прибили «Смену» на Крестовском со счетом 5-1. Все ребята очень благодарны Владимиру Савватеевичу Сараеву, нашему тренеру, за это воспитание. Нам оно по жизни очень помогло.
- А когда ты кресты порвал?
– Это гораздо позже было, уже чисто на любительском уровне, когда играл в чемпионате СПбГУ. Я уже учился в университете, и веры в то, что я смогу заиграть на профессиональном уровне, у меня не было. Поэтому я начал рассматривать варианты, как я еще могу остаться в футболе.
- Это в тот момент ты поехал на стажировку в Португалию?
– Я поехал в Португалию по линии университета изучать язык, и мне очень хотелось там найти возможность получить образование в сфере спорта и физкультуры.
- Ты хотел найти местный университет имени Лесгафта.
– Да. Нашел. Это Институт кинетики человека и спорта в Лиссабоне (Faculdade Motricidade Humana, кстати, в этом году уже буду заканчивать там Master (магистратура по-нашему). Быть зачисленным туда в то время я не мог, просто ходил посещал занятия вольнослушателем. За университетскую команду опять же играл в футбол. Так провел полтора года. Понял, что это то, чем я хочу и должен заниматься. Появилась внутренняя уверенность, что смогу чего-то интересного добиться как тренер. Объяснить, как эта уверенность появилась, я не смогу: это так же, как и неуверенность в том, что смогу заиграть, только в обратную сторону. Это был 2007 год.
- У тебя, получается, ушло на это ровно 10 лет. Ты вернулся в Россию и стал, как теперь говорят мои некоторые коллеги, блогером и даже прокомментировал пару матчей португальского чемпионата.
– Мне очень не нравятся эти термины: я им никогда не становился. Пока я был в Португалии, меня попросили знакомые написать пару заметок о португальском футболе. Мне было интересно попробовать, но энтузиазм мой быстро сошел на нет. У меня очень натужно это получилось, удовольствия не доставляло. Это был своего рода эксперимент над собой. Я себя чувствовал некомфортно: одно дело в баре со знакомыми футбол обсуждать; другое – когда ты понимаешь, что это кто-то будет читать. Уровень ответственности растет, начинаешь выверять каждую букву, в итоге этот сюжет закончился 3 – 4 текстами. Продолжать мне не захотелось, потому что я не чувствовал, что достаточно знаю футбол.
- Карьера комментатора?
– Да не было ее. Здесь та же история: поиск себя и попытка занять время. Надо вещи называть своими именами: я внимательно следил за португальским футболом, мне хотелось попробовать прокомментировать игру именно что португальской лиги. Как раз был конкурс комментаторов на НТВ+, я отправил запись, в итоге конкурс не прошел. Но спустя некоторое время меня пригласили в Москву, и прокомментировать пару игр все же получилось. Для того чтобы работать на телевидении, нужно относиться к этому соответствующим образом, нужно понимать, что это профессия, которой нужно учиться, и невозможно просто прийти с улицы и думать, что у тебя все сразу получится. Я очень благодарен за тот опыт, потому что узнал много хороших людей и посмотрел, как все это работает изнутри.
- В январе 2010 года ты переводишь первую пресс-конференцию Лучано Спаллетти в гостинице "Европа" и потом уезжаешь на сбор "Зенита" в ОАЭ. Как это все было?
– Ты сам прекрасно знаешь. В тот момент у меня уже были базовые знания о тренерской работе, на любительском уровне я тренировал в университете и в любительских лигах. Мне хотелось увидеть, как работают тренеры на самом высоком уровне. Я понимал, что со своим набором навыков, со знанием иностранных языков, я могу быть полезен в тренерском штабе. Я отправлял много писем, в ЦСКА, в "Динамо", в "Шахтер".
- Хотел с Луческу поработать?
– Не, там было много бразильцев, я думал, что смогу помочь с коммуникацией. Мне нигде не отвечали. Потом наступил момент, когда стало понятно, что в "Зените" будет итальянский тренер. Я захотел предложить свои услуги. Было очень сложно, но в итоге я оказался в "Зените".
- Какие у тебя были первые впечатления от Спаллетти?
– Мы познакомились, как только он прилетел в Петербург со своим тренерским штабом. В первый же вечер мы провели очень много времени за ужином, разговаривали с руководителями. Я задавал Мистеру очень много вопросов (в основном футбольных), хотя, наверное, в тот момент это было не очень уместно, но меня поразило, насколько подробно и с каким интересом он мне отвечал. Меня впечатлила его открытость. На следующий день поехали на базу, познакомились с персоналом. Пресс-конференция в "Европе" была только дня через три. Тогда сложно было очень: я по-итальянски еще плохо говорил. Но в тот момент все страхи нужно было отбросить.
- Спаллетти же хорошо понимает по-английски?
– Да.
- Первый сбор Спаллетти в Эмиратах оброс большим количеством мифов. Спаллетти водил Ломбертса за руку в штрафной, Спаллетти объяснял Игорю Денисову, что не нужно стоять на ближней штанге при подаче углового. И так далее. Тебе как тот сбор запомнился?
– Первые сборы в новой команде – это всегда большая суета. Для тренера это стрессовый момент: нужно знакомиться с игроками, со штабом, с врачами, с массажистами. Сложный процесс. При этом план работы, в который вкрадываются форс-мажоры, нужно постоянно корректировать. Я вот даже первый сбор с "Уфой" сейчас не вспомню. С того сбора "Зенита" у меня остались просто какие-то вспышки, а историй и воспоминаний не осталось.
- Итальянский у тебя за тот месяц сильно прокачался?
– Можно сказать, что итальянский язык я выучил вместе со Спаллетти и его помощниками именно тогда. До того я просто мог изъясняться.
Поделиться- Ты же ездил еще в Коверчиано?
– Я сперва поехал в Рим, получить лицензию на юношескую категорию Б. Потом уже взрослую Б УЕФА, которая позволяет работать помощником в высшем дивизионе. И только на следующий год я уже смог поехать учиться в Коверчиано, на основных курсах Федерации футбола Италии, на категорию УЕФА А.
- Ездил за свой счет?
– Нет, за счет клуба.
- Какой порядок сумм?
– Недорого. 700 евро стоила лицензия Б и 1000 евро УЕФА А. Сейчас, наверное, дороже.
- Как ты объяснял руководству клуба свое желание?
– Очень просто. Поговорил с Максимом Митрофановым, он меня сильно поддержал: "Клуб будет рад, всем поможем". А мне хотелось поехать именно в Италию, потому что я знал язык и хотел понимать глубже их методику работы.
- Латынь из Классической гимназии помогала?
– У меня филологическое образование, мне легко понимать структуру любого языка, тем более – романского.
- Мы не знаем, что там было с сейфом в РФС, в котором лежал контракт Роберто Манчини: по одной из версий, его резали автогеном, по другой – он был раскрыт нараспашку, в любом случае после Адвоката сборную возглавил Фабио Капелло. Тебе Никита Симонян позвонил с предложением поработать в главной команде страны?
– Мне позвонил Оресте Чинквини, который работал генеральным менеджером в сборной. Вместе с Капелло они приехали посмотреть игру "Зенита" со «Спартаком», обсудили все со Спаллетти – он был не против. Мы встретились после игры, поговорили, я, конечно, немножко обалдел. Переговорил с Митрофановым, он сказал: двумя руками за, отпустим без проблем. Это был эмоциональный момент, но я понимал, что могу быть полезен Капелло, поэтому сохранял спокойствие.
- Это будет сложно передать в расшифровке, потому что ты так говоришь, что может сложиться впечатление, будто ты бездушная машина.
– Я звучу как бездушная машина?
- Ты очень рационален.
– Да, я по жизни такой. Ты же знаешь меня.
- Ты работал в сборной по договору? Трудовая лежала в клубе?
– Да.
- Ты сильно выиграл в деньгах?
– Ты сейчас как Юрий Дудь. В сборной я получал суточный гонорар за время, проведенное на сборах, плюс премиальные за игры. Я думаю, это были адекватные суммы.
- Есть апокриф, согласно которому ты переводил Капелло в сборной, переводя ненормативную лексику в том числе.
– А как иначе? Я не помню конкретного случая, но вообще да: я всегда так делал. Если тренеру нужно было использовать это слово, я его переводил. Не думаю, что я должен был использовать эвфемизмы.
- Кто больше матерился – Спаллетти или Капелло?
– Примерно одинаково.
- Ты сейчас работаешь в команде, где введены штрафы за мат.
– Да, и я пару раз попадался.
- Сколько?
– Недорого. Но в целом дисциплинирует: это же вопрос уважения друг к другу.
- Был футболист, которому это далось особенно тяжело в "Уфе"?
– Было всем тяжело. Но тяжелее всех пришлось Сафе (Николай Сафрониди).
- Теперь он говорит очень медленно, как генерал Лебедь, переводя на с русского на русский?
– Нет, ну понятно, что в тренировочном процессе без мата тяжело. Но мы стараемся в обычных разговорах мат не использовать.
- А как ты думаешь, почему не получилось в итоге у Капелло?
– Что значит не получилось? Команда вышла на чемпионат мира.
- И не вышла из группы.
– Нет, подожди. Команда вышла на чемпионат мира впервые за 12 лет. Я уже не считаю, что "не получилось". Команда вышла на чемпионат мира, заняв первое место в отборочной группе, где была Португалия с Криштиану Роналду, Португалия, которая спустя два года стала чемпионом Европы практически в том же составе. Это точно не неудача. Россия попала на чемпионат мира и до последней минуты последней игры боролась за выход из группы. Я бы не назвал это провалом. После 12-летнего отсутствия это был нормальный результат. Естественно, нам всем – футболистам и тренерскому штабу – хотелось большего. Я думаю, было бы неуважительно по отношению к тем, кто работал в той сборной, использовать глагол "провалилась".
- Именно поэтому я использовал словосочетание "Не получилось".
– Не получилось достичь той амбициозной цели, которую мы ставили на этот турнир. Нужно было выйти из группы. Это был колоссальный опыт для всех.
- Тяжело было в Бразилии? Комары, влага, фавелы.
– Понимаешь, все, что ты перечислил сейчас, – это варианты оправданий. Где бы ни проходил чемпионат мира, это чужая страна для всех сборных, кроме одной. Это часть игры. Побеждает тот, кто на все эти вещи умеет не обращать внимания и работать так же, как если бы всё было идеально.
- Только в России всем будет легко в 2018 году.
– Не будет. Мы играли против других команд, которые на тот момент оказались равны нам или сильнее. Бельгия, Алжир и Южная Корея. Мы сыграли на равных с Кореей и с Алжиром, проиграли Бельгии.
- Бельгии, которая на том чемпионате мира выдала один из самых красивых четвертьфиналов с США.
– Да. Бельгии, которая в четвертьфинале билась с Аргентиной, а в 1/8 с США.
- Ушли Спаллетти с Семаком, пришел Андре Виллаш-Боаш, тренер прям по твоему диплому "преподаватель португальского языка". И ты уходишь в академию. Почему?
– Таким было предложение руководства клуба. После увольнения Лучано я остался в штабе Семака на две игры. А потом Максим Митрофанов вызвал меня и предложил работать в академии, попробовать себя самостоятельно. Специфика работы была совсем другой – я это прекрасно понимал. Я сам прошел от начала до конца все ступени детско-юношеского футбола, не у одного тренера был, в Петербурге многих знаю в футболе. Было волнение, но я понимал, что это очень интересный этап в жизни. И я очень благодарен клубу за этот шанс.
- Я же приезжал на твои тренировки посмотреть, когда писал материал про детско-юношеский футбол в Петербурге для московского журнала, который сейчас, увы, закрылся. Я в глаза тебе, старик, скажу: у меня создалось ощущение человека на своем месте, человека, кайфующего от работы с детьми, и я понимаю, что мы сейчас выступаем в режиме "кукушка и петух".
– Спасибо за такие слова. Это прям приятно.
- Чем дети удивили? Понятно, что они для меня другие, но они и для тебя другие.
– Они удивили... Они удивили своей ориентированностью на карьеру. Понятно, что многое изменилось по сравнению с теми временами, когда я рос и играл. Академия – при клубе. Дети чувствуют свою причастность, они воспринимают себя как часть клуба. Уровень их ожиданий и мечт существенно вырос. Хорошо это или плохо – это вопрос. Я не знаю. Я думаю, это скорее хорошо. Лучше ставить себе амбициозные цели и мечтать неоправданно. Это лучше, чем не верить – если выбирать из двух крайностей.
- У вас сбор когда начинается?
– Во вторник, 13 июня [интервью было взято накануне]. Мы первую неделю работаем в Уфе. Медицинские тесты, первый цикл подготовки. Потом мы уезжаем в Новогорск, там запланированы три товарищеские игры. А затем 12-дневный сбор в Австрии.
- Австрия – потому что среднегорье?
– Да нет, это не про среднегорье, там просто условия хорошие. Поля, погода, нежарко, есть возможность играть товарищеские матчи, комфортные условия проживания.
- В первом туре ты вернешься в родной город. "Уфа" играет на "Петровском" против "Тосно".
– Давай будем честными: это не игра против "Зенита". Скажем так: товарищеский матч мы тут уже играли против "Зенита" в марте. Конечно, были приятно-волнительные ощущения. Матч против "Тосно" по эмоциям будет очень серьезным: это будет первый матч нового сезона, который для нашей команды будет очень важным и очень сложным. Ожидания после удачного завершения предыдущего чемпионата очень высокие.
Федор Погорелов, "Фонтанка.ру"
