ПоделитьсяГоголевская сцена, разыгранная в Сочи Владимиром Путиным и Георгием Полтавченко, заставила задуматься, существует ли в Петербурге проблема уплотнительной застройки.
Понятие «уплотнительная застройка» никогда не было официальным, так что вопрос о том, есть она в городе на Неве или нет, скорее, терминологический. Еще в 1990-е так стали называть строительство новых зданий в уже сложившемся районе. Губернатор в своем ответе президенту 9 августа тоже апеллировал к «смутному времени», заявив, что имеются и сегодня «попытки застраивать территории и участки земли, которые были приватизированы еще в 1990-х годах». Под натиском новых реалий термин успел как-то примелькаться и выпасть из активного употребления в СМИ. Но не из лексикона градозащитников.
Времена, когда на заре экономического подъема двухтысячных в городе начали потихоньку застраивать так называемые «лакуны», в градозащитном движении называют «травоядными». В основном речь тогда шла о прорехах в городской ткани, которые оставила война; в них образовались дворики или скверики, милые сердцам местных жителей. И все же формально это еще были «пустоты», что давало властям возможность разрешать стройку. «Дом здесь когда-то был? Был. Потом его разбомбили, а то, что тут у вас на этом месте уже обжились — не причина, чтоб не заполнить пустоту», – примерно так аргументировали свои ответы тогда чиновники. В результате крыши новых домов возвысились над уровнем «соседей» – правила на этот счет тогда еще не сложились.
ПоделитьсяКогда такие места застроили, бизнес начал оглядываться в поисках других способов найти местечко для нового строительства в сложившейся городской среде. Началась «война экспертиз»: выгодное место можно было освободить, заказав соответствующую экспертизу в правильном бюро, которая признает существующий дом аварийным. Году в 2005-м такая схема еще была новой и производила сенсации в СМИ.
«Это наш город» – этот лозунг впервые прозвучал на Марше несогласных в 2007 году, среди которых выступали и основатели петербургской градозащиты — движения «Живой город». За прошедшие 10 – 12 лет Петербург благодаря этой схеме потерял много домов. Часть из них сохранили только фасады — например, элитный дом на 18 квартир на Большой Морской, 5, у самого Главного штаба, полностью переделан изнутри. Часть были или будут воссозданы: например, дом Рогова конца XVIII века, разрушенный в 2012 году. Инвестор ООО «Вектор» позднее заверял, что уже согласовал с КГИОП чертежи для воссоздания, но так ничего и не сделал. Площадка у станции метро «Достоевская» пустует пять лет. В июле 2017 года вступило в силу решение арбитража: «Обязать ... «Вектор» в течение 24 месяцев … восстановить внешний облик демонтированного исторического здания…»
ПоделитьсяВ нецентральных районах используются иные схемы, хотя фактически, по мнению жителей и городских активистов, это все та же уплотнительная застройка – то есть вписывание нового объекта в уже существующую среду. Чаще всего под удар попадают небольшие зеленые участки — не очень ухоженные и не очень известные.
Много лет тянется конфликт градозащитников и инвестора ЗАО «Ингеоком-СПб», который пытается построить отель на участке в Деминском саду — маленьком зеленом местечке недалеко от Александро-Невской лавры. Весной этого года Деминский сад был назван бывшим, а проект апарт-отеля на 500 номеров получил статус стратегического. И это при том, что головная фирма застройщика судится с комитетом имущественных отношений из-за 146-миллионного долга за аренду участка. По словам гендиректора «Ингеоком-СПб» Михаила Раевского, стоимость проекта оценивается в миллиард рублей. Во время предыдущей попытки застроить сад, в 2012 – 2015 годах, в ход шло все, включая блокировку строительной техники и задержание активистов. В июле 2017-го градозащитники Группы ЭРА снесли строительный забор на участке.
Программа «Развитие застроенных территорий», принятая еще при прежнем губернаторе, Валентине Матвиенко, на деле оборачивается тем же самым уплотнением. Как правило, жители сложившихся хрущевских кварталов получают в нескольких десятках метров еще несколько многоэтажек, и на этом дело застопоривается. По мнению застройщиков, виноваты волокита и бюрократия, постоянные изменения нормативов и «чересчур активные» жители. По мнению самих жителей, застройщики — это дикие акулы капитализма, которые только и хотят захватить все вокруг. Надо заметить, что в последнее время суды и государственные инстанции, в том числе прокуратура, все чаще принимают сторону протестующих. Яркий пример по адресу: Светлановский, 15, где жители прилегающих домов борются против строительства 75-метрового дома вместо здания бывшего детсада. Разрешение, выданное "ЛЭК Истейт" в декабре 2016 года, оспаривалось активистами в Куйбышевском суде. Но в апреле 2017-го по представлению горпрокуратуры это разрешение было отменено, и суд в виду отсутствия предмета спора прекратил производство по делу. "ЛЭК Истейт" продолжает, теперь уже в арбитраже, оспаривать решение прокуроров, а горожане тем временем пытаются оспорить проект планировки территории.
ПоделитьсяДругой случай — Тореза, 77, известное своими неутихающими протестами место. В мае 2017 года «Строительному тресту» окончательно запретили строить здесь дом высотой в 75 метров. Госстройнадзор, основываясь на решении КЗЗ, выдал разрешение только на 16 метров. «Теперь, по крайней мере, если и уплотнят, то не настолько», – говорят местные жители, которые два года митинговали, перекрывали проспект Тореза, обращались к депутатам и президенту.
Термин «уплотнительная застройка» по-прежнему звучит в репликах градозащитников. В мае этого года депутат Оксана Дмитриева и ее помощник Александр Карпов попросили КГА защитить участок в Таврическом переулке, 1, от планов Plaza Lotus Group братьев Зингаревичей построить жилой комплекс. Активисты просят создать там общедоступный сквер. И снова говорят об уплотнении. «Господа «стратегические инвесторы» решились захапать самые жирные куски городской земли под свои проекты уплотнительной застройки», — говорит градозащитник Ярослав Костров.
Утром 10 августа 2017 года трое жителей Калининского района вышли с плакатами к районной администрации, к КГА и к Смольному. «Таким образом они выразили свой протест против уплотнительной застройки вместо обещанных социальных объектов», – сообщает движение «Красивый Петербург». Жители выступают против планов компании «Росстройинвест» построить на полученном от Минобороны участке к западу от Кушелевской дороги, где сейчас живут 30 тысяч человек, еще четыре многоэтажки. Вместо ранее обещанных детсада, спорткомплекса и паркингов.
«Проблема никуда не делась, просто теперь у нее другое лицо, другой формат, – рассказывает один из координаторов движения «Живой город» Наталья Сивохина. – У нас по-прежнему в новых районах, например, не планируется и/или не строится социальная инфраструктура, которая там должна быть. То есть остаются пустые участки, на которые потом тоже можно претендовать с целью получения выгоды — таким образом, проблема создается еще на этапе строительства».
В Смольном считают, что в Петербурге есть все нормативы, которые исключают ведение «точечной застройки». Об этом «Фонтанке» заявил глава стройкомитета Сергей Морозов. «У человека есть право на самовыражение, а насколько он компетентен, это другой вопрос, – так он прокомментировал обращение петербуржцев к Путину. – Давно уже утверждены нормы градостроительного проектирования, в очередной раз утверждается новый Генплан, в котором это все предусмотрено. Нормативно-правовые акты, которые не позволяют вести точечную застройку, в Петербурге все есть. Они проходят общественные слушания, каждый может прийти и высказаться, пожалуйста. Так что нужно тут конкретно смотреть — я не думаю, что человек, который тогда обратился к президенту, просто сказал: «Знаете, в Петербурге ведется уплотнительная застройка».
Уже семь-десять лет город не согласовывает проекты уплотнительной застройки, подтверждает глава Объединения строителей СПб Алексей Белоусов.
«Все дело в терминологии. Уплотнительная застройка — это когда на сложившейся территории остался кусок земли, который не застроили. И вот туда хочет войти кто-то новый. Скажем, посредине между домами должен был появиться детсад, а тут выяснилось, что потребности в нем нет, потому что и соседний детсад не заполнен. И не построили. Всегда же есть демографические ямы, подъемы и так далее, – объясняет он. – Вот эта застройка, по мнению жителей, и моему в том числе, уплотнительная. Когда занимают свободные пространства объектами, которые там не предусмотрены, хотя по нормативам строить можно. Вот таких случаев сейчас практически нет, их не согласовывают просто. А что касается наших уважаемых «градонападающих», то они готовы назвать уплотниловкой все, что строится не за пределами района, что строится «внутри» некой территории. Например, выводится из центра какой-то завод, там строится жилье, и это считают уплотнением. Какие-то гаражи, старые склады, автомастерские: когда это все убирается и строится жилье, это тоже якобы уплотнение. Вывозят какой-то институт, переселяют его и строят жилье — и это тоже ужас-ужас, уплотнение. К счастью, хоть строительство Верховного суда на отравленном химией участке набережной, который сейчас рекультивируют, не называют уплотнением. Но обязательно назовут».
Если же жители хотят не «уплотнений», а детских садов, парков и рекреационных зон, то, по большому счету, требовать этого надо не у застройщиков, говорит Белоусов. «Все эти требования имели бы силу, если бы требовали не у инвестора, а у города. А город уже расписался в том, что у него денег нет строить детские сады и парки, эти программы очень ограничены, – поясняет эксперт. – И сейчас все это инвесторы строят. А заставить инвестора построить объект, не сделав какой-то бизнес на этой земле, невозможно».
Елена Зеликова,
«Фонтанка.ру»
