ПоделитьсяО колдовстве, сильном персоналити президента «Зенита» и пухлых конвертах с деньгами «Фонтанка» поговорила с некогда ближайшим и самым таинственным советником Сергея Фурсенко – Каринэ Гюльазизовой.
Не было в российском футболе фигуры более таинственной, чем Каринэ Гюльазизова. В футбольных кругах у советницы Сергея Фурсенко (сначала в «Зените», затем в РФС) создался образ своеобразной «придворной жрицы». После ухода из РФС вместе с Сергеем Фурсенко в 2012 году она долго хранила молчание. На днях опубликовала в своем фейсбуке открытое письмо после того, как журнал Forbes, рассказывая о Фурсенко, назвал ее колдуньей. «Фонтанка» решила напрямую спросить ее, кто же она такая на самом деле и ждать ли ее возвращения в большой футбол.
– В начале своего открытого письма вы пишете, что приняли новый вызов.
– Я вообще привыкла принимать вызовы и отвечать на них. 5 лет назад, после того, как Фурсенко ушел с поста президента РФС, я именно так и поступила, когда дала два интервью. В них я рассказала, какие проекты делались, для чего они делались. Высказала свою точку зрения на то, что произошло. Публикацию в журнале Forbes я расценила как очередной вызов.
– Почему вы решили отреагировать именно сейчас, ведь и до этого про вас примерно то же самое писали многие?
– Как мне показалось, пришло время в очередной раз вбросить в информационное поле некоторое количество здоровых смыслов. Я называю нынешний период существования СМИ пандемией бессмыслицы. Она заразна, и она в разы страшнее чумы. Это касается почти всех СМИ, за исключением разве что телеканала «Культура» и телеканала Animal planet.
– Давайте окончательно разберемся с этим вопросом: вы колдунья?
– А как вы думаете?
– Я никак не думаю. Я с вами не знаком, но все об этом пишут уже не первый год.
– Неужели все? Я знаю журналистов, которым интересны другие темы, более важные, как мне думается. Мне просто странно отвечать на этот вопрос. Но поскольку вы спрашиваете напрямую, я напрямую и отвечаю – нет, я не колдунья.
– Вы умеете гадать?
– Нет.
– Предсказывать?
– Предсказывать что?
– События, явления.
– В том смысле, развита ли у меня интуиция, видение? Интуиция с латинского переводится как «внимательное смотрение», «видение». Да, интуиция у меня хорошая. Как и у абсолютного большинства моих коллег. Интуиция и эмпатия – профессионально значимые качества для человековедов.
– Откуда, на ваш взгляд, тогда взялись все эти разговоры о том, что вы колдунья?
– Откуда же мне знать? Я же не колдунья! Я не могу сказать определенно, кому и в какое время такое вообще могло прийти в голову. Кто-то это, видимо, придумал, а остальные с охотой подхватили. Любопытно, живо, необычно – почему бы не запустить такой слух? Разве это не проявления пандемии бессмыслицы? Вся эта история как раз есть свидетельство той самой общей болезни, которую очень просто подхватить, если не мыть руки перед едой. Если серьезно, то все это, конечно, выросло на пустом месте. Я занималась совершенно конкретными стратегическими и идеологическими вещами. Какое это имеет отношение к колдовству? А политологи и футурологи, которые предсказывают события, предупреждают о рисках, просчитывают последствия тех или иных действий, – они тоже колдуны?
– В своем письме вы пишете, что с 2012 года по настоящее время совмещаете «частную психотерапевтическую практику, индивидуальное коммуникационное консультирование и научную работу». Среди ваших клиентов есть известные люди?
– Не будем об этом говорить, ладно? Это закрытая история, если вы понимаете суть моей профессии. Есть разные люди, так скажем.
– Консультируете ли вы сейчас Фурсенко?
– Нет.
– Когда вы общались с ним в последний раз?
– Мы регулярно поздравляем друг друга с праздниками. Послушайте, а у вас задача какая?
– Рассказать о вас, о самом загадочном советнике бывшего президента «Зенита» и РФС Сергея Фурсенко.
– «Самый загадочный советник Фурсенко»… Оставьте наносное, давайте говорить о сути. Иначе складывается впечатление, что вы скорее удовлетворяете чье-то (уж не знаю чье) больное любопытство, чем желаете поговорить по существу моего открытого письма. Уверена, ваш читатель заслуживает более глубокого разговора. Письмо-то я писала совершенно о другом. О смыслах, о том, что реально происходит. Мне бы хотелось говорить вот об этом.
– Хочется понять, чем вы сейчас живете.
– Я консультирую различные проекты и людей.
– Вот я и спрашиваю, консультируете ли вы сейчас Фурсенко.
– Нет, не консультирую.
– Когда он к вам в последний раз обращался за советом?
– Давно.
– Насколько давно? Год, два, три, четыре назад?
– Я не помню. Это было давно.
– Кто вы сейчас друг для друга?
– Ну а какая разница? Это не совсем корректно. Мне бы не хотелось на этот вопрос отвечать.
– Ваше право. В чем конкретно заключается ваша научная работа?
– Я соискатель степени доктора биологических наук по психофизиологии и биофизике. Занимаюсь популяционными этническими исследованиями, связанными с особенностями фенотипа. Но это долго рассказывать.
– А если вкратце?
– Тема моей кандидатской диссертации звучит так: «Сравнительное изучение смертности от суицида в различных этнических популяциях». Сейчас я занимаюсь следующей работой, которая связана с целым рядом психических заболеваний.
– Чем вас заинтересовала тема про суицид?
– Дело в том, что суицид – это не болезнь. Суицид – это модель поведения. Известно, что суицид никак не связан ни с уровнем, ни с качеством жизни. Известно также, результатом каких болезней он может являться, но иногда бывает так, что на фоне абсолютного здоровья он все равно совершается. И в моей диссертации я провожу исследование и выявляю фенотипические причины этого явления. Думаю, что это – тема для отдельной долгой беседы.
– Вы часто говорили, что ваше знакомство с Фурсенко состоялось, когда он искал коуча и нашел в итоге вас. Можете припомнить, как и при каких обстоятельствах происходила ваша первая встреча?
– Нас познакомили мои коллеги, и дальше мы начали работать. А где конкретно это произошло, я не помню. Где-то в офисе у моих коллег, очевидно.
– Какое первое впечатление он на вас произвел?
– Очень хорошее, я поэтому и согласилась с ним работать. Он увиделся мне абсолютно живым, очень харизматичным, очень подвижным, не ригидным, как обычные чиновники. И самое главное, что он абсолютно открыт для всего нового и творческого. Он меня очень заинтересовал как человек.
– Зачем он искал себе коуча?
– Как любой человек, который профессионально относится к своей деятельности, он понимал, что становится публичной фигурой, и ему нужно было овладеть азами публичного выступления. Он ко всему относится ответственно, без шапкозакидательства. Ему не все равно, как и что он будет транслировать. Он понимал, что он этим не владеет, и он решил, что он должен этому научиться.
– Можете припомнить момент, когда вы перешли из разряда коуча в близкие советники Фурсенко?
– Не сразу как-то это произошло. Я уже не помню сейчас. Я помню, что Сергей Александрович предложил мне взять несколько проектов, и как-то все это закрутилось потихоньку. Может, это произошло в течение года после нашего знакомства.
– Что за проекты он вам предложил?
– Сначала это был «Газпром Лентрансгаз», ныне это «Газпром Трансгаз Северо-Запад». Там я работала с менеджерами топ-состава и с потрясающими директорами ЛПУ – это те, кто на местах в Ленобласти находятся. Это удивительные совершенно люди, настоящие мужчины, которые чуть ли не своими телами закрывали аварии. Это настоящие герои, каких сейчас очень мало. Это не чиновники, сидящие в офисах. Я была в восторге от соприкосновения с этой реальностью. Для них я тоже проводила тренинги, связанные с публичными выступлениями. Причем они были настолько открыты всему, что это вызывало восхищение. Это люди Пути и Дела. Уходящая натура, к сожалению.
– Насколько я успел понять при подготовке к этому интервью, основная масса мифов о вас пошла из книг ныне главного редактора «Советского Спорта» Николая Яременко «Футбол убьет Россию» и «Футбол спасет Россию». В том числе он рассказывал, что братья Ковальчуки, которые, как считается, покровительствовали в то время Фурсенко, когда решался вопрос о его переходе в РФС, поставили перед ним всего одно условие: чтобы вас рядом с ним больше никогда не было. Фурсенко якобы согласился, но втайне продолжал с вами консультироваться. Было ли что-то такое в реальности?
– Никогда этого не было. По крайней мере, я про это не знаю. Но одно совершенно точно – никогда втайне он меня не держал. Я открыто и официально работала над проектами РФС. А зачем надо было придумывать весь этот бред, я понятия не имею.
– Насколько часто в бытность работы Фурсенко в РФС вы ловили на себе недоброжелательные взгляды?
– Чьи?
– Сотрудников РФС, чиновников.
– Там все хорошо ко мне относились. Возможно, кто-то и относился плохо, но в лицо мне все улыбались. Вы понимаете, у меня не было времени на то, чтобы отслеживать «недоброжелательные» взгляды. Я человек, плотно занимающийся делом.
– Другая история. Мой любимый абзац из этой книги. Цитирую: «Закончился октябрьский матч Россия — Андорра. Дотянув до последнего тура, сборная России лишь в последней игре смогла обеспечить себе выход в решающую часть турнира. Каринэ не поздравляла с победой Фурсенко, она лишь с трудом, якобы через силу выговорила: «Из последних сил эти 6:0 делала, всю игру энергетику положительную на поле посылала, сил совсем нет...». Фурсенко не пошёл поздравлять сборную, не было устроено никаких хотя бы минимальных торжеств — ему было не до игроков. Он сорвался с места и вернулся через какое-то время, везя пухлый конверт. Главное — отблагодарить Каринэ. Это же она — не игроки! — обеспечила, оказывается, эти волшебные (с Андоррой-то!) «шесть-ноль»!». Было такое?
– Чем же он так любим вами, именно этот абзац? Господи боже мой! Я даже не знаю, как это комментировать. Это стопроцентный бред, который мне очень сложно хоть как-то оценить. Не имею радости знать этого Яременко! И он меня тоже не знает. Знаю точно и твердо одно: бессмыслица крайне заразна!
– Вы этот матч Россия – Андорра вообще помните?
– Нет. Это уже период РФС был? Ну нет, конечно, я не помню. Я же не футбольный человек по сути. Я очень удивлена тем, что вы сейчас зачитали.
– Фурсенко расплачивался с вами конвертами?
– Нет, я получала официальную зарплату.
– Сколько вам платил Фурсенко?
– Можно я об этом не буду говорить? Нормальную зарплату он мне платил.
– Вы всегда как-то отрицательно говорите о стремлении людей заработать большие деньги. Почему?
– Немного не так. Зарабатывать – ради бога. Любой человек, который трудится, вызывает колоссальное уважение. Если это, конечно, созидательный труд. Я выросла в семье, где все трудились. Сама с 17 лет работаю. Когда я говорю о деньгах, я говорю, что деньги не могут ставиться во главу угла существования человека. Обогащение любым способом – это принцип Бизнеса. В то время как Дело – это созидательное действие, преобразующее действительность и способное возвыситься до вершин деяния.
– В вашей жизни был момент, когда деньги перед вами стояли на первом плане?
– Нет. А как у мыслящего человека деньги могут стоять на первом месте? Это же так бесталанно и ограниченно.
– Вы можете себя назвать состоятельным человеком с финансовой точки зрения?
– Да, могу. Я человек достойно живущий.
– Как конкретно происходило ваше с Фурсенко взаимодействие?
– Какие-то странные вопросы. Ну ладно, я отвечу. По-разному бывало. Бывало, встречались по делам и в кафе, и в офисе. Все зависело от сложности вопроса.
– По личным делам он с вами советовался?
– Нет.
– Только по бизнесу?
– Да, но только не по бизнесу, а по делу. Это точнее и вернее.
– Когда вы в последний раз смотрели футбол?
– Ой... очень давно. Когда работала в РФС, тогда и смотрела. Я не фанат спорта. Я к спорту отношусь как к человекоразвивающей отрасли. Только в этом смысле он мне и интересен. Извините, может, я кого-то этим задеваю.
– Вы как-то раскритиковали наследника Фурсенко на посту президента РФС Николая Толстых. Что можете сказать о его наследнике Виталии Мутко?
– Я о нем мало что могу сказать. Пожалуй, у меня к Мутко то же замечание, что и к Толстых: он говорить не умеет, и не знаю, утруждает ли себя попытками научиться этому. Я, правда, давно его не видела. В последний раз – в передаче у Познера (30 мая 2016 года. — Прим. ред.). Больше я про него сказать ничего не могу, я его лично не знаю.
– Никогда разве в РФС не пересекались?
– В том-то и дело, что виделись всего один раз. Как раз на выборах Фурсенко в РФС. Это к вопросу про то, что Фурсенко меня прятал. Я сидела рядом с Сергеем Александровичем на этих выборах.
– Я вот в чем немного запутался. В одних интервью вы говорили, что Фурсенко сам решил уйти из РФС, в других, что было давление извне. Так где истина?
– Сейчас поясню. Давление было извне, в медийном поле, вот в каком смысле. Его поливали грязью на протяжении нескольких лет. Была настоящая кампания против него. Вот это, а не то, что к нему пришли и сказали – уходите! Но дело не в этом. Дело в том, что до какой степени... как бы это сказать потактичнее... уродства дошла ситуация, какой-то болезненной вывернутости сознания, чтобы очевидно созидательные человечные вещи начинать высмеивать и обесценивать. Я сейчас говорю про наши проекты «Человек футбольной национальности», «Аленький цветочек».
– В мае вы говорили, что Фурсенко футбол уже не интересен и вам футбол тоже не нужен. Однако Фурсенко вернулся. Можно ли ожидать и вашего возвращения?
– Вряд ли. Я не могла утверждать, что Фурсенко футбол совсем не интересен. Что касается меня, то я пошла дальше. Ну, не знаю... Понимаете, когда ты стараешься делать искусство, усиливать многократно отрасль, а в ответ получаешь такое количество негатива, незатейливой чернухи, кажется все напрасным. Сегодня нужно зрелище, эффекты и совершенно не нужны смыслы, герои-парадигмы, люди и дела. Поэтому мое возвращение маловероятно. А для чего мне возвращаться?
– Чтобы попытаться сделать то, что не удалось в прошлый раз.
- В прошлый раз удалось сделать очень много! Вероятно, потому персона Фурсенко и моя персона не дают покоя СМИ. Есть такой хасидский философ Мартин Бубер. Хасидизм – это мистическое течение иудаизма, то есть ветхозаветного учения. И в своей книге «Гог и Магог» он говорит, что человек – это сосуд, и единственная задача человека – заполнить этот сосуд плотной душевной тканью, чтобы не было там пустот, потому что в них всегда поселяется темная сила. Вы сейчас скажете, что я опять о какой-то мистике говорю. На мой взгляд, очень верная и красивая метафора. Так вот, Дело моей жизни – преумножать Добро. Именно поэтому я не вижу себя в сегодняшнем спорте.
– Следите ли вы за нынешними действиями Фурсенко в «Зените», за его интервью?
– Нет. А зачем? У меня много другой работы.
– Мне кажется, он вам небезразличен как человек.
– Это действительно так, но у меня очень немного времени. Понимаете, если бы была потребность и необходимость, думаю, он бы сам связался со мной. Значит, у него все нормально. Знаю, что «Зенит» много выигрывает сейчас.
– У вас, как у психолога, есть объяснение преображению Кокорина?
– Это же при Сергее Александровиче случилось? Думаю, что он работает с Кокориным. Как-то его наставляет.
– Может, вы его научили каким-то психологическим приемам, которые он теперь применяет на Кокорине?
– Да нет, Сергей Александрович просто очень человечный и обладает достаточными компетенциями для решения таких задач. Он харизматичный и абсолютно четко видит людей, он настроен на созидание, на человеческое развитие. Именно поэтому я и согласилась с ним работать и так долго с ним проработала. На Кокорина, несомненно, повлиял феномен Фурсенко.
– Фурсенко в недавнем интервью рассказал, что принял решение купить футболиста Текке, увидев мечеть на Каменноостровском. Подобный способ принятия решений таких масштабов вообще нормален?
– Это же метафора. Сергей Александрович – человек творческий. Поэтому ему жить в предлагаемых обстоятельствах – в политике и в спорте, который уже давно тоже стал политикой, – очень непросто. Он, как человек творческий и видящий гораздо больше, чем среднестатистический человек, часто говорит метафорами. По сути он – совсем не чиновник, он слеплен из другого теста. А говорил он это вот в каком смысле. Петр I строил Петербург как красивый европейский город со своими особенностями. Город, за исключением спальных районов, произведение искусства. И мечеть, правда, невероятно красива. Решение купить Текке – это такой инсайт, озарение. «Зенит» – удивительно питерская команда, которая не имеет права быть бессмысленной, которая обязана быть палитрой разных героев и визуально, и по сути. И подписанием Текке он хотел усилить эту палитру образов. По-моему, это очень красивое и верное решение.
– Вы смотрите сериал «Игры престолов»?
– Нет, но собираюсь, потому что моя дочь смотрит. Говорят, что это что-то фундаментальное.
– Так и есть. В 3 серии нового сезона один советник королевы говорит другому, что «если дать простым людям вкусить власть, словно льву человечину, для нас уже нет ничего слаще». Вы скучаете о том влиянии, которое оказывали на некогда главного человека в российском футболе?
– Во-первых, я – не простой человек, во-вторых, эта мысль про власть сквозняком проходит через всего «Властелина колец», а в-третьих, никакого влияния я на него никогда не оказывала. Мы работали всегда как партнеры по Делу. На Фурсенко влиять невозможно. Это просто нереально. Фурсенко – это очень сильное персоналити. Он принимает решение всегда после долгих молчаливых раздумий, хотя со стороны может показаться, что это что-то чуть ли не спонтанное. Решение это может быть часто перпендикулярным среднестатистической логике. Он парадоксальный человек. На парадоксальных людей влиять захлебнешься, даже если очень захочешь. А у меня амбиций влиять на кого-то вообще нет.
– То есть вы не властолюбивый человек?
– Ой нет. Я жесткий, бескомпромиссный и категоричный (но с возрастом стараюсь быть мягче). Но нет, я человек совсем не властолюбивый. Любить власть слишком затратно. А мне все время некогда и лень.
– Но по тому времени скучаете?
– Скучаю ли я по тому времени... Хороший вопрос, я над ним никогда не задумывалась. Я очень ценю то время, потому что очень многое удавалось сделать. Скучаю ли я по нему... наверное, нет. Я вообще редко скучаю по прошлому. Прошлое для меня может быть ресурсом или не ресурсом, грубо говоря. В любом случае прошлое – всегда опыт, я стараюсь из любой ситуации выйти с духовно-душевным приростом. Я очень люблю то время, когда мы делали «Зенит». Это была красивая драматургия, красивая история. РФС, если бы дали доделать все до конца без всякой этой грязи, то там бы тоже получилось красиво. Я отдаю этому должное как времени, когда можно было творить искусство.
– Вы были коучем Фурсенко. А вы у него чему-то научились за время вашего сотрудничества?
– Прежде всего он мне показал, что вот в этом искусственно существующем чиновничьем пространстве есть живые люди. Их очень мало, но они есть. И он один из них. Ну, а раз есть он и еще несколько подобных ему человек, значит, слава тебе господи, не все пропало.
– За время работы с Фурсенко стали ли вы богаче?
– В каком смысле?
– Финансовом.
– Хорошо, скажу так: богаче в деньгах я не стала. В смысле духовном – да, я снова с приростом, чему рада. Приезжайте ко мне в гости, чтобы это понять.
Беседовал Артем Кузьмин, «Фонтанка.ру»
