ПоделитьсяСотрудники Русского музея бьют тревогу: с подачи Минкульта сокровищница может лишиться своей самой знаменитой иконы. Ее перемещением планирует заняться тот же бизнесмен, который уже увез в коттеджный поселок под Москвой икону Торопецкой Богоматери. Смысл в повышении рождаемости.
Икона XII века «Архангел Гавриил» («Ангел Златые Власы»), названная на сайте музея «гордостью собрания» древнерусской живописи и «уникальным памятником эпохи Киевской Руси», может сменить прописку. Причем инициатором такого шага будет не музей, и даже не Министерство культуры. А бизнесмен Сергей Шмаков, от фамилии которого в музее уже вздрагивают после того, как он в 2009 увез в свой поселок в Московской области, да так и не вернул, другую икону из собрания ГРМ.
О той истории с иконой Торопецкой Богоматери уже подзабыли, да и разворачивалась она в непонятной для такой ситуации тишине: просто взяли и передали на временное хранение в церковь в коттеджном поселке в Московской области шедевр из федерального музея (хоть и в специальной капсуле, поддерживающей атмосферу). А потом, после серии продлений договоров, в Русском музее узнали, что икона эта больше им и не принадлежит — по решению Минкульта ее теперь курирует московский Научно-реставрационный центр имени Грабаря, который здесь вообще как бы и ни при чем: ему положено принимать предметы искусства только на временное хранение, а не на постоянное.
Казалось бы, сюжет из области фантастики. Но, как известно, у нас и «невозможное возможно». Особенно если ты настоящий патриот — а последнее в отношении Шмакова не вызывает сомнений: что же еще может двигать человеком, вручившим ключи представителю белорусской делегации, вышедшему на Паралимпиаду в Рио с флагом России, и в эфире радиостанции выразившим желание подарить квартиру президенту Путину. К слову, обеими акциями Шмаков гордится: информация о них украшает раздел новостей на сайте его компании и ее страничку в Фейсбуке.
Но вернемся к нынешней ситуации с иконой «Ангел Златые Власы». «Фонтанка» попросила заведующую отделом древнерусского искусства Русского музея Ирину Соловьеву восстановить хронологию событий. По ее словам, в сентябре в музей поступило обращение Министерства культуры, в котором ведомство со ссылкой на запрос благотворительной организации «Иваново дело» (по данным системы СПАРК, Сергей Шмаков является ее совладельцем, президентом — Светлана Шмакова) интересовалось возможностью временного экспонирования иконы в помещении церкви Михайловского замка. Примерно две недели назад в музей, интересуясь иконой, приезжал министр Владимир Мединский, а на прошлой неделе состоялась «выездная сессия представителя министерства для осмотра церкви Михайловского замка».
Казалось бы, Михайловский замок — филиал Русского музея, так что икона формально не покидает его стен. Но, во-первых, вряд ли иконе пойдут на пользу подобные перемещения, и, во-вторых, у сотрудников есть основания полагать, что это лишь повод, первый шаг, чтобы забрать и это произведение — ведь само появление в этой истории «третьих лиц» – повод для беспокойства.
Научный сотрудник отдела древнерусского искусства Ирина Шалина, которая первой рассказала о ситуации вокруг народного достояния, поделилась с «Фонтанкой» подробностями той встречи: «Шмакова не было, был его человек, но очень настойчиво давал понять, что вопрос для них решен. Более того, сообщили, что реставрацией церкви будут заниматься они сами (объект музейный!), и на это у них есть сумма в четыре миллиона рублей...».
У свидетелей той встречи сложилось впечатление, что бизнес и министерство уже без участия музея договариваются, с какой регулярностью икону перевозить через дорогу (Михайловский дворец и Михайловский замок разделяют, если верить картам «Яндекса», 232 метра): по большим праздникам четыре раза в год или каждый месяц...
И Ирина Соловьева, и Ирина Шалина рассказали «Фонтанке», что компания Шмакова уже письменно заявляла о своих планах заняться изготовлением «кассеты» для хранения иконы. И это подтверждает опасения, что сценарий повторится. Уже не говоря о том, что само нахождение в этой кассете иконе на пользу не идет: экспонат должен «дышать».
Кстати, это касается и иконы Торопецкой Богоматери, которая до сих пор находится в Московской области в такой капсуле. В Русском музее не осведомлены о текущем состоянии иконы: как только предмет был выведен из состава фондов, музею мониторинг перекрыли.
«Специалисты из Центра Грабаря несколько раз в год приезжают в этот поселок и осуществляют мониторинг, вроде там пока ничего катастрофического не произошло, – рассказал «Фонтанке» старший научный сотрудник Третьяковской галереи, специалист по древнерусскому искусству Левон Нерсесян. – Проблема в том, что постоянно хранить икону в климатической капсуле — это совсем не так хорошо, как кажется на первый взгляд. Эти капсулы вообще-то придуманы совсем не для этого, а для перевозки экспонатов и для их кратковременного экспонирования в неподходящих условиях. Пока в капсуле поддерживается определенный климат — все в порядке, но если вдруг прибор выходит из строя, то в этом небольшом герметичном пространстве условия могут резко измениться за считаные минуты – может сильно подскочить температура, опуститься влажность и так далее. Если то же самое произойдет, не дай бог, в музейной экспозиции — например, если что-то случится с установками музейного климата, то в достаточно обширном пространстве залов изменения температуры и влажности будут не столь стремительными, и у нас будет время, чтобы принять необходимые меры. Так что долгое время хранить икону в климатической капсуле, да еще и без постоянного наблюдения, я бы не советовал. Ну а почему не надо держать икону XIV века в практически недоступной церкви, которая построена в коттеджном поселке в полной глухомани, – вообще не надо объяснять».
По словам Нерсесяна, русских «домонгольских» икон (к числу которых принадлежит архангел) сохранилось немногим более двух десятков, и они нуждаются в особых условиях и в постоянном наблюдении. Например, в Третьяковской галерее даже ради важного внутримузейного исследования одну из икон этого времени хранители просто не разрешили снимать со стены. Но главная проблема нынешней ситуации в Русском музее, по его мнению, даже не в сохранности иконы.
«Речь идет о том, насколько сам музей осознает себя как авторитетный орган, призванный исполнять определенную функцию, – говорит он. – Потому что по всем законодательным актам последнее слово в вопросах хранения и экспонирования остается за музеем и его специалистами. Мы очень хорошо помним аналогичную ситуацию с выдачей Торопецкой иконы Божьей Матери, когда хранитель иконы, сотрудник отдела древнерусского искусства отказалась подписать акт выдачи, и за нее документ подписал главный хранитель. Если бы он осознавал меру своей ответственности и меру своего исключительного авторитета в решении подобных вопросов, я думаю, икона до сих пор оставалась бы в фондах Русского музея и не отправилась бы ни на какую безумную гастроль. Вопрос здесь, как всегда, – в людях: в том, готовы ли они твердо и последовательно защищать свою позицию и спокойно исполнять свой долг. Или вместо этого они предпочитают осуществлять разного рода «тактические маневры» и просчитывать, как им будет удобнее и безопаснее».
При этом Левон Нерсесян отмечает, что нынешняя ситуация не имеет отношения ни к вопросу отношений музеев и церкви, ни к проблемам в законодательстве:
«Это инициатива конкретного человека, которому уже однажды удалось в этом месте всех «построить», после чего он понял, что все и дальше будут «строиться», если он правильно поднажмет. И вот уже второй раз мы наблюдаем совершенно неадекватную реакцию руководства музея на эту инициативу. Потому что когда к тебе приходит человек с улицы и говорит: «А дайте-ка мне вашу самую лучшую икону, потому что я придумал, что я с ней буду делать», ответ может быть только один: «Мальчик, а ты вообще понял, куда пришел? У тебя много денег? Очень хорошо! Давай ты пойдешь и купишь себе самую дорогую игрушку и будешь в нее играть. И не будешь мешать взрослым людям заниматься своим сложным и важным делом». Произнести это нужно спокойно, можно – с легкой улыбкой, но главное – с полным чувством собственного достоинства, проистекающим из осознания собственной ответственности. Но ни достоинства, ни ответственности руководство Русского музея в прошлый раз так и не продемонстрировало, и я очень боюсь, что не продемонстрирует и в этот раз».
Старший сотрудник Третьяковской галереи, на хранении у которой, кстати, с 1930 по 1934 год находился «Ангел Золотые Власы», пояснил, что механизмы дать отпор подобным посягательствам у Русского музея есть, даже при наличии у просителей покровителей в министерстве: нужно созвать расширенный реставрационный совет с участием представителей других музеев, ученых, реставраторов и хранителей, который вынесет постановление — документ, проигнорировать который было бы серьезным нарушением для властей любого уровня. И у Третьяковской галереи есть опыт такого решения вопроса. Более того, музею и сейчас постоянно приходится объяснять, почему те или иные шедевры не покинут его стен ни при каких условиях. Но, к сожалению, прецеденты, когда музеи сдаются и берут под козырек, — тоже нередки.
«Мы со всей очевидностью понимаем, что достаточно испугаться и уступить один раз, один раз «показать слабину», и аппетитам «просителей» пределов уже не будет, и наглеть они будут всё больше и больше: «А что бы еще попросить? Может, попробовать большую императорскую корону надеть и в Зимнем дворце на троне ножками поболтать? Мне же все разрешают! Потому что я однажды пришел и показал козу в музее, и все испугались». Или Мединского привел. Или даже не Мединского: в то время, когда развивалась история с иконой Торопецкой Богоматери, давить на Гусева и Карлова (главный хранитель Русского музея. — Прим. ред.) ездил лично тогдашний заведующий департаментом культурного наследия Минкульта Рамазан Калоев. И это, притом что закон в этой ситуации пока полностью на стороне Русского музея. Как хранить и экспонировать свои произведения решает сам музей по своим внутренним должностным инструкциям, утвержденным Министерством культуры. Шмакова в этой ситуации нет, он вообще никак не предусмотрен. И в том, что он появляется снова и снова, — вина исключительно руководства Русского музея».
Интересно, что при этом именно с ситуацией в Третьяковской галерее сравнивают нынешний конфликт в Русском музее: дело в том, что в 1999 году по просьбе патриарха икону Владимирской Богоматери вернули в литургический обиход, поместив в храме Святителя Николая в Толмачах, который является филиалом Третьяковской галереи. Но в Третьяковской галерее апеллируют к тому, что речь тогда шла об одной из главных святынь русской Церкви, а сама просьба исходила от ее предстоятеля — так что пришлось искать компромисс. Совсем другое дело – «Архангел Гавриил», о котором идет речь в Петербурге.
«Скорее всего, икона «Ангел Златые Власы» не являлась никаким отдельным специально почитаемым или чудотворным образом, – объяснил «Фонтанке» Алексей Лидов, заведующий отделом культуры древности Института мировой культуры МГУ, академик Российской академии художеств. – Она входила в состав ансамбля, скорее всего, деисусного чина, на алтарной преграде, и просто в данном случае ее хотят использовать как жемчужину коллекции, которую все знают, при этом убрав ее с глаз огромного количества посетителей музея. Очень часто говорят о таком примере, как икона Владимирской Богоматери: ее перенесли в храм, храм получил статус отдела Третьяковской галереи. Все вроде бы замечательно, но практический результат состоит в том, что огромное число посетителей Третьяковской галереи, до 90%, эту икону не видят, до храма не доходят. Эту икону видят люди, которые либо специально приходят к ней, либо верующие, прихожане главного прихода. А мы знаем, какую огромную роль играла икона Владимирской Богоматери в музейной экспозиции, и скольких людей она в советское время обратила к духовной жизни. Ее роль как своего рода проповедницы византийско-православных духовных ценностей была неизмеримо выше в музейной экспозиции, чем в храме».
При этом Алексей Лидов считает выдачу иконы «для рекламно-коммерческого использования», как это по факту произошло с иконой Торопецкой Богоматери, действием оскорбительным для российской культуры.
«Все эти рассуждения про богослужебное использование не важны, когда речь идет о хрупких древностях: и в византийской традиции, и в русской традиции они всегда заменялись освященными копиями, в этом не было проблемы», – объясняет он.
По словам академика, повторение образов было нормальной практикой, реплики служили прославлению образов, и они тоже могли мироточить, что только служило подтверждением силы оригинала. Ученый допускает, что даже сама Владимирская икона Богоматери была списком с чудотворной иконы из Влахернского храма.
«Более того, уже с XIX века сама Русская православная церковь, как только осознала историческое значение принадлежащих ей памятников, сразу стала переводить их в музеи, так что проблема «музеи или церковь» – в принципе надуманная», – заключает ученый.
Рядовые сотрудники в Русском музее говорят, что настроены дать решительный отпор. Дело за руководством. На звонок «Фонтанки» Владимир Гусев ответил, что «пока нет предмета для разговора». Что он имел в виду, возможно, выяснится уже сегодня. По данным «Фонтанки», утром 5 октября директор Владимир Гусев проводит по этому поводу совещание с участием заведующих отделами музея.
Связаться с Сергеем Шмаковым «Фонтанке» не удалось — в благотворительном фонде «Иваново дело» сообщили, что он в отъезде. Однако руководитель фонда Зоя Николаева подтвердила, что фонд направлял письмо в Русский музей с просьбой переместить икону «Ангел Златые Власы» в домовую церковь в Михайловском замке, где фонд обязуется провести реставрационно-ремонтные работы. Выбор иконы в фонде объясняют... необходимостью поднимать рождаемость.
«Вы знаете, что Архангел Гавриил несет благие вести, – просветили «Фонтанку» в благотворительном фонде. – Он принес благую весть родителям Иоанна Предтечи — Святой Елизавете и затем Божьей Матери, Деве Марии, о том, что у них родятся дети. Причем Елизавета была уже в преклонном возрасте, у них не было детей, и Архангел Гавриил возвестил благую весть, что у нее будет ребенок. И то же самое Деве Марии. И к нему обращаются при бесплодии, при трудном рождении. У нас сейчас, вы знаете, очень распространено ЭКО, суррогатное материнство, аборты... Мы против абортов выступаем. И во многом это связано с тем, чтобы была благая весть, и у многих во многих семьях родились долгожданные дети».
Подтвердила Зоя Николаева и намерения переносить икону в церковь Михайловского замка неоднократно — по большим праздникам. При этом планы увозить в другие храмы — за пределы Русского музея — в фонде отрицают.
Алина Циопа,
"Фонтанка.ру"
