ПоделитьсяХудожник Михаил Шемякин провел для «Фонтанки» эксклюзивную экскурсию по своему фонду и рассказал, за что его называли душевнобольным, а также почему его учеников не будет на акциях протеста.
Пространство Фонда Михаила Шемякина на Садовой улице, 11, откроется после реконструкции 21 октября 2017 года. В следующем году здесь пройдет серия выставок и других мероприятий, связанных с 75-летием известного художника и скульптора. «Фонтанка» первой побывала в обновляемом фонде и поговорила с Михаилом Шемякиным о памятниках Дзержинскому и Калашникову, о Трампе и лас-вегасском стрелке, а также о «православных ваххабитах», «Матильде» и будущем завода "Красный треугольник".
- Вы приглашены для участия в Культурном форуме, который пройдет в Петербурге в ноябре. Слышали о появлении в Сети документов с загадочным списком «нецелесообразных» деятелей искусства, которых не рекомендуется приглашать на форум? В этом списке фигурируют Александр Сокуров, Борис Акунин и многие другие известные деятели культуры.
– Это похоже на какую-то абсурдную «утку». От людей, которые занимаются организацией Культурного форума, я ничего подобного не слышал. Если подобные документы и списки реально существуют, в чем лично я сильно сомневаюсь, то о чем тогда, вообще, говорить: это очередная нелепость, очередной ляпсус.
Что касается упомянутых вами людей, то Саша Сокуров – мой большой друг, колоссальный и всемирно известный режиссер, честнейший человек, один из благороднейших людей России. Акунина я знаю хуже, но и о нем могу сказать, что это умный и порядочный человек, прекрасный писатель. Для каждого из участников форума будет честью выступать на одной с ними площадке. Для меня лично – это точно так.
- На днях вы встречались с губернатором Петербурга. Насколько мне известно, речь на этой встрече шла о создании на территории памятника архитектуры, завода "Красный треугольник" некоего культурного центра. Можете какие-то подробности нам сообщить?
– Мы с губернатором обсуждали эту идею. "Красный треугольник" – замечательное место. Мы там побывали вместе с представителями Смольного, посмотрели на то, как там работает одна фотостудия. Ее представители, замечательные и талантливые люди, за несколько лет смогли отреставрировать и оборудовать там многоэтажное пространство для проведения съемок. Это настоящий образец того, как надо поступать с подобными памятниками архитектуры.
Надеюсь, город сможет найти заинтересованных в развитии российской культуры людей с деньгами, которые помогут в создании на территории "Красного треугольника" культурного центра. Я с удовольствием приму в этом проекте участие, но, как вы понимаете, я не Абрамович, не Вексельберг и смогу помогать только своим творчеством. Кстати, со стороны Полтавченко я встретил горячую поддержку этой идеи. Правда, финансовые возможности Смольного ограничены и, как я уже сказал, вся надежда на меценатов.
- Недавно вы высказались в поддержку идеи о восстановлении на Лубянской площади в Москве памятника Дзержинскому. Почему?
– Я сказал, что если бы на Лубянской площади решили установить памятник, то я бы поддержал возвращение на это место памятника Дзержинскому. Во-первых, этот замечательный памятник выполнен большим мастером. (Памятник основателю ВЧК Феликсу Дзержинскому был создан по проекту скульптора Евгения Вучетича, установлен на Лубянской площади в 1958 году, в 1991 году демонтирован и помещен в парк скульптуры «Музеон» – Прим. «Фонтанки»). Во-вторых, я знаю, как, например, французы умеют беречь свою историческую память. В Париже я вижу колоссальные скульптуры, посвященные Французской революции, – памятники Дантону, Робеспьеру, солдатам-революционерам. И они нормально воспринимаются, несмотря на то что до сих пор во Франции живут потомки Бурбонов. Французы понимают, что это их история. Для нас революция и ее деятели – это наша неотъемлемая история. Мы не можем от этого открещиваться.
Сейчас модно ходить с иконой Николая II, симпатизировать белогвардейцам и петь «Боже, царя храни». Никто не запрещает. Попробовали бы они в мое время таким образом выступать. Сразу же оказались бы в ГУЛАГе или в сумасшедшем доме. Проблема сейчас в том, что все эти хождения с иконами могут перерасти в гонения на тех, кто с иконами ходить не хочет. А насчет памятника Дзержинскому – не я один так думаю. Сегодня, когда я вижу на Лубянской площади эту безобразную голую плешь, мне становится не по себе. Мы все время переписываем историю. Чем Россия страшна, так это не тем, что у нее непредсказуемое будущее, а тем, что у нее непредсказуемое прошлое. Поэтому памятники как память, как часть нашей истории это очень важно.
- У вас в кабинете на Садовой, 11, где располагаются помещения вашего фонда, висит портрет Дзержинского. Как он там оказался?
– Меня об этом постоянно спрашивают. Этот портрет я получил в благодарность от МВД. В свое время мой фонд занимался помощью ребятам из колпинской детской исправительной трудовой колонии. Мы устраивали для них образовательные курсы. Один из руководителей этого заведения потом говорил, что это впервые на его памяти, когда дети не смотрели на часы и даже не хотели покидать колонию, только бы закончить обучение на этих курсах. В общем, работа была проделана большая. Мы не только курсы организовывали, но и помогали колонии с продуктами, возили туда соль и медикаменты. В нашем фонде проходила выставка работ, созданных этими ребятами. Много чего было сделано.
- Много шума недавно было поднято вокруг установки в Москве памятника Калашникову. Вы видели эту работу?
– Говорить о художественных достоинствах этого монумента я не могу. Не видел. Сам факт того, что поставили памятник Калашникову, я оцениваю положительно. Калашников – совершенно грандиозный человек, изобретением которого пользуются во всем мире. К сожалению, не всегда в добрых целях.
- У меня про памятники еще один вопрос есть к вам, как к гражданину США. Все лето из Америки приходят новости о столкновениях ультраправых и антирасистов, которые происходят на фоне кампании по сносу памятников участникам Гражданской войны, генералам-конфедератам. Что вы об этом думаете?
– Это ужасно. Я считаю, что эта кампания – преступление против собственной истории. Это обыкновенный вандализм. Какое-то варварство. Если говорить об Америке и о том, что там происходит, то могу сказать одно: очень надеюсь, что Трампу объявят импичмент. Абсолютно глупый и не симпатичный человек. Мало того, что миру грозит опасность из Северной Кореи, где правит этот пузырь, так еще и Америка, с приходом к власти Трампа, стала угрозой для мирного сосуществования. При этом в России и телевидение, и вся машина государственной пропаганды также многое делают для создания из Америки образа врага. Я очень опасаюсь возобновления «холодной войны». Последствия всех этих действий могут быть ужасными.
- А трагедию в Лас-Вегасе, где одним человеком было убито и покалечено около 600 человек, это, вообще, чем можно объяснить?
– Ну, я не уверен, что все дело в доступности оружия. Не во всех штатах оно разрешено. Такое ощущение, что мир потихоньку сходит с ума. Немыслимый темп бытия, огромное количество ненужной информации, постоянная гонка на выживание – все это и приводит к вспышкам необоснованного насилия. Такие страшные поступки совершают люди со слабой психикой и со слабыми умственными способностями. Подобное происходит всюду – и в Японии, и в Америке. Россия, кстати, от этого тоже не застрахована. Пока мы не видим у нас подобных ужасных происшествий лишь благодаря тому, что наши граждане озабочены прежде всего проблемой выживания. Им, слава богу, ничего такого в головы не приходит.
- Как оцениваете арест режиссера и худрука «Гоголь-центра» Кирилла Серебренникова, а также то, что творится вокруг фильма Алексея Учителя «Матильда»?
– Я не видел ни одного спектакля Кирилла Серебренникова и саму ситуацию не могу ответственно комментировать, а вот режиссера Учителя знаю. Видел его замечательную картину «Космос как предчувствие» с молодым Мироновым в главной роли. Учитель – большой режиссер. Такой же, как, например, Павел Лунгин, с которым я в очень хороших отношениях, или тот же Александр Сокуров.
И то, что происходит сейчас в России в связи с фильмом «Матильда», – это какое-то «исступленное православие». Я еще слышал очень четкий термин – «православный ваххабизм». Мне все это очень странно. Боюсь, что если все это не прекратится, то ситуация примет еще более неприятные формы. Причем для всех – и для тех, кого травят, и для тех, кто травит. Мне кажется, что власть уже и сама это начала понимать. Об этом говорит то, что Поклонскую наконец-то урезонили, а также то, что арестовали эту шпану из какой-то православной секты (речь идет об аресте лидера организации «Христианское государство» Александра Калинина, а также еще нескольких человек, обвиняемых в поджогах автомобилей поблизости от адвокатской конторы, представляющей интересы Алексея Учителя. – Прим. «Фонтанки»).
Мне очень понравилось выступление советника президента по культуре Владимира Толстого по поводу «Матильды». Он высказался в том смысле, что не видит в этом фильме ничего криминального и, самое главное, что свобода творчества должна защищаться государством. Это очень важная мысль. И я рад, что меры по защите Алексея Учителя все-таки принимаются.
Что же касается всех этих православных патриотов и казаков, то мне от их действий особенно тошно. В свое время я сидел в сумасшедшем доме (до высылки из СССР в 1971 году Михаил Шемякин проходил принудительное лечение. – Прим. «Фонтанки»). Там я общался с одним врачом, который, узнав, что я, сын военного, хожу в церковь, сказал мне, что советская медицина считает всех верующих подверженными галлюцинозу душевнобольными. Долгие годы при атеистической советской власти никто в Бога не верил, а тут раз – и все поголовно попрятали свои партийные билеты и стали верующими. Такого не может быть! К счастью, большинство людей все-таки понимает, что к чему. Особенно молодежь. Молодые настроены скептически и во всем разбираются намного лучше тех, кто сейчас у власти. Власть безнадежно устарела. Ее представители, такое ощущение, живут в абсолютно другом пространстве.
- Вы, действительно, много работаете с молодежью, с молодыми художниками. Что скажете о человеке, которого многие считают «кумиром молодежи»? Я говорю об Алексее Навальном.
– Для моих студентов он никакой не кумир. Они на акции в его поддержку не пойдут. А если пойдут, получат от меня по затылку. Это совершенно точно. Мне кажется, у Навального в политике нет никаких перспектив. Вокруг него много шума, но реальных действий я не вижу. Вообще, я всегда считал, что политика – дело грязное. Стараюсь с политикой не связываться.
- Ваш фонд активно участвует в развитии различных культурных проектов на Кавказе. Вы довольно часто там бываете. Как считаете, Кавказ в культурном смысле это часть России?
– Я работаю с интеллигенцией кавказской. Ко мне во Францию оттуда приезжают студенты учиться. И, судя по этим людям, по знакомым мне осетинам и кабардинцам, все они – люди русской культуры. При этом и своя национальная культура у них мощнейшая. Если Кавказ не держать в нищете и не давать всяким ваххабитам заниматься пропагандой, то все там будет в порядке.
Беседовал Даниил Ширяев, «Фонтанка.ру»
