ПоделитьсяВ Госдуме допустили заморозку членства России в Совете Европы и ЕСПЧ. Пока речь идёт о сокращении суммы обязательных взносов в организацию от России.
О том, к чему может привести разрыв с СЕ и ЕСПЧ, «Фонтанке» рассказала ведущий юрист Центра защиты прав СМИ Галина Арапова. Она лично ведёт дела россиян в Европейском суде.
Анонимные собеседники ряда СМИ сообщили о готовности официальных лиц России снизить сумму обязательных выплат в СЕ на обеспечение деятельности ЕСПЧ. В качестве причины приводился аргумент о невозможности России влиять на выбор судей. На эту тему ранее говорил спикер Госдумы Вячеслав Володин.
В прошлом году Россия перестала направлять в Парламентскую Ассамблею Совета Европы необходимые для аккредитации своей делегации документы. В 2014 году российских парламентариев лишили права голоса на сессиях и возможности работать в уставных органах ассамблеи. Причина – споры вокруг принадлежности полуострова Крым. В июне 2017 года Россия уже блокировала взнос в бюджет Совета Европы на 11 миллионов евро. «Там же идет по этапам финансирование, и треть, оставшаяся на конец года, не перечисляется, и все», – пояснял тогда спикер Вячеслав Володин журналистам. «Когда Россия будет участвовать в работе ПАСЕ, взносы можно будет возобновить в полном объеме», – заявила в минувшую среду спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко.
- Почему разрыв Кремля и ЕСПЧ – это плохо?
– Потому что самое главное здесь – это своеобразная детская обида: «Вы нас не любите. Мы считаем, что вы принимаете решения, не учитывая наше мнение. Нам так не нравится. Мы гордые». Когда речь идёт о выполнении международных обязательств, такая позиция является совершенно незрелой. Речь идёт о судьбах живых людей большой страны в контексте нарушения их прав. Когда у них может больше не быть никаких других инструментов для разрешения этих споров, такие заявления – это очень безответственно.
- С чего начался этот конфликт?
– На фоне ситуации с присоединением Крыма российскую делегацию исключили из ПАСЕ. Не дали возможности голосовать. Это инструмент скорее политический. То есть России не дали высказываться в ПАСЕ в последние 2 года после Крыма, и именно это стало триггером того, что наши политики стали говорить: «Ах так, тогда мы вообще уйдём из Совета Европы и ЕСПЧ». Но не надо смешивать ПАСЕ и ЕСПЧ. Это очень разные вещи. Безответственно из этой ситуации выводить решения гораздо более сложные для жителей собственной страны.
- Когда Валентина Матвиенко говорит, что всё дело в том, что нам не дают права участвовать в выборе судей ЕСПЧ, она лукавит? Или действительно нам не дают этого столь важного права?
– Да, ПАСЕ принимает решение о назначении судей ЕСПЧ. Но позвольте, разве мы с вами выбираем судей в собственной стране? Никого из российских судей, ни мировых, ни федеральных, ни судей Конституционного суда, российские граждане не выбирают. На самом деле это просто повод.
- Подмена проблемы?
– Политическая манипуляция. Вы нам не даёте высказать своё мнение по поводу выборов судей ЕСПЧ, а мы вообще уйдем и не будем платить членские взносы в Совет Европы.
- Наши власти говорят, что не будут давать денег на какие-то конкретные нужды Совета Европы, тот же ЕСПЧ. Как устроено распределение средств в этой организации?
– Начнём с того, что Совет Европы – это членская организация. Все страны, которые являются членами, платят взносы. Эти взносы идут на содержание всех институтов Совета Европы. Невозможно заплатить кусочек для ПАСЕ, кусочек для ЕСПЧ, а кусочек для аппарата Совета Европы, о чём говорят наши официальные лица. Все взносы там попадают в один котёл, откуда идёт распределение на все нужды Совета. ЕСПЧ – самый эффективный международный судебный инструмент в мире. Это признано.
- Кем? Арабский шейх и генсек китайской компартии вряд ли согласятся.
– Я говорю не про политическое признание. Это исторический факт. Нет другого механизма контроля за соблюдением прав человека в Европе настолько эффективного, как Европейский суд. Это практика показала. Европейский суд стал эффективным механизмом контроля за соблюдением Европейской конвенции по правам человека, которую ратифицировали все страны члены Совета Европы, в том числе и Россия. Когда человек не может добиться в своей стране соблюдения своих прав, закрепленных Конвенцией, он обращается в Страсбург. Именно поэтому суд стал жертвой своей популярности. Он стал выносить решения, которые действительно являются образцом юридической мысли и справедливости.
- Для кого конкретно разрыв России с ЕСПЧ станет проблемой в нашей стране?
– В ЕСПЧ может обратиться каждый. То есть это касается всего населения страны. Каждого гражданина. Плюс иностранцы, чьи права могут быть нарушены на территории Российской Федерации. Например, гражданин любой страны, чьи права были нарушены на территории России и российские власти не смогли обеспечить их защиту. То есть все, чьи права могут быть нарушены, так или иначе. Россия входит в пятёрку стран по количеству жалоб в ЕСПЧ и по количеству вынесенных решений (в 2016 году, по официальной статистике ЕСПЧ, по российским делам было вынесено 645 решений, следующие по статистике Турция – 118 и Украина -116, Франция -77. Нужно, конечно, и учитывать, что Россия самая большая и населенная страна Европы). Статистика печальная. Лихтенштейн – крошечный. Оттуда может быть условно одна жалоба. Россия большая. И масштабы проблем у нас другие.
- Что мы потеряем?
– Возможность справедливого суда. Последний шанс для любого жителя России найти справедливость в сложном судебном споре, когда дело касается нарушения фундаментальных прав человека – не подвергаться пыткам, жестокому и унижающему человеческое достоинство обращению, права на справедливое судебное разбирательство, право на свободу выражения мнения, право на свободу мирных собраний, право не подвергаться дискриминации и другие важные права человека. Внутренняя судебная система России, к сожалению, не показывает такого уровня независимости. У нас выносится более 99 % обвинительных приговоров. По многим уголовным делам, где есть санкция в виде лишения свободы, фигурантов дела на стадии следствия заключают под стражу. Сажают в СИЗО, когда в этом нет необходимости. Мы видим, что российские суды не являются независимыми, как это должно быть, и часто выносят решения с оглядкой на интересы власти.
- Разве так было не всегда?
– Нет. В самом начале, когда Россия вступила в Совет Европы и ратифицировала Европейскую конвенцию, 20 лет назад было иначе. Первое решение ЕСПЧ по России было по банкиру Калашникову, который содержался в Магаданском СИЗО и затем в колонии (в 2002 году ЕСПЧ обязал Россию выплатить Валерию Калашникову 8 тысяч евро в качестве компенсации за моральный ущерб, причиненный бесчеловечными условиями содержания в следственном изоляторе. – Прим. ред.). Судьи просто не поверили, изучив его жалобу на условия содержания, что всё может быть так плохо. Что такое может быть в принципе в современном мире. Они даже организовывали выездную сессию суда. Ездили туда и смотрели, неужели реально камера такая, какой он её описал. И это было типично для всей страны. Но потом была проведена пенитенциарная реформа. Ввели же изменения, которые улучшили и нормативы размеров камер, и освещение. Элементарно отгородили зону туалета от всех остальных, кто находится в камере. То есть были предприняты шаги для улучшения условий содержания после решения ЕСПЧ.
- Какие еще российские проблемы за это время помог решить ЕСПЧ?
– Длительность неисполнения решений судов. Было огромное количество повторяющихся жалоб. Или чернобыльские жалобы, когда чернобыльцам длительно не выплачивали положенные компенсации. И это были повторяющиеся жалобы. И Россия предпринимала меры для устранения причин этих жалоб внутри страны, чтобы дальше они снова не шли в Европейский суд.
- А в последнее время Россия как реагирует на решения ЕСПЧ?
– Россия в подавляющем большинстве случаев исправно выплачивает компенсации, присужденные россиянам за нарушения их прав, установленные решениями Европейского суда. Но это не единственное, что должна делать страна в рамках исполнения решения Европейского суда. Она должна еще и устранять причины внутри страны, способствующие таким нарушениям, – улучшать законодательство, менять практику его применения, повышать грамотность чиновников. Все это называется мерами общего реагирования – их сейчас Россия практически не принимает. По мнению юристов, которые ведут дела, это началось уже лет 10 назад. Наша коллега, адвокат Карина Москаленко на эту тему уже язык стёрла, обращая внимание на эту проблему. Нежелание исправлять ошибки, на которые тебе указывают, это инфантильная позиция. И как следствие повторяющиеся жалобы, одни и те же нарушения, мы наступаем на одни и те же грабли годами.
- Какие конкретные решения ЕСПЧ «переполнили чашу терпения» лиц, принимающих решения в России?
– Всё очень просто. Конечно, это дело ЮКОСа. Но обратите внимание, это дело экономическое, оно о праве на собственность. Присудили огромную компенсацию ущерба акционерам компании (31 июля 2014 года ЕСПЧ принял решение о выплате бывшим акционерам компании компенсации в размере 1,86 миллиарда евро. – Прим. ред.). И такую сумму компенсации, конечно, выплачивать России не хочется. Именно после этого начались разговоры о том, что Конституционный суд может разрешить не исполнять некоторые решения ЕСПЧ.
- Связано ли с обострением отношений внезапное ускорение рассмотрения дел из России, которые ранее лежали в ЕСПЧ годами?
– Это не связано с Россией. Это изменение их общей практики. До 2014 года в ЕСПЧ был коллапс. Там всего 47 судей. По одному человеку от каждой страны – члена Совета Европы. Они рассматривают дела палатами по 7 судей. Объём дел, по которым они могут вынести решения в течение года, – 2-2,5 тысячи максимум. Столько и выносится решений. Но за последние лет 10 поток жалоб в суд увеличился в десятки раз. Если в 2000 году в ЕСПЧ было подано 15 900 жалоб из всех стран, то в 2011-м их было уже почти 152 тысячи. Суд буквально задыхался от работы, став жертвой своей популярности. Требовалась реформа, изменение процедуры рассмотрения жалоб, иначе приходилось ждать решения лет 10, а то и больше.
- Тогда был принят дополнительный протокол к Европейской конвенции, который менял старый порядок рассмотрения дел?
– Да. Была изменена процедура для ускорения в 2014 году. Суд оптимизировал процедуру и учредил фильтрационную секцию, которая проверяет жалобы на правильность оформления и многие из них, которые не соответствуют критериям оформления и правилам приемлемости, отсеивает на ранней стадии. Раньше этим занимались судьи, поэтому в 2010 году в статистических материалах суда зафиксировано больше 40 тысяч жалоб от России. Из них 89% переданы на рассмотрение одному судье для решения вопроса о приемлемости. Это значит, что скорее всего они были признаны неприемлемыми. Сейчас этот кусок жалоб в статистике мы не видим, остаются только те, которые уже прошли фильтрационную секцию. При этом в 2017 году мы видим рост жалоб. На 30 сентября 7700 жалоб ожидали рассмотрения только от России, а в 2016 году за весь год российских жалоб, переданных на рассмотрение, было 7821. В 2016 году суд вынес 1926 решений по делам, более 26 тысяч были признаны неприемлемыми или сняты с рассмотрения по другим причинам. Заявления о том, что они специально штампуют решения по России, – это абсолютная манипуляция фактами. Сейчас в первую очередь рассматривают новые жалобы. И это по всем странам.
– Именно поэтому тому же Навальному ответили так быстро и присудили 76 тысяч евро компенсации?
– Те, кто говорят, что это политика, на мой взгляд, опять же манипулируют фактами. Пусть посмотрят на дела из Польши, Грузии и так далее. Их сейчас тоже рассматривают быстро. А вопрос размера компенсации – это всегда вопрос технический; сколько заявитель смог доказать обоснованных расходов на оплату услуг юристов и другие судебные издержки, которые он понес на стадии рассмотрения дела как в России, так и в Европейском суде, столько ему чаще всего и взыскивают.
- Отказ от дружбы с Советом Европы – это возможность вернуть смертную казнь, на которую действует мораторий. А у нас люди весьма кровожадны.
– Не исключаю, что разговоры об этом вполне могут быть предвыборными политическими технологиями. Конечно, с рациональной ответственной точки зрения Россия не должна выходить из Совета Европы и юрисдикции Европейского суда. Это не шаг назад. Это сто шагов назад. Это путь в полную изоляцию.
- Я говорил с бывшим деканом одного престижного факультета политологии, и он сказал, что идёт «разворот от Европы в сторону Востока». Там у нас тоже есть друзья. И с ними не пропадём.
– Амбиции России не ограничиваются Азией и Ближним Востоком. И это правильно. Мы крупная страна. Мы не должны позиционировать себя как игрок на одном направлении. У нас территориально часть страны находится в Европе. Мы не можем это игнорировать. Те, кто считает, что мы справимся без Европы, не понимают, что это невозможно в современном экономическом, культурном, социальном и информационном мире.
- Если мы сами не станем выходить из Совета Европы, нас могут выгнать?
– Если не будем платить взносы, могут. Кто будет терпеть безбилетника? Ты хочешь пользоваться всеми благами членства, хочешь, чтобы к твоему мнению прислушивались, пообещал выполнять обязательства, и передумал платить. Хотя надо сказать, что такого в истории Совета Европы еще не было, еще ни разу никого не исключали из Совета Европы. Очень надеюсь, что нашим политикам хватит ума не двигаться в сторону разрыва всерьез. Те люди, которые сейчас делают громкие заявления в Госдуме и в Совете Федерации, сами находятся в зоне комфорта. Их вряд ли будут пытать в полиции, лишать их права свободно выражать свое мнение, штрафовать за репосты в Интернете, они не выходят с пикетами на улицы. У них не будет проблем, если они подадут иск в суд. Поэтому они не видят себя людьми, которым это всё нужно.
- Возможно, законодатели не понимают этих простых вещей?
– Всё они отлично понимают. Вопрос в том, ради кого они стараются. Кому они хотят сделать приятно в этот исторический момент. Условному Кремлю, для демонстрации лояльности, или гражданам, на которых они работают.
- Допустим, разрыв неизбежен. Что будет с теми жалобами, которые уже поданы?
– Все они должны быть рассмотрены судом. И Россия будет обязана выплачивать компенсации по всем этим жалобам, если будут решения о нарушении и выплате компенсации.
- А кто спросит с России, если компенсации выплачивать не будут?
– А это и сегодня непростой вопрос. Но пока в подавляющем большинстве случаев по основной массе дел Россия достаточно быстро выплачивала присуждённые компенсации. Да, есть неисполненные решения, но по их количеству Россия серьезно не отличается от других стран.
- Европа может пойти навстречу требованиям российской стороны? Это исполнимо?
– В принципе, да. Если наши ставят в качестве условия допуск в ПАСЕ и голосование за судей, то, на мой взгляд, это гораздо меньшая уступка для России. Да, политическая, так как для этого ПАСЕ должна сказать: ладно, оставим в стороне вопрос с Крымом, мы выскажем своё мнение в другое время в другом месте. Там ведь не только этот полуостров обсуждается. Там решается масса других важных для всех стран – членов Совета Европы вопросов.
- Мы наблюдаем тестирование принципиальности европейской бюрократии?
– Ну да. Они могли бы вернуть полномочия российской делегации в ПАСЕ. Тогда у России не будет основного козыря, чтобы возмущаться. Это ведь, по сути, единственный аргумент. И он такой нелепый, неуклюжий. Он абсолютно не юридический.
- Почему Европа такая принципиальная?
– Честно говоря, не знаю. Они там тоже тонут в куче коррупционных скандалов, что не сходит с ленты новостей европейских СМИ, в центре скандалов и та же ПАСЕ. Они вполне могли бы пойти на компромисс. Вернуть российскую делегацию и, таким образом, выбить почву из-под нынешних аргументов российской стороны. Но я не уверена, что наши не придумают другие аргументы. Хотя я оптимист. Надеюсь, всем хватит ума не идти на этот хирургический шаг. Он фатальный.
Николай Нелюбин, специально для «Фонтанки.ру»
