ПоделитьсяОдиннадцать принцев, четыре министра, десятки чиновников в Саудовской Аравии арестованы. Их подозревают в коррупции. В чём на самом деле они виноваты – объясняет востоковед Евгений Зеленев.
В нефтезависимом государстве развернулась грандиозная борьба с коррупцией. Её жертвами пали сразу одиннадцать членов правящего клана, четыре министра и десятки чиновников помельче. Всех обвиняют во взяточничестве и растрате государственных средств. Начал чистку рядов правящий тандем. Действующий глава государства создал антикоррупционный комитет и назначил председателем своего преемника и правую руку, а тот вывел на чистую воду родственников и приближённых. Речь идёт о Саудовской Аравии.
«Шахматная игра» – так описал развитие событий в ближневосточной монархии арабист, руководитель Департамента востоковедения и африканистики Высшей школы экономики в Санкт-Петербурге Евгений Зеленев.
- Евгений Ильич, последние аресты в Саудовской Аравии – это действительно борьба с коррупцией?
– Мы обычно стремимся к получению таких простых ответов на вопросы, связанные с политической властью: да – это коррупция. Или: нет – это борьба за власть. Или – это вообще экономическая проблема. Так вот в этом случае правильнее было бы сказать о другом. Это – перемены. Консервативная саудовская политическая элита, долгое время пребывавшая в состоянии некоторого инерционного застоя, сейчас, в силу некоторых обстоятельств, начинает меняться.
- Каких обстоятельств? Что вдруг заставило её меняться?
– Можно назвать это изменениями глобального ландшафта, вызовами современности. Этой осенью в Саудовской Аравии было событие, не так громко прозвучавшее по сравнению с этими арестами, но, с моей точки зрения, гораздо более значимое.
- Разрешение женщинам управлять автомобилем?
– Вот именно. Это гораздо важнее, чем заключение под стражу трёх-четырёх десятков высокопоставленных и просто состоятельных саудитов. Только правящая семья, только те, кто относится к семейству Аль Сауд, – это около 25 тысяч человек. Сами прикиньте, какой процент составляют арестованные. И это 25 тысяч человек, которые могут участвовать в политическом процессе как родственники правящего короля. Которые могут быть использованы и используются для укрепления правящей вертикали. А внутри этой вертикали нет единства.
- Аресты – это способ достичь единства в семье?
– Я вам напомню, что в 2016 году в Саудовской Аравии был оглашён «Национальный план развития до 2030 года». Или – Vision-2030. И огласил его сын короля – Мухаммед бен Салман. Тогда это казалось неправильным, потому что он даже не был наследным принцем. Эту почётную должность после смерти прежнего короля и прихода к власти нынешнего, Салмана ибн Абдул-Азиза ас Сауда, получил племянник нынешнего короля Мухаммед бен Наиф. Если нынешнему королю 82 года, то бен Наифу всего-навсего 58 лет. Он даже не пенсионер. При хорошем образе жизни мог править и править. Но спустя два года, в 2017-м, он добровольно отказался. Король Салман принял у него «заявление об уходе» с поста наследного принца.
- И почему он добровольно отказался?
– А это как раз и есть то, о чём надо говорить применительно к сегодняшним событиям.
- Это был добровольный отказ или добровольно-принудительный?
– Вряд ли мы с вами можем обсуждать этот момент, информация об этом нам недоступна.
- Понятно. То есть всё-таки борьба за власть в этом семействе идёт?
– Если люди в семье договариваются, то можно сказать, что это не борьба за власть. А скорее забота о равновесии. О балансе сил. Мухаммед бен Наиф ушёл добровольно – и этим всё сказано. И вопреки традициям наследным принцем стал не старший в роду. Действующий король назначил преемником своего сына. Речь идёт не о законе, а именно о традиции, поэтому всё было легитимно. Король обставил ситуацию так, что она не выглядела ни как переворот, ни как захват власти. Я бы назвал это шахматной партией: так встали фигуры. Одну подвинули – другая заняла её место. И за два года путём перемещения фигур королю удалось бесконфликтно поставить вторым после себя человеком и своим преемником сына.
- Так-таки бесконфликтно? Может, там остались недовольные принцы, которые имели свои виды на этот пост?
– Мухаммед бен Наиф – силовик. Человек, проходивший стажировку в ФБР. Учившийся в Скотланд-Ярде. В течение длительного времени он курировал силовые ведомства, а их в Саудовской Аравии немало. Он был министром внутренних дел, а это ключевая фигура в системе безопасности королевства. Он пользовался абсолютным доверием предыдущего короля Абдаллы. Добровольно уйдя с поста наследного принца, он фактически отказался и от кураторства силовых ведомств. И эту роль всё больше и больше берёт на себя нынешний наследный принц Мохаммед бен Салман, сын короля, амбициозный молодой человек – ему 32 года. И вот именно его устами два года назад король объявил о том, что Саудовская Аравия остро нуждается в реформах. Теперь реформаторская линия наследного принца, правой руки короля, побеждает. Речь идёт о том, что политическое руководство должно стать инициатором реформ «сверху». Я бы назвал это перестройкой. А перестроить такое общество бесконфликтно невозможно. Вспомните ещё один знакомый нам «перестроечный» термин – гласность.
- И как с гласностью связаны нынешние аресты?
– Прежде разные медиа в стране были подконтрольны разным группам в правящей семье. И допускались публикации мнений, не совпадающих с мнением первого лица. Нынешние аресты и перестановки затронули ключевые средства массовой информации. Среди арестованных – люди, влиявшие на прессу. И сегодня СМИ стали полностью подконтрольны правящему тандему. Я имею в виду короля и его сына.
- Какая-то «перестройка наоборот».
– Не скажите. Когда поставлена задача провести экономические и политические реформы, имеет смысл подумать об объективном освещении этих реформ.
- Объективном?
– Можете взять это слово в кавычки. Или что, вы считаете, в других странах государство не влияет на руководство СМИ?
- Это смотря какие страны и какие СМИ.
– Давайте просто скажем, что сегодня ключевые СМИ в Саудовской Аравии полностью разделяют с принцем Мохаммедом его видение того, как должна развиваться страна. К власти в прессе приходят люди реформаторского толка, а не консервативного. Чтобы король Салман и принц могли продвигать королевство в сторону качественно новой жизни. Среди арестованных есть ещё наследный принц Митаб бен Абдалла. Его обвиняют в растрате. Он был министром Национальной гвардии. Она была создана королём Абдаллой и служила опорой его режима. Это такая внутренняя часть армии.
- Да-да, мы теперь знаем, что такое Национальная гвардия.
– А раз вы теперь это знаете, то понимаете, что её переход под контроль действующего короля и его сына связан с консолидацией военного руководства в одних руках. Другие арестованные – те, кто поддерживал арестованных принцев. Все они так или иначе тяготели к Мухаммеду бен Наифу, отвечавшему за силовые структуры. И сейчас перестраивается вся силовая составляющая саудовского режима.
- То есть бен Наифа отодвинули, подкрепили это арестами преданных ему людей…
– А если предположить, что он сам решил уйти, чтобы сохранить свой достаточно большой семейный клан? А все остальные просто не послушались? Тут я бы повторил: идёт именно шахматная партия.
- Этих принцев арестовывали за реальные преступления или за вымышленные?
– Этого мы с вами, наверное, никогда не узнаем. Хотя я уверен, что правовая сторона формально соблюдена будет. За каждым из них стоит серьёзная политическая сила. И им показывают: если уж мы своих не пожалели, то подумайте, что будет с остальными.
- Бей своих, чтобы чужие боялись?
– Это замечательное русское присловье я бы поставил эпиграфом к нашему разговору. Это показательная порка. Среди арестованных есть крупные бизнесмены, в том числе – принц Аль-Валид бен Талал, один из самых богатых людей в мире. Может быть, он действительно давал взятки и облагал налогами бизнесменов – не знаю. Здесь важно другое. Его арест – это сигнал всему бизнесу Саудовской Аравии.
- Это такой саудовский Ходорковский?
– Когда люди с такими состояниями и таким влиянием подвергаются аресту, это делается явно не для того, чтобы их исправить. Это сигнал: страна строит новое будущее, одних доходов от нефти, одних ресурсов государственной Saudi Aramco, хоть это и крупнейшая в мире нефтяная компания, не хватит, поэтому надо создать условия для притока иностранных инвестиций.
- Это хороший способ создавать условия для притока инвестиций – сажать бизнесменов.
– Саудовская Аравия готова давать бизнесу такие гарантии, каких не дают другие страны. Так обычно поступают авторитарные государства, когда хотят решить свои проблемы чужими руками. Например, в России XIX века практически все железные дороги были построены на зарубежные деньги, в большей степени – на немецкие. Саудовская Аравия готова гарантировать иностранным инвесторам, что они, как минимум, вложенных денег не потеряют. Это достаточно большой риск для государства.
- И тогда уже, считают они, вероятность ареста никого не испугает?
– Я не выступаю апологетом Саудовской Аравии. И конечно, происходящее там сейчас – точно не признак здоровья страны. Мы же говорим о стратегии, об идее. А тактика – создать в Саудовской Аравии модель управления, которая позволила бы безопасно проводить экономические и социальные реформы. Для этого нужна стабильность. Места арестованных, отстранённых, удалённых занимают сторонники нынешнего короля и его сына. И многое зависит от того, удастся ли им эта внутрисемейная перестройка.
- О каких именно реформах идёт речь?
– Отнюдь не о политических. И отнюдь не о либерализации политической жизни в нашем понимании. Я бы назвал несколько главных позиций. Первая – статус экспатов, работающих иностранцев. Это более чем 10 миллионов человек из 30-миллионного населения страны. Сейчас эти люди лишены любых прав, даже права высказывать мнение по поводу собственного положения. Они лишены паспортов. Паспорт им отдают только перед их возвращением домой. Часто это возвращение бывает принудительным. При въезде в страну они обязаны иметь обратный билет, и дальше судьбой экспата полностью распоряжается тот, кто пригласил его на работу. Ситуация у них очень сложная. И вот принц Мухаммед предлагает предоставить этим людям статус и права граждан, временно пребывающих на территории страны. Сходные с правами гастарбайтеров в других странах.
- Это тоже – для инвестиционного климата?
– Конечно! Это в какой-то степени снимет вопросы о правах человека к Саудовской Аравии и позволит привлекать не только тех работников, которые интересны некоему частному лицу, но и тех, кто нужен для какого-нибудь государственного строительства. И в этом смысле проекта номер два в рамках Vision-2030 – создание нового города под названием Неом на берегу Красного моря, возле границы с Иорданией и Египтом.
- Это, как я понимаю, не просто город ради города, строительство преследует особые цели?
– Это должен быть идеальный город, где и саудиты, и приезжие чувствовали бы себя абсолютно комфортно. С такой идеей выступал ещё предшественник нынешнего короля, но тогда речь шла о городе ценой в 10 миллиардов. Теперь инвестиции в Неом должны составить, как предполагает Мохаммед бен Салман, 500 миллиардов.
- Ого.
– Да. Это должен быть единственный в мире город со знаковой численностью населения, где всё электричество будет получено из возобновляемых источников. Автомобили все будут полностью переведены на автопилотирование. Женщины и мужчины будут жить так, как в большинстве цивилизованных стран. Это не будет «европейской резервацией», нет. Это будет либеральное аравийское общество – город, куда сможет приехать любой человек, чтобы жить и работать так, как он бы жил и работал за рубежом. Вот сколько найдётся желающих – таким будет население этого города: хоть миллион – хоть двадцать миллионов. Там будут льготные условия для торговли и бизнеса, льготное налогообложение. Назовём это свободной экономической зоной.
- Зачем строить отдельный «город-сад», почему бы не распространить реформы на всю страну?
– Саудовская Аравия живёт племенами. Территории племён можно сравнить с российскими областями. Только там бывает так, что одно племя не может зайти на территорию другого. Внешние границы не охраняются так, как границы между племенами.
- Вы хотите сказать, что над территорией всей страны у монарха власти нет?
– Вся власть на территориях племён принадлежит местным элитам, и управлять страной до сих пор удавалось благодаря тому, что король находил взаимопонимание с лидерами племён. Вот, скажем, семья Аль Саудов – это два таких племенных объединения, на которых держалась вся лояльность прежнему королю Абдалле. Сегодня верность сохраняет только одно из них, по поводу второго есть некие сомнения. И если в ближайшие годы многочисленные племенные союзы не будут консолидированы, то Саудовскую Аравию ждёт туманная перспектива. Какая-нибудь племенная группировка может начать борьбу за власть. Нынешняя перестройка, скорее всего, приведёт к переменам внутри самого саудовского племенного союза с целью большей концентрации власти в руках нового главы государства.
- Это у них, получается, своего рода федерация, где главы субъектов не очень подчиняются общему лидеру, а теперь лидер хочет их равноподчинить?
– Очень хорошее сравнение: именно «своего рода федерация».
- А новый глава – это принц Мухаммед?
– Пока – король Салман. Но он время от времени угрожает подать в отставку, тогда королём станет Мухаммед бен Салман. Правда, пока он слишком молод, и это может спровоцировать некую напряжённость в правящем клане, где есть гораздо более старшие и опытные люди. Но здесь уже сталкиваются воля короля и коллективная воля семьи. И вот эти аресты и чистки – это своего рода попытка перемешать сложившееся семейное равновесие и построить его на новой основе.
- Я так и не поняла, почему нельзя «городом-садом» начать делать всю страну.
– Во-первых, потому что экономические возможности Саудовской Аравии ограниченны. Это далеко не самое богатое государство в мире. Его ВВП вдвое меньше ВВП России.
- Только там население – 30 миллионов, а не сто сорок. То есть ВВП на душу населения многократно больше.
– Пусть так. Но достаток саудовцев всё-таки меньше, чем у жителей, скажем, Соединённых Штатов. И потом, реформировать всю страну – это долго. Они хотят это делать, но планомерно. А тут – некий город-эталон. Часть страны, которая в будущем позволит ей вырасти в принципиально новое государство. Можно назвать это утопией, но в наше время утопии, бывает, реализуются. Кто мог ещё десять лет назад сказать, что электромобили начнут вытеснять машины на бензине? Теперь Мохаммед бен Салман объявляет, что Саудовская Аравия не просто начнёт создавать новые отрасли. Они хотят стать опытной площадкой для глобальных энергетических проектов.
- Как же они, с их-то запасами нефти и газа, хотят рубить сук, на котором сидят?
– Они полагают, что это надо делать сейчас, пока денег много. Неплохой, между прочим, урок другим нефтедобывающим странам.
- Некоторым.
– Да-да. Тем, которые переживают: ай-ай, нефть подешевела. В Саудовской Аравии на это смотрят глазами какого-нибудь технократа из условной Франции, который мог бы сказать: у нас нефти нет и не будет, давайте делать то, что можно делать без нефти. Который понимает, что опоздавший с новыми технологиями останется вне современного мира.
- Они не боятся, что раскол произойдёт уже не по границам племён, а между будущими «старой» и «новой» странами?
– Боятся. И ради этого тоже проводится то, что мы сейчас обсуждаем.
Беседовала Ирина Тумакова, «Фонтанка.ру»
