ПоделитьсяКсения Собчак открыла 2 декабря предвыборный штаб в Петербурге. Говорила о радиоактивном облаке и Исаакиевском соборе, отказалась считать себя поколением Путина и вспоминала отца. "Фонтанка" слушала.
Стоило штабу Собчак открыть двери, как внутри сразу воцарился дух уважения.
– Молодой человек, не мельтешите, – громко попросил джентльмен в завязанном парижским узлом шарфе, когда корреспондент «Фонтанки» пытался протиснуться к, вероятно, будущему кандидату в президенты России.
В ответ на извинения он зачем-то еще громче добавил, что людей надо уважать. С ним трудно было не согласиться.
Вот и Ксения Собчак к своим сторонникам и прессе проявила нетипичную для многих политиков чуткость. Она открыла свой штаб ровно по расписанию: в 13:00.
– А Путин опоздал бы на два часа, – шепчет кто-то по соседству в непроходимой толпе.
Людей, конечно, не тысячи, но ведь и помещение относительно небольшое: двести квадратных метров, два этажа на Рылеева, 10. Лестница узкая, поэтому хвост очереди торчит на улице.
– Меня лично оскорбляет, что важнейшие вопросы решаются без вашего участия, – Ксения Собчак отвечает на вопросы твердым, отлично поставленным голосом.
На ней изящный светлый костюм в клетку, на ногах демократичные белые кроссовки.
– Вопрос о передаче Исаакиевского собора Русской православной церкви, – поясняет она, – должен решаться только через референдум. Когда мой отец был мэром, он спрашивал у людей, как должен называться их город. Когда Ленинград был переименован в Санкт-Петербург, это было решение горожан.
Горожане слушают с самым серьёзным видом. Особенно, когда она вспоминает Анатолия Собчака, сначала любимого, затем нелюбимого градоначальника.
– Судебная система у нас чудовищная, – продолжает дочь, – справедливо человек осуждён или несправедливо – человеческое достоинство унижается каждый день. При этом суд никто не уважает. Сечин (глава «Роснефти» Игорь Сечин. – Прим. «Фонтанки») вообще на него плюёт.
ПоделитьсяПосле вступительной речи начинается первая встреча в штабе – с феминистками. И из слов Собчак становится совершенно понятно почему:
– Женщины – основное голосующее население России, – заявляет она.
Правда, тут же признается, что ещё не до конца представляет, как это знание использовать. Между тем у феминисток конкретные пожелания, главное из которых: отмена списка запрещенных для женщин профессий.
Спрашиваю у одной, когда разговор с Собчак окончен:
- К вам вообще много приходит женщин, которых раздражает этот список?
– Конечно, – отвечает Варя Михайлова.
Она феминистка и активистка, никакую организацию не представляет, но всё же как-то попала на эту встречу.
– Сейчас в России около 500 таких профессий, – сообщает Варя, – например, женщина может водить междугородный автобус, в котором 13 человек, а водить автобус, в котором 15 человек, она не может. В этом году украинцы всю эту ерунду отменили, а у нас с Украиной общая историческая судьба, значит, и у нас скоро должно то же самое случиться.
- А не будет ли из-за этой общей судьбы наоборот: раз украинцы отменили, то мы этот список обязаны расширить?
– Конечно, всё может быть по-разному, – немного подумав, соглашается феминистка, – нам нужна политическая воля и много женщин во власти, которые будут продвигать эту повестку. Вот Ксения Собчак производит хорошее впечатление. Для неё вопросы гендерного равенства – это не какой-то политический флёр, она как женщина-кандидат сталкивается с дискриминацией и травлей.
Может быть, это Варя и про полицейских, которые за пару часов до открытия штаба в него нагрянули. Впрочем, без обыска. Сказали, что хотят убедиться в наличии эвакуационных выходов и прочего, что связано с безопасностью. Потом три ведомственных автомобиля остались дежурить у входа, но людей, которые пришли к Собчак, этот факт не тревожил. В отличие от другого:
«Очень жаль, что Ксения не позаботилась о большом просторном помещении для своей предвыборной компании, – написала «Фонтанке» несостоявшаяся волонтер после того, как побывала в штабе (авторские орфография и пунктуация сохранены. – Прим. ред.). – Конечно же ни о каком волонтерстве речи и не было, а только лишь общение с журналистами, толкание, духота и давка в коридоре. Мне очень жаль, что говоря об организации Ксения сама же не соблюдает ее у себя дома. Один голос против всех точно потерян...»
Справедливости ради, речь о волонтёрстве всё-таки была. Просто об этом с гостями штаба говорила не Ксения, а уже её помощники. Не со всеми, осталось человек пятьдесят. Общая задача такая: собрать за Собчак 2,5-3 тысячи подписей в Петербурге и столько же в Ленинградской области. Всего же для регистрации в Центризбиркоме их ей понадобится 100 тысяч, если она, конечно, не передумает идти на выборы от партии «Гражданская инициатива». На красочных плакатах, которые выставили в штабе, этого бренда нет, зато есть фраза «Собчак против всех». Однако если бы она шла на выборы самовыдвиженцем, тогда подписей в ЦИК пришлось бы принести в три раза больше.
- Вы тоже будете собирать подписи? – спрашиваю у уже знакомого джентльмена в шарфе.
Он здесь смотрится особняком. В волонтеры к Собчак пришли в основном двадцати- или тридцатилетние, а у этого человека уже седая щетина.
– Я с большой симпатией отношусь к Ксении Анатольевне, – с достоинством отвечает он, – поэтому я хотел бы ей как-то оказаться полезным. Я занимался сбором подписей для Михаила Прохорова. На сегодняшний день я реальнее кандидата, чем Собчак, не вижу.
- Но как же Владимир Путин?
– А если он не пойдет на выборы? Вы посмотрите, какое давление с Запада происходит. Вы не считаете, что он может в феврале или марте уйти? Тут надо просто немножко голову включить, чтобы прийти к выводу, что это так, скорее всего, и будет.
Но включать голову и переваривать в ней эту аналитику пока некогда, у Собчак уже следующая встреча с потенциальными избирателями. Как и положено альтернативному кандидату, во вполне себе альтернативном месте – Лофт-проекте «Этажи». Собчак опять не опаздывает – её нетрадиционная пунктуальность уже начинает пугать.
– Нас лишили права знать, что на нас движется радиоактивное облако! – её звонкий голос из колонок комментирует недавнюю темную историю о «безопасном рутениевом дожде». – Мы узнаём об этом из Франции!
В отличие от штаба, тут гораздо просторнее, и народу пришло точно больше тысячи. Здесь люди самых разных лет, есть даже грудной младенец – оба его родителя захотели послушать Собчак, и всей семьей приехали с городской окраины.
– Дискриминирующий закон о гей-пропаганде должен быть отменен! – доносится из колонок.
Одобрение уже сдержанное.
Но вот какой-то человек из толпы просит микрофон и, получив его, начинает рассказывать о том, как он с другими жильцами их 27-этажного дома в буквальном смысле воюет с управляющей компанией. Несколько раз звучат слова «силовой захват». «Следователи взломали дверь», в истории появляется какая-то непрошеная «охранная фирма» и полиция, которая «отказалась приехать», а потом, наоборот, ОМОН и «задержания жильцов».
– Чем мы можем вам помочь? – обрывает его рассказ Ксения Собчак.
Но у человека много подробностей, он не может объяснить с ходу.
– Вы знаете, – снова перебивает его вероятный кандидат в президенты, – у нас просто общая встреча, здесь масса вопросов, мы поняли, с чем вы пришли, спасибо за вашу историю. Смотрите, у нас есть юридическая служба поддержки, она будет работать в штабе. Если мы говорим в целом об этой системе, поменять мы её можем только сообща, только когда поменяется эта власть. То, о чем вы говорите, это напрямую связано с тем, что власть не заинтересована в ваших голосах. Вы поймите, что в этом порочность этой системы. Полтавченко (губернатор Петербурга Георгий Полтавченко. – Прим. «Фонтанки») совершенно всё равно, что вы думаете об Исаакиевском соборе…
Правда, человеку, который пришел сообщить о беде в его собственном доме, похоже, тоже все равно, что она думает о Исаакиевском соборе.
Ну а речь Собчак заканчивается призывом голосовать за неё, а затем ведущий встречи просит публику впредь задавать более общие вопросы. Кто-то обращается «Ксения», кто-то «Ксения Анатольевна» – судя по всему, здесь нет единого мнения, кто она больше: телеведущая или политик.
- Ксения Анатольевна, вопрос от «Фонтанки», о вашем потенциальном сопернике номер один. Каково ваше первое в жизни воспоминание о нём?
– Слушайте, – взяв мгновенную паузу, усмехается она, – слава богу, мои первые воспоминания в жизни всё-таки не о нём.
Зал взрывается смехом и аплодисментами.
– Я понимаю, – улыбается Собчак, – что из любого ящика, из любого окна, из любого телевизора у нас только Путин-Путин-Путин-Путин. Но мне правда кажется, что в жизни каждого из нас есть столько хороших людей, столько хороших воспоминаний и столько силы – не считать себя путинским поколением…
Вероятно, всё-таки политик. Уже умеет абсолютно любой вопрос повернуть в нужное для себя русло.
Выхожу на лестницу, там две девушки стоят у плаката, который призывает их присоединиться ко всем, кто против всех.
– Собчак, конечно, молодец, – говорит одна.
– В чем она молодец, Маш? – спрашивает её подруга.
– Ну это так… «молодец» в кавычках.
Антон Чечулинский, специально для "Фонтанки.ру"
