ПоделитьсяО гонках в горящих машинах, чем опасны лошади и о конфликте своего сына-футболиста с Игорем Денисовым в интервью «Фонтанке» рассказал бизнесмен Борис Ротенберг.
Совладелец СМП Банка Борис Ротенберг в спорте давно. Вместе со своим братом Аркадием он ещё в прошлом веке занимался дзюдо с Владимиром Путиным. С 2013 по 2015 — президент московского футбольного «Динамо». Сейчас Ротенберг – главный покровитель автоспорта в России, и пока дела у него тут идут в гору. В октябре 2017 воспитанник специально созданной Ротенбергом программы SMP Racing 18-летний российский гонщик Роберт Шварцман впервые был включен в программу поддержки Ferrari. В январе еще один воспитанник Ротенберга – Сергей Сироткин стал боевым пилотом «Уильямс» – команды «Формулы-1». Сироткин — третий в истории российский пилот «королевских гонок». С этого и начался наш разговор.
Формула, политика, аварии
- В «Формуле-1» уже были российские пилоты – Виталий Петров и Даниил Квят. Долго продержаться им там не удалось. Почему вы думаете, что карьера Сироткина в «королевских гонках» сложится удачнее?
– Для меня перечисленные вами пилоты тоже важны. И Петров, и Квят поднимались на подиумы. То есть результат они показывали. Тут же успех зависит от множества факторов. На какой машине едешь и другие составляющие, которые важны в «Формуле-1». Все об этом знают. Это где-то даже политизированная история. Просто для меня переход Сироткина в «Уильямс» – это вызов. Он ведь воспитанник нашей программы. У Петрова было «Рено», у Квята – «Ред Булл». Мы, кстати, сделали очень похожую с «Ред Буллом» программу. Но у них все более жестко.
ПоделитьсяМы же старались сделать для наших пилотов более обширную программу: если он не попадает в «Формулу», он может сесть в кузовную машину и попасть в те серии, где у него есть возможность проявить себя. Например, Петров тоже сейчас входит в нашу команду SMP Racing. То есть у нас не так, как получилось, например, с Нико Кари, который быстро выиграл нашу «Формулу-4» и его взяли в «Ред Булл». Буквально одна ошибка – и ему дали пинка под зад. Мы так никогда не поступим. Мы всегда дадим еще один шанс. Мы дорожим каждым пилотом, которого мы растим. А что касается Сироткина, то он попал в «Формулу» исключительно благодаря своему таланту, скорости, обратной связи, которую он дает просто здорово. Когда он попал в «Рено», его там так все полюбили и хвалили, потому что по настройке машины он был одним из лучших. Он с инженерами говорит на одном языке.
- Но боевым пилотом он стал почему-то не в «Рено», а в «Уильямсе».
– И слава богу. «Уильямс» – более исторически важная команда. Она более целенаправленно идет на результат. Сейчас все настраивают двигатели, как-то готовятся, а в «Уильямсе» мерседесовский двигатель, который они используют уже несколько сезонов и только дорабатывают его. И Сережа, когда приехал в Абу-Даби на последние тестовые заезды, не сделал ни одной ошибки на этом двигателе. Он проехал быстрее Кубицы. Это к слову о тех людях, которые говорят, что Россия купила себе место. Это чистая ложь. Парень пять лет шел к этому, начиная с того момента, как он попал в нашу программу. Финансы не могут здесь сыграть определяющую роль. Теперь все зависит от самого Сироткина. Сейчас он вошел в тот возраст, когда он уже должен показывать стабильность.
- И все-таки, что отличает Сироткина от Квята и Петрова в первую очередь? Может, наличие поддержки с вашей стороны?
– В первую очередь это его качества. Для всех пилотов «Формула-1» – это путеводная звезда. Вот для космонавта смысл жизни – подняться в космос, и из 100 кандидатов достигает этого только один. То же самое и в «Формуле-1». И Сироткин сейчас дошел до заветной мечты любого пилота. Теперь он должен проявить себя на 200 процентов. Но для нас это, кстати, не главная цель. Мы изначально вообще не стремились в «Формулу-1». Я хотел сделать такую программу, чтобы у пацанов было понимание, что они могут развиваться и идти по этой лестнице вверх. И Сироткин доказал, что наша программа работает, что через нее можно попасть в «Формулу-1». И вот это наша самая главная победа – 1500 наших мальчишек по регионам увидели, что по спортивному принципу они могут стать пилотами «Формулы-1».
Мы ведь к чему еще стремимся? Чтобы у нас просили пилотов, а не мы предлагали. Чтобы к нам приходили и говорили: «Вот этот пилот нам нужен». Это поможет нам минимизировать затраты. Хотя сейчас деньги, которые мы платим, все равно идут на развитие машины. Это входит в наше соглашение с «Уильямс».
- Какая цена вопроса?
– Этого вам никто никогда не скажет, потому что цена варьируется. Деньги здесь не главное. Естественно, затраты есть. Автоспорт – недешевый вид спорта. Для меня это не игрушка, на которую я потратил деньги, чтобы развлекаться. Просто хотелось с нуля создать то, что мы сейчас имеем. Я с этого имею моральное удовлетворение. У нас получилось сделать то, чем я никогда не увлекался. Разве что году в 92-93-м меня пригласил на гонки на Кировский стадион Демид Момот. Он тогда был директором стадиона. Мы с ним занимались в свое время дзюдо у одно тренера.
- Рахлина?
– Да. Ну, Момот был постарше, но тренировался с нами в одном зале. Он вообще был одним из первых у нас, кто стал заниматься карате, айкидо. И он пригласил меня на гонки Lada Revolution. А я еще тогда работал тренером в Финляндии и специально приехал посмотреть, что это такое. И уже на стадионе меня попросили дать интервью. Подошел журналист, начал спрашивать, понравилось ли мне. Я ему говорю: «Знаете, у меня было полное ощущение, что я ехал вместе с ними. Наверное, если бы я не боролся, я бы стал автогонщиком». И буквально в 2006 году мы вместе с моим сыном Ромой съездили на тестирование «Феррари» на Фьорано – это трасса в Италии, где готовят все машины «Феррари».
Это было наше первое знакомство с «Феррари», после которого мы еще долго с ними сотрудничали. Потом уже в 2011 году я проехал гонку в Ле-Мане. Это меня Леша Васильев уговорил (Алексей Васильев, известный российский автогонщик. – Прим. ред). Под его руководством я впервые тренировался на Nissan GT-R под Мячково. Проходил один из поворотов: передержал газ, и нас понесло в стену. Сработало какое-то внутреннее чувство, я выправил машину из заноса, и мы не прилипли к стене. Тогда он и сказал, не показывая испуга, что я стал ездить лучше, что могу теперь и в гонках участвовать! И мы проехали тесты. Успешно проехали. Он говорит: «Надо ехать квалификацию».
- Вошли во вкус.
– Да. Я успешно проехал квалификацию – попал в 7 процентов, которые нужны, чтобы попасть на гонку. Ну я и проехал потом две полноценные гонки. После этого у меня планка упала и захотелось чего-то побыстрее. Начал больше тренироваться, чаще ездить на тесты. Потом мы уже поехали на 24-часовую гонку в Барселону. Это было уже очень тяжело даже для меня, хотя я спортивный человек. Совсем другие мышцы задействованы, по-другому голова работает. Именно тогда я понял, что автоспорт – единственный спорт, где ты выходишь после такой гонки и у тебя полностью очищается и тело, и голова. Ты становишься другим человеком. Все проблемы, какие-то бытовые вещи, уходят в сторону. После этого и я решил создать программу SMP Racing.
Огонь, лошади, аварии
- Какой был самый тяжелый момент в этой гонке?
– Я ехал два раза, и оба раза ночью. Ты едешь по фонарям. У меня задача была, чтобы меня никто не обогнал: ехать за тем, за кем я изначально встал. Я свою задачу полностью выполнил. А там уже автопилот включается, тем более когда ночью едешь. Именно там понимаешь, что время – это относительная штука. Чем быстрее ты едешь, тем медленнее происходит все вокруг.
- Был какой-то самый опасный аварийный момент?
– Много таких. Я два раза горел в машине.
- Об одном случае хотя бы расскажите.
– До этого у нас в команде кто-то тоже горел, и он нажал на кнопку, от которой всю машину изнутри заливает пеной. Машину потом сутки отмывали. У меня в голове это как-то запало. И вот я еду, и мне по рации говорят: «У тебя сзади горит». И я тоже чувствую – уже вонища в машине, все в дыму. И я думаю: «Блин, я сейчас нажму, и мы на сутки потеряем машину». Я успел доехать до маршала, выскочил из машины, и они уже ее маленьким огнетушителем аккуратно сзади затушили. Машина не пострадала. Мне потом высказывали: «Ну зачем рисковать? Нужно было нажимать». Но все ведь закончилось хорошо, не сгорел же. А второй раз было, где Сенна разбился в Имоли. Но там я успел в бокс заехать. Там даже резина на тормоза от огня налипла.
Поделиться- В какой раз больше испугались?
– Да там не успеваешь испугаться. Ты все равно контролируешь ситуацию. Да чего только не было. Даже машины сверху падали.
- Рассказывайте.
– Это, кстати, было там же, в Имоли. Мы выезжаем. Пилота звали, кажется, Андерсон. Быстрый парень такой. И что-то пробка была. Я все пытался обогнать одного парня из нашей команды. А он не пускал. Собрал в итоге за собой кучу машин, штук 15. И тут я смотрю в зеркала: сзади летит этот Андерсон. Он был настолько быстр, что объезжал уже всех на круг. И вот он одну обгоняет, вторую. Потом я смотрю – он взлетает вверх: ну, наехал на чью-то машину. Я только успеваю газу прибавить – он мне прямо сзади в багажник носом ныряет. Ну, свою машину он вдребезги разбивает. А у меня колеса сзади в разные стороны разъехались, но я гонку все равно доехал. Думал – ну развалится, значит развалится.
- Сейчас часто гоняете?
– Когда в Сочи приезжаю. А вообще, я начал заниматься с женой конным спортом. Она просто руку сломала, а так мы сейчас должны были быть в Испании на соревнованиях. В Сочи я приезжаю, сажусь в машину и езжу. Уже трассу хорошо знаешь. Можно расслабиться.
- Первый пилот «Уильямса» Лэнс Стролл. Его папа один из совладельцев команды. Этот факт не сыграет против Сироткина?
– Я считаю, что нет. Понятно, что хоть они и одна команда, но на трассе каждый сам за себя. Сережа тоже такой человек, что он все равно будет ехать на результат. Я ему тоже об этом говорю, что каждая гонка для него теперь должна быть как финальная. Хотя, естественно, мы будем помогать «Уильямсу», чтобы машина ехала быстрее.
- А вам есть что предложить «Уильямсу» в технологическом плане?
– Ну мы же строили свои машины. Они готовят машину сами, но у нас будут совместные проекты.
- Ни для кого не секрет, что в автоспорте часто первому пилоту дается вся лучшая техника. Не будет ли здесь такой же ситуации?
– Машина-то одна, здесь ничего специально не подкрутишь.
- Двигатель установят чуть хуже.
– Нет, такого не может быть. Каждый пилот будет подстраивать машину под себя.
- Вы недавно анонсировали свою машину BR1. В чем ее уникальность?
– Это наш уже второй опыт. Мы же уже одну машину сделали LMP2, которая была третьей на Ле-Мане. В BR1 мы постарались убрать ошибки, которые допустили в LMP2. Появилась Dаllara, которая строит практически все формульные машины. Даже IndyCar. У них свой компьютер, свой автосимулятор, своя аэротруба. То есть нам не нужно было никуда таскать машину, мы полностью все делали прямо там на заводе. Туда приезжали наши техники, у нас там был большой свой офис. Причем туда еще приезжали наши студенты, учились там. Посмотрим, как это все будет выглядеть, но пока ребята довольны. Мы ее уже вовсю тестируем. Первая гонка будет в апреле.
Поделиться- Насколько это дорогостоящая история?
– Я могу сказать, что мы этот проект очень сильно оптимизировали. LMP2 мы строили буквально на коленях. И когда ты что-то делаешь кустарным способом, это всегда выходит дороже. Но это тоже полезный опыт. Мы очень хотели создавать что-то свое, чтобы это были российские пилоты, российская машина, российская команда.
- Но есть какая-то примерная цифра, сколько стоит создание подобной машины?
– Я не хочу называть никаких цифр. Кому-то покажется, что это очень дешево, кому-то – дорого. Это загадка. Машина есть, она выехала, и пусть она будет самой быстрой. Естественно, всегда хочется потратить деньги, чтобы они возвращались и возвращались, желательно с прибылью. К нам уже народ тянется, который готов помогать. Иностранцы уже просят посадить своих пилотов на наши машины и готовы за это платить деньги.
- Вы же очень помогли петербургскому молодому пилоту Роберту Шварцману, который недавно подписал контракт с академией «Феррари».
– Да. Я его папе Мише Шварцману как-то сказал: «Не мешай своему сыну двигаться по спортивной лестнице». Он отошел, и результат у парня сразу пошел вверх. Я же всю жизнь в спорте. Я знаю, что нужно сказать человеку, когда он чрезмерно нервничает. Я столько же лет тренером отработал. Роберт очень талантливый парень.
- Как Михаил Шварцман мешал карьере своего сына?
– Как и все родители. Слава богу, что у него хватило ума, когда он довел его до определенного результата, прийти и сказать: «Заберите его и делайте, что хотите». Безусловно Роберт Шварцман – талантливый парень, но этого недостаточно. Нужно еще работать, трудиться и иметь финансовую поддержку.
- Михаил Романович рассказывал, как вы однажды помогли его сыну психологически. В последний год выступления в «Рено» руководство серии делало все, чтобы он ни при каких обстоятельствах не выиграл. Его снимали с трассы, находили в его машине какие-то запрещенные детали. И его это в какой-то момент стало очень сильно бесить. И якобы только вы, проведя с ним беседу, смогли парня успокоить и вернуть в рабочее настроение. Откройте секрет, что вы ему сказали?
– Я ему позвонил и сказал: «Роберт, для меня ты сделал все, что я хотел увидеть. Твой результат не сейчас, он в будущем. Он придет. Это у тебя подготовительный период к тому, куда ты идешь. А куда ты идешь, где твоя путеводная звезда, понятно». И он после этого две гонки выиграл. Хотя до этого он прям начал кипятиться: «Да они такие, сякие». Я говорю: «Они нормальные, ты даже не бери в голову. Они все такие. Ты должен быть на голову сильнее их, и результат будет. А сейчас этот результат тебе не нужен. Я вижу, что ты едешь быстро, что ты можешь выигрывать».
Хоккей, футбол, гимн
- Вы уже говорили, что SMP Racing теперь представлена на всех уровнях автоспорта – от картинга до «Формулы-1». Куда будете стремиться теперь?
– Стремиться всегда есть куда. Главное, что мы создали замкнутый цикл, который дал такой результат. Я всю жизнь привык работать в команде. Для меня команда – это главное. Когда мы впервые победили в LMS (Le Mans Series), Витька Шайтар в интервью сказал: «Мы создали команду. У нас один за всех и все за одного». Для меня эти слова были как бальзам на сердце. У нас нет различий. Если ты внутри – все работают на тебя, и ты работаешь на всех. Вот это самая главная победа.
Поделиться- Может, следующая ступенька – создание команды SMP Racing для участия в «Формуле-1»?
– Это такая мечта. Будем смотреть, как сейчас поедет наша машина BR1, насколько мы сможем ее развивать. Но я всегда говорил, что мы не стремимся в «Формулу-1». Потому что это очень политизированная история, которая не получится, если не будет поддержки с разных сторон.
- Российским болельщикам автоспорта не стоит уже начинать переживать, что вы сейчас так увлечетесь лошадьми, что бросите гонки?
– Нет, ну как бросишь своего ребенка? Как мне говорят, с 700 лошадиных сил пересел на одну, а она еще опаснее. Я уже так налетался с лошадей. Очень трудный вид спорта, на самом деле. Никогда бы в жизни не подумал, насколько он по мышечной работе напряженный. Там тоже все работает, но только по-другому.
Поделиться-Не зря все-таки вашу семью называют самой спортивной семьей в России.
– Никогда не слышал такого. Но в нашей семье спорт действительно всегда был в приоритете. Наш папа с детства нас отдал в спорт, чтобы мы по улице не шатались. Меня привели в самбо в 11 лет, хотя тогда в этот спорт брали только с 14. Мой брат к тому моменту уже два года занимался, а я ходил смотрел на соревнования. Я пришел в клуб на Декабристов к Анатолию Семеновичу Рахлину, и у меня такое ощущение, что я уже умел бороться. Сразу соревнования стал выигрывать.
- За спортивными успехами своих детей следите?
– Конечно. С Ромкой как получилось. Когда мы в Финляндию приехали, я начал тренировать там и взял его в зал. Он год дзюдо отзанимался. У него очень неплохо получалось. А потом он сказал: «Хочу в хоккей». Ну хочешь – иди. Он пошел, сам нашел себе дворовую команду. Он ведь очень талантливый был хоккеист. Быстрый, драчливый. Потом он уехал в Лондон учиться: у нас в семье были небольшие разлады, и мама настояла, чтобы он закончил с профессиональным хоккеем и поехал учиться. Но он туда приехал и сразу создал там команду. Они назывались «Восточные крылья», кажется. Там играли поляки, чехи, словаки какие-то. Все, короче, кто там учился. И они ездили по всей Англии и играли в хоккей. То есть он хоккей никогда не оставлял. Думаю, если бы он не бросил хоккей, он бы сейчас был неплохим хоккеистом.
Поделиться- А как Борис у вас полюбил футбол?
– Он как с трех лет начал мячик пинать, так и не перестает до сих пор. Мы как-то поехали с семьей в Усть-Нарву. Я их отвез, а сам уехал на работу. Приехал через неделю, а мама его говорит: «Он по пляжу бегал с мячиком. К нему подошел какой-то тренер и сказал, что из него точно получится футболист». Ну и накаркал. И с тех пор он ни о чем, кроме футбола, больше думать не хотел. До сих пор бегает.
- Мог бы он помочь сборной России на чемпионате мира?
– Слушай, ну ему уже столько лет. Хотя он мог бы везде помочь. Он всегда настолько внутри любой команды всех воодушевляет и стимулирует. Он очень коммуникабельный. Для него всегда команда на первом месте. Это, наверное, мне удалось в нем воспитать.
- Слышали ту историю в «Динамо», как из-за него Денисов с Черчесовым поругались?
– Да никто там не ругался. У Денисова был разлад со Станиславом Черчесовым. Они оба сильные личности. И когда меня спрашивали, почему я не влияю, я отвечал, что не могу повлиять. Есть тренер и есть спортсмен. Как я могу повлиять на их личные отношения? Профессиональный игрок хочет играть, он не должен сидеть на скамейке, поэтому у них произошел конфликт. А тренер ставит на игру того, кто лучше готов. И Боря здесь ни при чем. Почему сейчас Денисова в сборную не вызывают – это вопрос к главному тренеру. Я считаю, что Игорь Денисов на своей позиции сейчас в России один из лучших. Амбиции тренера не должны влиять на результат команды.
- Еще один футбольный вопрос. Вы поддерживаете петербургское «Динамо». Насколько это серьезная история для вас?
– Я все делаю серьезно. Но здесь нужно думать. Петербург большой город. С «Зенитом» конкурировать сложно. Нужно думать, как развивать команду дальше, чтобы она заняла достойное место в российском чемпионате. Но существующую команду мы постараемся сохранить и будем развивать.
- Выход в премьер-лигу возможен?
– Поживем – увидим.
- Были на том историческом матча Кубка России?
– Когда мы «Зенит» обыграли? Ха-ха. Был. Не все мои коллеги были довольны в этот день. «Зенит» просто нас недооценил, поэтому удалось совершить чудо.
- SMP Racing – международная организация. Вам приходится много работать в Европе. Чувствуются ли там антироссийские настроения и санкции?
– Естественно, это ощущается. Вообще спорт должен быть вне политики, но его постоянно пытаются политизировать. Жизнь, наверное, так устроена. Я принципиально не обращаю на это внимания. Спорт – это не политика. Спорт должен объединять страны, народы. Есть одна большая спортивная семья. И пытаться за счет этой спортивной семьи манипулировать, это, я считаю, какие-то грязные вещи. Я детства помню – куда ни приедешь, всегда спорт сближал людей.
Поделиться- Ваши западные партнеры по автогонкам как реагируют на это все?
– Они все нас на 100 процентов поддерживают. И американцы, и англичане. Просто им ставят препоны банки. Но если обращать на это внимание, не надо вообще ничего делать. Какие-то препоны нам стараются делать, но мы их обходим.
- Ну и последнее. Увидим ли когда-нибудь русского чемпиона «Формулы-1»?
– Я всегда всем спортсменам что в дзюдо, что в автоспорте, что в хоккее говорю: вы не должны стремиться стать чемпионами. У тебя сегодня есть матч СКА – «Спартак» или ты выходишь на тестовый заезд – для тебя каждая такая встреча должна быть как финальная. Тогда ты и психологически будешь спокоен. Наша ведь главная задача, чтобы гимн сыграли и флаг подняли.
Беседовал Артем Кузьмин, «Фонтанка.ру»
