ПоделитьсяПочему отмена выборов в Екатеринбурге не коснется действующего главы города и чем ответит Урал на «оскорбление Москвы», «Фонтанке» рассказал единственный в стране мэр-оппозиционер Евгений Ройзман.
Жители столицы Урала больше не будут выбирать главу города. Соответствующий законопроект принят 3 апреля местными депутатами. Последний избранный мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман рассказал «Фонтанке», почему отказ от выборов – это плохо, даже если руки градоначальника скованы представительскими функциями.
- Можно поздравить вашего противника – «первого местного губернатора с мигалкой» Евгения Куйвашева, автора законопроекта об отмене прямых выборов мэра?
– Меня лично эта история не касается. Меня моё нахождение в должности не интересует. Меня, как историка, как человека, который здесь родился и вырос, интересует сохранение института выборов. Чтобы наши дети могли выбирать себе мэра. Екатеринбург при выборных главах города сделал определенный прорыв. Сегодня город находится в одном ряду открытых европейских гостеприимных регионов. По сути, принятие этого закона – это оскорбление жителей Екатеринбурга. Это сразу на ступеньку вниз.
- То есть этот закон не связан с вашей персоной?
– Нет, со мной это связано. Но эта бомба мимо. Если бы я мечтал оставаться в этой должности, а меня этой возможности лишили, можно было бы о чём-то говорить. Но для меня эта должность обременительная, хлопотная, ресурсозатратная, тревожная. Поэтому я бы ушёл по окончании своего срока.
- Тогда можно сказать вашим оппонентам «спасибо»? Помогли же.
– С одной стороны – это. А с другой, этот закон – это месть мне за то, что я выиграл выборы мэра. Это месть городу – за то, что меня поддержали. Я про этих людей всё понимаю.
- Можно констатировать растущее влияние Москвы в Екатеринбурге? Что осталось от хвалёной независимости столицы Урала?
– Это Екатеринбург. Всё ещё далеко не закончено. Город не проглатывает таких оскорблений. Это действительно выглядит как оскорбление. Это оформлено как оскорбление. В пояснительной записке закона даже не удосужились объяснить, зачем это надо. При том, что все понимают, что Екатеринбург – это один из лучших городов страны. Однозначно лучший из всех миллионников. Я вам говорю, это не рассосётся. Это не проглотят, и с этим никто не смирится. Здесь слова «сдаваться» в лексиконе нет.
- Что вы как политик будете делать дальше? Ваше политическое будущее – оно остаётся в Екатеринбурге?
– Мои оппоненты точно так же пытаются понять моё политическое завтра. Поэтому я вслух ничего не буду проговаривать. Но скажу, что возрастной запас у меня очень большой, востребованность очень высокая. Я не сомневаюсь, что что-то будет, а что именно – пока не могу сказать. У меня прекрасная библиотека. Я историк, исследователь, член союза писателей. Мне есть чем заняться. Я умею деньги зарабатывать. Я ничего не загадываю. Это Россия. Я никуда не тороплюсь.
- По факту все функции мэра Екатеринбурга – представительские. Мэр не принимает никаких серьезных решений. Вы перерезали ленточки и комментировали злободневные сюжеты. В чём ценность такого функционала для жителей города? Зачем вообще такой пост нужен?
– Вы не понимаете. Когда надо принимать какие-то серьезные решения, всегда будут со мной считаться. Ну, не со мной, а с этой должностью, если человеку, который её занимает, хватает мужества и мудрости как-то себя позиционировать. Когда ты избирался в полуторамиллионном городе, за твоей спиной в любом случае стоят твои избиратели. Когда надо было объявлять траур по Кемерово, когда все молчали, то я объявил его единолично, приняв решение. Я видел, что моим избирателям это надо. И я ни с кем не советовался.
Когда есть избранный глава города – у города есть своё лицо, у города есть возможность декларировать свою позицию и всегда быть услышанным. И у города есть возможность как-то нивелировать негативные федеральные и даже мировые тренды. Это серьёзная должность. То, что вы сейчас сказали… Здесь, в Екатеринбурге, пытаются тоже об этом разговаривать. Говорят, что «нет полномочий». Но это ситуация, когда у тебя было 100 рублей. Потом отняли 50. А потом говорят: «Отдай оставшиеся 50. Тебе всё равно на них уже ничего не купить».
Да, глава города – это представительские функции. Это контакты со всеми дипмиссиями, со всеми послами. Моей задачей было постоянно позиционировать, удерживать город как «открытый европейский». Равный европейским столицам. И у меня это получалось.
- Даже «красавицу ельцинскую башню не отстоял», говорят коллеги из Екатеринбурга. Какие конкретные вопросы вам удалось решить на посту мэра за 5 лет?
– Мне удалось решить практически все вопросы. Из того, что я обещал сделать во время предвыборной кампании, мне удалось практически всё. Когда администрация президента спускает методичку и начинает говорить, что Ройзман в рейтинге мэров хрен знает на каком месте, то у думающих людей сразу возникает странный диссонанс. Интересно, город откровенно лучший среди миллионников, а мэр где-то далеко в этих рейтингах. Так не бывает. Город действительно лучший. Поверьте, я для этого делаю всё, что в моих силах.
- Ваш основной политический фундамент – демонстративная борьба с наркотиками. Но вы больше не друг и не партнёр ребятам из фонда «Город без наркотиков»…
– Послушайте. Фонд «Город без наркотиков» – это я сам. Я это никогда не декларировал вслух, потому что есть люди, которых я считал своими товарищами. Работу фонда тянул я сам. Деньги туда вваливал я сам. И сейчас я продолжаю этим заниматься. Отслеживаю всё, что происходит. Модерирую ситуацию. Работаю с цифрами. Я умею это делать сам. Я вхожу в международные организации. Я знаю, что делать. Как только немножечко руки освободятся, я на другой уровень выведу эту работу. Сейчас существует Фонд Ройзмана. Вещи, которые я не могу делать как глава города, делаем как общественные организации. Эта тема никуда от меня не уходит.
- В партию Ксении Собчак и Дмитрия Гудкова пойдёте, если позовут?
– Я прямо сейчас сижу и разговариваю с Дмитрием Гудковым. Здесь достаточно долгий ещё путь. Потом есть такие процедуры, которые у политиков называются "консультации", "протоколы о намерениях". Пока сидим, смотрим друг на друга, разговариваем. Я общаюсь со всеми. Кроме тех людей, которые занимаются торговлей наркотиками. И я не общаюсь с законченными людоедами.
- Для многих ваши методы борьбы с наркозависимыми именно людоедские.
– Одно из самых страшных и неприятных явлений для меня – абстрактные гуманисты, которые любят быть добрыми за чужой счёт. Каждый раз, когда я сталкиваюсь с такими, кто мне говорит: «Вы наркоманов пристёгивали наручниками к батареям», я говорю: хорошо, я пристёгивал, но мне довелось спасти тысячу людей. Расскажите мне, как это делали вы? И в этот момент вся полемика заканчивается, потому что оказывается, что эти люди не делали никак. Когда ты тащишь человека из воды, у тебя только один способ вытащить утопающего: ты тащишь его за волосы. Никто другого не придумал. Когда ты его вытащишь и будешь делать искусственное дыхание, к тебе придут абстрактные гуманисты и скажут, что ты не имеешь права так делать. Что нет такого закона – таскать человека за волосы. Мне кажется, я ответил.
- В прессе публикуют заявления молодых людей, которые хотят уехать из России, потому что считают – завтра им запретят двигаться, дышать, думать.
– К сожалению, я вынужден признать правоту этих людей. Они правильно делают, что думают уезжать. И правильно делают те, кто отправляет детей. Другое дело, что я сам не поеду. Это будет бегство. Я не могу себе это позволить. Это моя страна, где я родился и вырос. Я не побегу. Дети пусть решают сами. Моя задача – дать им нормальное образование, обучить языкам, привить тягу к спорту. Дальше пусть решают сами.
Николай Нелюбин, специально для «Фонтанки.ру»
