ПоделитьсяХимик Вил Мирзаянов рассказал «Фонтанке», почему первое заявление ОЗХО разочаровало его, как удалось выжить Скрипалям и почему их домашние питомцы погибли не от яда.
Непрофессиональное – так назвал первое заявление Организации по запрещению химического оружия химик Вил Мирзаянов, один из разработчиков «Новичка», в прошлом – сотрудник секретного ГосНИИОХТ. Бывший двойной агент Сергей Скрипаль и его дочь Юлия 4 марта были найдены с признаками тяжелого отравления в Солсбери. Всё шло к тому, что отравления «Новичком» пережить нельзя, но спустя месяц пациентов уже выписали из больницы. Вил Мирзаянов объясняет, почему Россия действительно может быть замешана и в чём ошибаются англичане.
- Что бы вы сказали о первом заявлении Организации по запрещению химоружия, опубликованном англичанами?
– Меня оно разочаровало.
- Почему? Что вы ожидали там увидеть?
– Оно непрофессиональное. Дело в том, что все отравляющие вещества серии «Новичок» имеют ахиллесову пяту. Они очень гигроскопичны и легко гидролизуются. То есть вступают в реакцию с водой без промедления. И дают, конечно, примеси. Откровенно говоря, верхушка военно-химического комплекса СССР и ГосНИИОХТ в свое время надули высшее руководство СССР, пробив этот «Новичок» в качестве химического оружия советской армии.
- Что это, если не химическое оружие?
– «Новичок» – это очень высокотоксичное вещество. Однако оно токсично и устойчиво только в условиях отсутствия влажности. Поэтому его и испытывали в Шиханах, где за лето, может, два раза пройдет дождь, или в Узбекистане, где вообще дождей нет. Конечно, испытания дали хорошие результаты. Но специалисты-то знали, что это вещество не годится в качестве универсального оружия. К нему надо было прикреплять ярлык: «Применять только в условиях отсутствия влажности воздуха». Но правительство надули, чтобы получить премии и все прочее. При влажности воздуха это вещество начинает разлагаться.
- Но в Великобритании влажность как раз высокая.
– Почти стопроцентная. СМИ сообщают, что использовалось вещество А234. И, когда это желе намазали, как говорят, на ручку двери, немедленно должна была начаться реакция гидролиза. Возвратись они часов через пять, дело бы, может, закончилось бы легким миозом (сужением зрачка. — Прим. ред.). Потому что вещество разлагалось. Этому процессу препятствовало только то, что оно было в форме в желе — вазелиновое масло и прочее. Влага туда еще должна проникать. Реакция идет, но занимает время. Когда вещество с таким маслом попадает в организм, на проникновение в кровь тоже нужно время. Сергея и Юлию Скрипаль спасло такое идиотское решение тех кругов, которые поручили применить «Новичок», в таких условиях, когда он абсолютно неустойчив. Поэтому, когда я читаю заключение, в котором написано «примесей нет», я этому не верю. Должны быть продукты разложения. Если они их не видели, то это был не «Новичок».
- Тогда что это, если не «Новичок»?
– Ну, это я не могу сказать. Все-таки английские эксперты провели анализы. Я знаю, что медцентр, в котором обследовали пострадавших, оснащен современными спектральными анализаторами и в библиотеке компьютера этого анализатора есть миллионы масс-спектров. Во время анализа пробы неизвестного вещества сравнивается с эталонами, которые находятся в библиотеке. И если совпадает с «Новичком», то вероятность, что это он, стопроцентная. Поэтому у меня нет сомнений, что анализы были правильно сделаны. А когда я читаю сообщение ОЗХО, меня это удивляет. А то, что говорит сестра и все прочее, — вне пределов моей компетенции.
- Группа ОЗХО, как сказано в докладе, работала через две недели после отравления и три всего дня, включая подготовку. В доме могли сохраниться остатки вещества? Или экспертам пришлось рассчитывать на собранные до их прибытия образцы?
– Если они больше чем через неделю при такой влажности попытались найти «Новичок», то они бы ничего не нашли — если это был он. Он бы полностью разложился.
- Морские свинки и кот, жившие в доме Скрипаля, могли не пострадать, оставаясь в отравленном помещении?
– Конечно, нет. Животные должны были умереть. Но — только если они контактировали с «Новичком». Если в доме Скрипаля действительно применили, как сообщают СМИ, А234, то в воздух он не попадает. Даже если эту желеобразную массу поместить в открытую емкость, с человеком, который рядом с нею находится, ничего не произойдет. Паров будет очень мало в атмосфере. Поэтому исключено, что животные могли надышаться отравляющим веществом.
- В докладе про А234 ничего нет.
– Я много раз видел сообщения, что это А234, в английской печати. Да и господин Рыбальченко (глава химико-аналитической лаборатории Министерства обороны РФ Игорь Рыбальченко. — Прим. ред.) подробно описывал свойства А234 — не зря же он называл именно это вещество. Видимо, так же, как и я, прочитал версию о том, что это было именно А234. Но он скрыл его высокую гидролизуемость, хотя это было бы ему выгодно. Потому что не может же он признать, что участвовал в обмане высшего руководства Советского Союза. Я читал протокол допроса генерала Смирницкого, свидетеля по моему делу со стороны защиты: он обвинил верхушку ГосНИИОХТ в том, что они в свое время надули правительство. Я прежде не обратил на это внимания. А потом вдруг вспомнил — и понял, о чем он. «Новичок» – это не то оружие, которое можно применять в Англии.
- Вы говорили, что если Скрипалей отравили «Новичком», то они уже не восстановятся. Но прошёл месяц – и они выписаны из больницы. Что это означает?
– Для того чтобы поразить человека насмерть, необходима определенная минимальная доза этого вещества. Теоретически минимальная доза — один миллиграмм. Если они получили меньше миллиграмма, то все признаки, которые свойственны отравлению «Новичком», сведутся к сужению зрачков, ослаблению зрения, рвоте, затруднению дыхания и непрерывным конвульсиям, которые приведут к летальному исходу. Если не ввести вовремя антидот – атропин или афин. Англичане антидот ввели.
- Вы допускаете, что это был не «Новичок»?
– Если масс-спектр совпадает, то никаких сомнений быть не может. Прибор не врет.
- Почему в Великобритании так убеждены, что это вещество из России?
– Это публикуется в прессе только на основе агентурных данных. Я полагал, что на месте должны были найти стабилизатор и промоутер реакции. В результате очень кропотливого труда возможно догадаться о стране. Но «Новичком» занимались именно в Советском Союзе, изучали его свойства, потом превратили в оружие советской армии и, наверное, оружие КГБ.
- Но ведь он перестал быть секретным десятки лет назад, и в том числе благодаря вам.
– Это да.
- Могли его синтезировать в любой другой стране?
– Да, высококвалифицированные лаборатории имеются в таких странах, как Англия, Франция, Германия, США, Япония и Китай. Конечно, там есть и специалисты. Но это под силу только правительственным лабораториям. А индивидуалы этого сделать не смогли бы.
- Каких данных не хватает, чтобы сомнений не осталось? Почему британские власти так затягивают интригу?
– Нельзя исключить, что они уже давно арестовали этого террориста, вот и тянут. И Россия нервничает, потому что пропал агент, который атаковал. И стороны тянут время, чтобы получить как можно больше информации. Потому что, если примесей действительно нет, невозможно определить, из России это вещество или не из России. В таком случае доказать его происхождение можно только агентурными сведениями.
- Как британская и американская пресса реагируют на сообщение ОЗХО?
– Никаких определенных ответов нет. Пока фактические данные не появятся, градус напряжения не спадет.
- Вас уже спрашивали об этом, но тем не менее: как вам удалось получить разрешение на выезд из страны?
– Мое дело рассматривалось полтора года, дважды меня заключали в тюрьму. Мировая общественность, сенат США, конгрессмены, Фонд Сороса очень сильно протестовали и нажимали на правительство Ельцина. И они не могли меня так просто держать в тюрьме. После этого я подал заявление на получение заграничного паспорта. При Министерстве иностранных дел была создана специальная комиссия, председателем которой был Лавров. Эта комиссия рассматривала мое дело наряду с другими отказниками. И с перевесом в один голос решили все-таки дать мне этот паспорт. Известный правозащитник Сергей Ковалев сказал: «Химическое оружие запрещено. А раз оно запрещено, какие могут быть секреты? И зачем держать Мирзаянова?»
- И чей голос стал решающим?
– Они голосовали открыто, но имен членов комиссии я не знал. Я был очень рад, и меня уже не интересовало, кто именно и как голосовал.
- Вы опубликовали в своей книге формулу «Новичка». Могло её обнародование сыграть какую-то роль в нынешнем отравлении и международном скандале?
– Когда меня таскали на допросы в Лефортово и полтора года меня мучили, четверо моих коллег из ГосНИИОХТ сбежали на Запад. Четверо! И некоторые намного информированнее меня. Один из них был моим шефом до того, как я был назначен на должность, с которой мог контролировать любого человека. У меня был целый центр прослушивания, но я этим не злоупотреблял.
И в 1992 году при посещении Соединенных Штатов генерал-лейтенант Анатолий Кунцевич, который был советником Ельцина по вопросам бактериологического и химического оружия, напился в отеле. Утром он не пошел на работу, а начал приставать к горничной. Естественно, та раскричалась, полицию вызвали. В Штатах это преступление карается сроком от трёх до семи лет тюрьмы, и никому послаблений не дают. Но дело замяли. Можно догадаться, какой ценой.
Когда я написал эту книгу, мне говорили: ваши формулы могут использовать террористы. Но почему они будут использовать мои формулы, а не формулы зарина или замана? К тому же они не настолько сумасшедшие, чтобы самим себя убивать. А синтезировать «Новичок» индивидуалу даже с университетским образованием невозможно.
- Вы сами к какой версии склоняетесь: виновата Россия или нет?
– Я склоняюсь к тому, что это с большей вероятностью Россия. Как и в случае с Литвиненко — так глупо все сделать, наследить таким образом и рассчитывать на то, что никто не узнает, что «Новичок» неизвестен, а смерть от него показательно-мучительна… Логика подсказывает мне, что более вероятно, что за этим делом стоит Россия. Я не утверждаю, что это абсолютно точно. Никогда нельзя сказать абсолютно точно. Следы ведут к России. Но может быть много вариантов.
Беседовала Венера Галеева,
специально для «Фонтанки.ру»
