ПоделитьсяКоллеги Аркадия Бабченко в Киеве ведут собственное расследование убийства журналиста. Они верят, что это поможет проконтролировать работу официального следствия, рассказал «Фонтанке» один из членов группы расследователей Денис Бигус.
Параллельно с официальным полицейским расследованием убийства журналиста Аркадия Бабченко, сбором данных и поиском свидетелей с прошлой ночи занята группа киевских журналистов-расследователей.
Как рассказал «Фонтанке» один из членов этой группы, журналист издания Bihus Info Денис Бигус, работа осложняется тем, что на доме, где жил Аркадий Бабченко, нет видеокамер, а к микрорайону примыкают дачи, и там тоже нет видеонаблюдения. По словам журналиста-расследователя, работа ведется сразу несколькими редакциями независимых СМИ, и пока правоохранительные органы в нее не вмешиваются. Результат этого труда нужен в первую очередь для контроля усердия силовиков, рассказал наш коллега.
- Киевские журналисты занимаются своим расследованием убийства Аркадия. Зачем? Возбуждены уголовные дела. И в Киеве, и в Москве.
– Сейчас работает более десяти человек из разных редакций. Я лишь один из них. У нас, к огромному сожалению, это не первый случай (20 июля 2016 года в результате взрыва автомобиля погиб журналист Павел Шеремет. – Прим. ред.). Как показал предыдущий опыт, внешнее журналистское расследование, это как минимум повод в дальнейшем задавать компетентные вопросы правоохранительным органам. Как максимум – банальная помощь следствию. И каких-то точек с видеокамерами, свидетелей мы найдём, я предположу, больше, чем это удастся сделать той же полиции.
- Журналисты каких медиа заняты этой работой? Это независимые СМИ, окологосударственные структуры?
– У нас нет более или менее государственных структур в СМИ. Это несколько независимых редакций. В основном журналисты-расследователи, что естественно для данной ситуации.
- Для вас естественно. В России, как показывает практика, если кто-то делает такую работу, то это отдельные редакции. Не коллегиальная работа.
– У нас в этом плане лучше, конечно.
- Какая конкретная помощь может быть оказана следствию? Что вы можете дать силовикам?
– Я хорошо помню, как после убийства Павла Шеремета мои коллеги потратили очень много времени и тщательно обошли всю близлежащую территорию, собрали очень много видео с камер наблюдения. Видео, которого, по признанию официального следствия, у них не оказалось. Они не дошли, не заметили камеры, или что-то ещё им помешало. Сейчас мы делаем всё точно то же самое. Ищем видео. Ищем свидетелей. Очень надеемся, что отзовутся таксисты, просто водители, кто был в то время в районе, чтобы получить картинки с регистраторов. Сейчас стараемся максимально эффективно задействовать медиаресурсы, чтобы достучаться до как можно большего количества человек. Этим занята одна наша группа. Вторая ходит по улице и домам. За ночь нам удалось составить перечень видеокамер, зданий и организаций и понять, где они расположены и кто ими владеет.
- Опишите район, где жил Аркадий. Это шумное, людное место?
– Это не слишком людный район Киева. Я бы его назвал спальным массивом, но это не совсем массив. Это микромассив. Советские панельные дома. В основном девятиэтажки. С одной стороны в направлении линии метро начинается новая застройка, где есть магазины, кафе и обилие видеокамер. Но с другой стороны этот микромассив уходит в район, который называется Русановские сады. А это дачи. Там всё печально с видеокамерами.
- А там, где жил Аркадий?
– Мало.
- Но есть?
– Есть недалеко от его дома. На самом его доме камер нет, насколько мне известно.
- То есть пока у вас нет видео, где была бы зафиксирована какая-то подозрительная активность?
– По состоянию на 13:00 нет. Нет такого видео. Но нужно понимать, когда мы начали работать, была уже ночь. И большинство всех точек были банально закрыты. С ними начали работать сегодня утром. Есть дом. Вокруг него есть очевидные, неочевидные проходы и дорожки. Всё это мы нанесли на карту. Разбили её на квадраты. И кругами, условно говоря, обошли все близлежащие строения. Осмотрели их на предмет наличия видеокамер, угла обзора, дальности. Переписали, каким организациям они принадлежат. Сегодня с раннего утра обходим.
- Как идёт поиск свидетелей? Ваши коллеги просто ходят по улицам и квартирам и спрашивают людей, видели ли они что-либо?
– Чисто технически это выглядит так. У нас есть координационный чат. Да, несколько человек обходят квартиры. Обходят всё кругами. Опрашивают всё новых и новых людей, соседей, жителей его двора. Кто что видел, кто что слышал. Убийство произошло вечером, когда люди были дома. Надеемся, что нам удастся найти свидетелей.
- Есть фоторобот предполагаемого убийцы. Он на кого-либо похож? Как-то комментируют коллеги эту картинку?
– Как всегда, он похож на всех. Я не припомню, чтобы фоторобот приносил какую-то пользу в таких ситуациях. Ничего не могу сказать про фоторобот, потому что это просто фоторобот.
- Что известно про оружие, найденное на месте, кроме того, что это пистолет Макарова и рядом три гильзы?
– Мне ничего про это не известно. Я занят другой работой. Боюсь, что про обстоятельства убийства и обстановку на месте убийства я знаю меньше вашего сейчас. Нет времени просто прочитать всё, что уже известно.
- Какие версии сейчас звучат в киевских СМИ, соцсетях? Какие доминируют? В России многие уже заявили, что это «провокация против России». Следствие в Киеве заявило о «профессиональной деятельности» убитого.
– Думать, что версии есть во множественном числе – это преувеличение. Хорошо, что я не знаю, что пишут у вас. У нас пишут про сложный выбор между двумя версиями: «Путин» или «Путин». Я других альтернатив не встречал. Во всяком случае, в своей ленте новостей (постоянный представитель РФ при ООН Василий Небензя заявил, что в убийстве Бабченко Украина может обвинить Россию, а пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков упрекнул Украину в «русофобском сотрясании воздуха». - Прим. ред.).
- При этом, по данным СМИ, полиция перед убийством изъяла записи с камер наблюдения у дома журналиста.
– Это вчера еще выяснилось. Реально причина неизвестна. Можем представить всё, что угодно, от «это связано с убийством» до «кого-то ночью грабанули». Речь идет не о доме Бабченко, а о соседнем. Во всяком случае, так вчера было.
- Что сейчас мешает работе журналистов-расследователей, если что-то мешает?
– Сказать, что нам что-то мешает, я не могу. Сейчас нужно просто собрать больше информации. Место преступления – это не центр, это не модный современный дом, который весь простреливается камерами наружного наблюдения. Мы понимаем, что от этого дома убийце нужно было сначала какими-то путями уйти, а потом уехать.
- Силовики вам не мешают? Не говорят «не лезьте»?
– Нет, насколько мне известно. Знаю, что силовики тоже сейчас занимаются поиском доступа к видео, что естественно. Протокол и логика у нас с ними приблизительно одинаковая. Знаю, что с каких-то точек они видео уже получили, так как мы ходили в одни и те же места. Нам они не мешают. Знаю, что сейчас у них в практике не копирование видео, а изъятие сервака с записями. Конечно, это будет мешать. Но процедура для них стандартная. В любом случае, мы готовы поделиться с ними всеми данными, которые будут у нас. Как показала работа коллег после убийства Павла Шеремета, то, что найдут журналисты, может быть важным.
- Сложно оценить важность работы журналистов-расследователей, когда следствие по Павлу не закончилось ничем внятным. Убийца, заказчик не найдены.
– Да. Дело не закончилось ничем. Это тоска, печаль и чудовищно. Насколько я помню, МВД заявляло, что добавит данные журналистов к расследованию, но дальше мы ничего не знаем. Тайна следствия. Что у них там происходит, никто знает.
- Тогда какой смысл?
– Если мы посмотрим, что было сделано журналистами, то мы увидим, что по результатам работы, как минимум, стало понятно, насколько безалаберно работало следствие. Насколько оно было неэффективным. В чём вообще смысл журналистской работы? Собрать максимум информации. Систематизировать её. Не дать ей потеряться.
- Чем убийство Аркадия похоже на убийство Павла Шеремета? Чем они принципиально различаются?
– Я не готов сейчас анализировать это. Мы не спали ночь. Сейчас не до гипотез и версий.
- Удивитесь, если и это дело закончится ничем, а выводы журналистов поставят перед силовиками неудобные вопросы, как это было в случае с Павлом, когда выяснилось, что накануне убийства два года назад за журналистом следил сотрудник СБУ?
– Я вообще мало чему удивляюсь.
- На Украине живёт и работает много уехавших из России коллег. Они участвуют в расследовании?
– Сейчас в полях у нас нет русских журналистов. Знаю, что кто-то из них ездил к семье Аркадия. Координировал поддержку. Повторяю, прошло 12 часов. Все эти 12 часов я закопан в другие конкретные вещи. Возможно, я просто не в курсе.
- Будут ли власти Украины впредь защищать других русских, уехавших из РФ?
– Это сложно прогнозировать. Если решат защищать, не удивлюсь, но задумаюсь о способах реализации такой защиты. Насколько усердно нужно защищать человека, чтобы обезопасить его от умышленного покушения? Я не представляю, как можно ответить на этот вопрос. Это не простая задача, учитывая, что журналист – публичная профессия.
Николай Нелюбин, специально для «Фонтанки.ру»
