ПоделитьсяЕё уже называли голосом поколения 20-летних, новой Земфирой и даже Цоем в юбке. После двух аншлагов в Петербурге певица Монеточка рассказала, почему поддержать Навального или Путина на митинге — это как «взять грех на душу» и откуда она знает, что в девяностые «все бегали голые».
Юная звезда российского Интернета, выпустившая, как уверены критики, лучший российский поп-альбом 2018 года, песни из которого сейчас в топе всех сетевых чартов, между двумя подряд концертами в Петербурге (все билеты проданы) поговорила с «Фонтанкой». Про ужасные 90-е, которые она не застала, про Россию, которую все хоронят, а она не тонет, политические лозунги и проблемы, которые реально волнуют её поколение Z.
- Концерт Сергея Шнурова стоит от 200 тысяч долларов. Сколько стоит концерт Монеточки?
– Подешевле. Я, если честно, пока с этим не разобралась. У меня до этого был один ценник, грубо говоря, а сейчас он очень сильно изменился. И я как-то не совсем понимаю, откуда нужно брать эту сумму и какое предложение надо выставлять. Методом экспериментов каких-то, непоняток пытаюсь выяснить, сколько же стоит мой концерт. Пока я еще не знаю.
- В 2016 году, когда все начиналось, организацией занималась твоя мама. Сейчас она занимается финансами или какой-то менеджер есть?
– Она помогает мне очень-очень сильно, но все равно её не хватает, она не справляется, и я сейчас очень ищу человека.
- Как создаются песни Монеточки? Как это происходит технически, сколько занимает по времени?
– До этого было очень быстро. Я могла записать песню за один день и в этот же день её выложить. В новом альбоме все, конечно, подольше и посложнее. И в общей сложности мы, наверное, месяца 4 работали над всем этим альбомом. Убирала целые куплеты, очень много песен, которые я написала, не вошли. Редакторской работы было очень много. Получилось вроде классно. Значит, так и надо.
- Критики анализируют твои тексты на пример параллелей с поэтами Серебряного века. Ты их читаешь?
– Очень приятно, когда твои тексты разбирают с точки зрения лингвистики, потому что я не вкладываю туда каких-то прямых параллелей. Может, что-то отпечатывается, я очень люблю поэтов Серебряного века и очень люблю читать, как люди все это разбирают, находят смыслы. Что может быть прекраснее, чем новый, внезапно открывшийся смысл в твоей песне?
- Свои тексты не хочется усложнить?
– Я попыталась усложнить их в новом альбоме. И там очень много интересных рифм, которыми я правда горжусь, которые нестандартные. Но задача не в том, чтобы усложнить, а в том, чтобы, наоборот, упростить. Моя задача научиться делать так легко, через какие-то детали, фразы, какие-то мелочи, самый сложный смысл и ощущение донести напрямую.
- А какой рифмой гордишься больше всего?
– «Ты говоришь, как скрипит задвижка»…
- Над чем смеяться в песнях точно не будешь?
– Я считаю, что есть много вещей, над которыми нельзя смеяться. Для меня это, например, религия. Я хоть и не религиозный человек, но я обожаю иконопись, и я считаю что именно это наш культурный багаж, который надо ценить и нельзя осквернять. Нам просто очень интересно про это рассказывают в институте. Я никогда не стала бы смеяться над этим.
- А над чем можно посмеяться?
– Над девчонками московскими можно посмеяться. Им как-то так весело и легко живется. Уже даже хочется не смеяться, а как в песне «Кумушки» спросить, почему это у них все так хорошо. Почему у них все так легко и нет никаких проблем и заморочек? Над моделями можно посмеяться.
- Сама не боишься, что эстраду завоюешь, решишь себе сделать губы?
– Тогда будете смеяться надо мной. Это будет правильно. Хотя я не знаю, губы, мне, кажется, не надо.
- В новом альбоме первая песня про 90-е. «В девяностые убивали людей и все бегали абсолютно голые». Откуда это все?
– Всем людям моего поколения родители рассказывают о 90-х, все эти страшные байки, и для нас 90-е это некая такая сказка перед сном. Какой-то странный мир, про который мы все немножко знаем. Что там было страшно, выходишь на улицу — бандиты стреляют. И я хотела вот это вот передать как мне это рассказывают родители про это время. Сама я про него, конечно, не знаю. И так и говорю: только из кассет и песен Кровостока.
- Тебя называют голосом поколения Z. Что это за поколение?
– Я не отношу себя ни к какому конкретному поколению. Я очень люблю людей разных эпох, стихи разных эпох, и у меня нет ощущения, что я прямо привязана к современности. Больше наоборот как-то.
- А каково это нести ответственность за целое поколение?
– Я думаю у родителей есть ответственность за поколение. Если у меня будут дети, то у меня будет ответственность за них. А если человек который занимается творчеством, пишет стихи и песни на большую аудиторию, и будет еще в голове держать то, что он должен быть за что-то ответственен, кого-то воспитывать – у него вообще ничего не получится. Потому что это очень тяжело и так. Нет такого – «сейчас я буду учить поколение». Ты просто не можешь не писать, потому что тебя это жрет изнутри, если ты это не высказываешь через музыку и стихи.
- Песня «Русский ковчег». «И вечно жить нам, и вечно плыть нам». Она про неприкаянную Россию, которая не имеет причала, или про счастье в вечном движении?
– Она не про счастье, а про странность этого вечного движения. Все всё время говорят: в России кризис, она сейчас уже погибнет, уже конец, уже вот всё, мы на предельной точке, а она все плывет и не тонет. Я очень Сокуровым вдохновилась. У него есть фильм «Русский ковчег». Последняя фраза: «И вечно жить нам, и вечно плыть нам».
- А какие проблемы современной России тебе больше всего заметны? Что ты больше всего чувствуешь?
– Мне лично больше всего заметны проблемы студентов, например. Очень дорого в столовой, очень мало бюджетных мест стало. В Год кино во ВГИКе, когда я поступала, сократили на одно место на факультете. Вот такие проблемы меня беспокоят. А про все остальное я не знаю. Их не беспокоят мои проблемы, и меня не беспокоят их проблемы.
- Когда в сети вбиваешь «Монеточка», то появляется строчка «оппозиционные песни для девочек».
– Это я сама написала. Мне кажется, это просто смешно. В «Твиттере», по-моему, прочитала или что-то такое. И меня это так рассмешило. Это так мило звучит. Имелось в виду: серьезные взрослые вещи в милой оболочке. Точно так же построено название моего альбома («Раскраски для взрослых»). Точно так же построена обложка. Вроде бы серьезно, душно, а вроде бы мило, легко и понято. Я этого пыталась добиться везде.
- А твои друзья — они за Путина или за Навального?
– Таких людей нет среди моих друзей. Я не люблю, когда впереди всего какой-то флаг или лозунг. Мне кажется, есть вещи гораздо важнее.
- Если завтра Алексей Навальный скажет — Лиза, поддержи меня на митинге?
– Нет! Ни Навального, никого. Поймите, мне 20 лет, я не жила жизнь, я не знаю, как было, я не знаю, кто врет. У меня нет никаких навыков, чтобы отличить правду от лжи, и я буду еще кого-то призывать? Зачем мне такая ответственность и грех на душу?
- Какие темы живут в вечности?
– Любовь, семья, самокопание.
- А подросткам 15-летним, которых много было на концерте, про вечность интересно?
– Это миф, что все эти высокие, возвышенные темы это все всегда высокопарно, грузно, старославянизмами какими-нибудь. Все эти вечные вещи растворены в нашей обыденности. И я считаю, что искусство настоящего творца в том, чтобы из этого раствора вычленить вот эти крупицы. И найти в самых повседневных, неприятных, стремных, модных вещах вот эти вечные темы, которые всех на самом деле волнуют. Я не считаю, что скучно. Это может быть песня про Гошу Рубчинского, это может быть песня про Суприм. Для меня нет противопоставления между модным и вечным. Все всегда слитно и вместе.
- Тебя сравнивают с Земфирой и называют Цоем в юбке.
– Мне кажется, у нас разный подход к стихам. Я как раз недавно переслушивала Земфиру и «Черный альбом» Цоя. Мне он кажется каким-то космическим.Я не понимаю, как можно писать стихи именно так. Для меня близок скорее подход Нойза, через смыслы, логику. У Цоя и Земфиры через какие-то образы, ощущения. Я мечтаю научиться так писать, но мне кажется, что это не мой стиль и я на них не похожа.
Беседовал Илья Казаков для «Фонтанки.ру»
