Дорожные службы должны отвечать за поврежденные на выбоинах автомобили, пока не докажут вину водителя. Такие разъяснения 4 июля представил Верховный суд России.
Прецедентным (так называемым казусом) высшая инстанция признала дело владельца Mercedes Benz C180 Николая Агеева, попавшего в дорожно-транспортное происшествие на одной из сочинских улиц. Причиненный иномарке ущерб превысил 827 тысяч рублей. По данным ГИБДД, причиной аварии стала выбоина в дорожном покрытии длиной более 15 метров, шириной 180 и глубиной 26 см. Тогда как согласно действующему ГОСТу размер отдельных просадок и выбоин не должен превышать 15 см по длине, 60 по ширине и 5 см по глубине. За нарушение требований по безопасному содержанию дороги соответствующее муниципальное казенное учреждение было привлечено к административной ответственности.
Вместе с тем иск Николая Агеева к дорожной службе был отклонен. Не отрицая причинно-следственную связь между выбоиной и аварией, районный и областной суды указали на возможное превышение водителем допустимой скорости. «Ведь Гражданский кодекс РФ предусматривает, что если возникновению или увеличению вреда содействовала грубая неосторожность самого потерпевшего, то в зависимости от степени его вины размер возмещения должен быть уменьшен: «Агеевым Н.Г. не представлено доказательств отсутствия своей вины в нарушении пункта 10.1 Правил дорожного движения», – отмечается в решениях.
В свою очередь Верховный суд России пришел к выводу, что обязанность доказывать в действиях потерпевшего умысел или грубую неосторожность возлагается на причинителя вреда, в данном деле – на дорожную службу. «Однако суд возложил обязанность доказать отсутствие виновных действий на истца, чем было допущено существенное нарушение норм процессуального права, которое повлияло на исход дела и без устранения которого невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защита охраняемых законом публичных интересов», – констатировали служители Фемиды.
Информация об этом решении включена в обзор практики, утвержденный Президиумом Верховного суда России 4 июля и де-факто обязательный для всех судей.
