ПоделитьсяПовышение НДС обернётся тем, что в среднем каждый из нас дополнительно отдаст государству 4,5 тысячи рублей в год, цены вырастут, а экономика, наоборот, сползёт ещё ниже. Зачем тогда повышать налог – объясняет экономист Андрей Мовчан.
Государству очень нужны деньги на то, чтобы сделать народ ещё счастливее. Поэтому правительство создало законопроект о повышении налога на добавленную стоимость (НДС) с 18 до 20 процентов от стоимости товара. Новый уровень НДС будет не самым высоким в истории России. Когда-то он составлял 28 процентов, потом его понизили до двадцати, а в 2004 году, на первом сроке президента Путина, снизили до нынешних восемнадцати. На четвёртом сроке президента Путина хотят повысить обратно. Зачем это нужно и что из этого выйдет – объясняет экономист, финансист, директор программы «Экономическая политика» Московского центра Карнеги Андрей Мовчан.
– Андрей Андреевич, чем так уж плохо повышение НДС? Два процента – это разве много?
– Рост налогов – вещь всегда неприятная. Повышение НДС на 2 процента от стоимости товара приведёт, по предварительным подсчётам, в среднем к однопроцентному подорожанию всех товаров. С нас возьмут больше денег. Правительство подсчитало, что сможет получить дополнительно 600 миллиардов рублей. Если вы поделите это на количество людей, то получится примерно по четыре с половиной тысячи в год с каждого.
– Во время кризисов, когда экономика перестаёт расти, обычно правительства, наоборот, налоги понижают. Почему у нас прибегают к повышению?
– Ситуации «обычно» в природе не существует. Есть разные страны, все по-своему необычны. И говорить о повышении или понижении налогов надо исходя из того, какая страна, какой тип кризиса, какой уровень налогов был до этого и так далее.
– И чем необычна Россия?
– Тем, что в России вообще очень мало внимания уделяют тому, хороша ли экономика. И много внимания – тому, хорошо ли чувствует себя правительство. А правительство хорошо себя чувствует тогда, когда может собрать больше налогов. Вот у них не хватает денег – они будут собирать больше. Для них это совершенно естественно. Для государственных компаний это неважно, потому что да – они больше заплатят налогов, но потом больше возьмут с государства или меньше ему отдадут. Для частного бизнеса это важно, но он в России никого не интересует.
– А граждане?
– А граждане – я уже сказал: будут платить по четыре с половиной тысячи в год этого дополнительного налога. Но они же не протестуют? Они не выходят на улицу, не кидают камни, не жгут покрышки. А пока люди не выходят на улицу, правительство может брать с них деньги – всё больше и больше. Это совершенно логично.
– Люди просто не до конца понимают, что это за зверь такой – НДС. Мы ведь не идём куда-то, чтоб его отдать. Это вроде как для бизнеса, а нас не касается.
– Вы идёте в магазин и платите за товар его стоимость плюс 18 процентов. В чеках это не всегда показано. Эти 18 процентов идут государству. Как именно идут – это уже другой вопрос. Не все сразу, часть уже ушла в процессе продажи товара от бизнеса к торговой сети. Но в конечном итоге потребитель платит все эти 18 процентов. Теперь будет двадцать.
– На сколько процентов вырастут цены?
– По идее, они должны вырасти на 2 процента, но производители возьмут на себя примерно половину из этого. Поскольку при росте цен упадёт спрос, им придётся немножко подвинуться. Поэтому цена, скорее всего, вырастет на один процент. Это будет означать, что мы станем потреблять на один процент меньше товаров.
– Почему для повышения выбрали именно этот налог?
– Его легко администрировать. Наша налоговая система научилась администрировать НДС лучше, чем любой другой налог. В области НДС труднее всего уйти от налогообложения или уменьшить его. Любые методы уменьшения НДС фактически «чёрные». Уменьшить свои налоги на доходы, на прибыль можно, используя законные способы. А с НДС это невозможно.
– Но были и другие предложения: ввести налог на роскошь, ввести прогрессивную шкалу НДФЛ. Так ведь собрали бы больше денег, чем на росте НДС?
– Больше или меньше денег они бы собрали – это вопрос. Налог на роскошь и НДФЛ – вещи, которые легко обходить и трудно администрировать. Вы сами знаете, что яхты и самолёты люди часто покупают в офшорных юрисдикциях, в специальных юрисдикциях их ставят на учёт – и обходят налоги. То же самое можно делать с очень дорогим автомобилем. Недвижимость можно как-то дробить. И так далее. Но это – одна сторона медали. А вторая заключается в том, что законы у нас пишут, как вы понимаете, люди, которые зарабатывают много. Было бы странно, если бы они захотели обложить налогом себя, в первую очередь, а простой народ, который их не очень интересует, оставить без налогообложения. Кроме того, НДС – это всеобъемлющий налог, который распространяется на всех примерно одинаково, потому что это налог на потребление. Налог на прибыль – это только на компании. НДФЛ – только на людей. На роскошь – только на богатых. А НДС – это решение как бы универсальное, оно распределяет нагрузку на всё общество в целом. От этого гораздо меньше страдают те, кто покупает за рубежом; богатые люди страдают значительно меньше, чем бедные, потому что у богатых потребление по-другому устроено. Но номинально – это налог на всех.
– Иначе говоря, в поисках денег правительство выбрало самый оптимальный вариант?
– Мне кажется, искать деньги в дырявом кармане – вообще плохой вариант. Деньги нужно создавать, а не искать. Нужно развивать экономику, чтобы она приносила больше налогов за счёт роста налогооблагаемой базы.
– И почему такой способ нам не подходит?
– Такой способ нам не подходит потому, что он сопряжён с большим количеством рисков для самого правительства. В частности – рисков появления свободного, независимого капитала, который может попытаться, например, вмешиваться в выборы. Нам лучше иметь экономику государственную и неэффективную, но зато хорошо подконтрольную.
– Эти 600 миллиардов, которые хочет получить правительство, – такие большие и нужные деньги?
– В том-то и дело, что это, во-первых, очень небольшие деньги. С учётом того, как у нас лопаются банки, их не хватит даже на поддержание нашей банковской системы. Уж тем более – на какие-то там указы президента. Во-вторых, рост НДС, хотя этот налог и удобно администрировать, может тем не менее привести к сокращению налогооблагаемой базы. И так-то компании не любят платить налоги, и так достаточно большой спектр компаний работает вчёрную, через однодневки и так далее. А после повышения ещё большее число уйдёт, скажем, на упрощённую систему налогообложения, где нет НДС. Какие-то компании выведут операции за рубеж.
– То есть даже эти 600 миллиардов не соберут?
– Да, возможно, что рост НДС на 11 процентов…
– На 11 процентов?
– Два от восемнадцати – это 11 процентов. Возможно, что это приведёт к пропорциональному сокращению налогооблагаемой базы – и в конечном итоге цифры не изменятся.
– Тогда ради чего это делается? Сумма явно не настолько значительная, даже если собрать её полностью, зато есть риск падения ВВП…
– Представьте, что вы – испуганный бюрократ, сидящий в правительстве. Он умеет только пересылать распоряжения президента и боится, что его уволят, если плохо перешлёт или плохо выполнит. Никакой собственной инициативы он не проявляет, это запрещено. Никаких идей не высказывает, потому что кому-то это может не понравиться. Главное для него – чтобы президент был доволен. И дальше президент говорит: найти мне деньги на выполнение моих указов. Вы же должны изобразить, что ищете деньги? А где их найдёшь? Мы все знаем свою страну, у нас нет ни сундуков, ни уголков, по которым искать деньги. Их можно только у кого-то отнять. И вы говорите: вот, Владимир Владимирович, я честно ищу деньги. И нашёл 600 миллиардов.
– Так дальше-то что, если этих шестисот миллиардов не соберут или их не хватит на задуманное?
– Да ничего. Потому что ваша задача – не выполнить указ президента. Ваша задача – продемонстрировать, что вы его выполняете. Чтоб к вам претензий не было.
– Может ли это означать, что НДС – только начало, а дальше нам ещё что-нибудь повысят?
– Думаю, что НДС можно и дальше повысить. Потом, вы же видите, что главная мера, которая сейчас готовится, – это повышение пенсионного возраста. А это всё-таки два с половиной триллиона сразу. Ну, то есть не сразу…
– Вот в том-то и дело, что не сразу, обещают планомерненько повышать.
– Да-да, не сразу, постепенно. Но, на самом деле, достаточно долгий мировой опыт показывает, что повышение налогов не становится источником получения денег. Никогда. Невозможно увеличить бюджет за счёт повышения налогов. Практически никогда и нигде. За счёт собираемости – можно. За счёт перегруппировки налоговой базы – можно. За счёт снижения налогов, когда вы даёте экономике развиваться, – можно. За счёт заимствований – можно. За счёт повышения налогов – нет. Этого не происходит.
– Почему бы правительству не сделать что-то из того, что вы перечислили?
– По большому количеству причин. Во-первых, Владимир Владимирович, как я понимаю, не большой фанат свободной экономики. А у людей, работающих в администрации и в правительстве, есть задача не убеждать президента, не предлагать новое, а неукоснительно выполнять указания. И не дай бог показать, что они думают по-другому.
– Ну, хорошо, развитие свободной экономики – это вы уже раньше объяснили, это не наш путь. А вот, скажем, заимствования: чем плохо? Есть очень развитые страны с очень большим внешним долгом – и ничего, неплохо живут.
– Заимствований у нас боятся традиционно, потому что был 1998 год. У нас не умеют оперировать заимствованиями, у нас их плохо тратят. И я помню, как Путин несколько раз говорил, что увеличение заимствований – не наш путь. А раз Путин так сказал, значит, путь не наш, обсуждать нечего. Ни парламент, ни правительство – не места для дискуссий.
– А перегруппировывать и увеличивать налогооблагаемую базу?
– Для этого надо сделать много других вещей. Например – либерализовать законодательство, внушить населению и компаниям определённое доверие, чтобы они поверили, что смогут нормально работать. А как это сделать, если ты хочешь всё контролировать, быть над законом и менять этот самый закон под себя каждые полгода? И они это хорошо понимают. Им удобно распоряжаться страной именно таким образом. Они понимают, что платят за это экономическим развитием, но для них это не слишком высокая цена.
– Какой-то положительный эффект даст это повышение НДС?
– От повышения налогов положительных эффектов не бывает в ситуации, когда, как в России, уровень налогообложения вполне европейский. Если сравнивать с Европой, у нас достаточно высокие налоги. Они не запредельные, не смертельные для экономики, но уже достаточно высокие. Дальше мы уже можем только ухудшать экономику повышением налогов.
– Хотелось бы ещё уровень отдачи от этих налогов иметь европейский…
– Хотелось бы, да. Уровень отдачи у нас действительно низкий, это все понимают.
– Ну, подождите. Правительство ведь не просто повышает налоги. Они больше заплатят бюджетникам, врачам, например, те понесут «дополнительные» деньги в магазины…
– Вот насчёт того, чтобы больше заплатить бюджетникам, такого я в майском указе не припомню. У нас уже повышали зарплаты врачам. В результате эти зарплаты как бы и повысились, только количество врачей сократилось. И обычные врачи повышения не заметили, а ощутили его медицинские клерки, директора институтов, фиктивно оформленные люди вокруг них и так далее. И в других областях происходит примерно то же самое. Насколько я помню, деньги должны пойти на инфраструктуру, на мегапроекты какие-нибудь.
– Инфраструктура – тоже хорошая вещь.
– Инфраструктура – это вещь спорная. Когда её строит не бизнес, а государство, она не всегда бывает эффективна. А бизнес строит инфраструктуру только тогда, когда она ему нужна. А нужна она ему тогда, когда он хочет развиваться. А развиваться он хочет тогда, когда видит перспективу, видит будущее. А перспективу он видит тогда, когда чувствует доверие к власти. А доверие к власти есть тогда, когда она ведёт себя совершенно не так, как наша.
– Компания Аркадия Ротенберга построила мост в Крым. Чем не бизнес и чем не инфраструктура?
– Только никто не пытался считать: стоимость, которую мы заплатили за этот мост, меньше того, что мы на нём заработаем, или больше? Вот про «Силу Сибири», например, уже посчитали: мы тратим больше денег, чем заработаем. Про газопровод через Балтику – примерно такая же картинка. Подозреваю, что с мостом в Крым картинка похожая. Тем более что в мире не признают статус Крыма. И строить такой тяжёлый мост на территорию, которую никто не признаёт, достаточно рискованно. Для меня это неочевидное вложение.
– Что такое произошло именно сейчас, в 2018 году, что потребовалось повышать НДС? Состояние экономики не самое ужасное. В 2004 году, когда его понижали на те же два процента, было хуже.
– Сейчас логика другая. В 2004 году понимали, что надо развивать экономику. А сейчас понимают, что надо собирать больше денег. Вот и всё. Сейчас налоги постепенно превращаются в дань. Налоги работают именно как налоги в странах, где есть широкая репрезентация налогоплательщиков. Скажем, бизнес, который платит много налогов, имеет много возможностей для влияния на государство. А когда есть князь и свита, контролирующие доходные области, а люди, которые платят налоги, не имеют возможности выразить своё мнение, – это дань, а не налоги. Дани надо собирать столько, сколько возможно. Это просто другая логика, она поменялась за это время.
– Так люди ведь не менялись, почему у них с 2004 года поменялась логика?
– Это не ко мне вопрос, это – к психологу. Думаю, что в 2004 году они не задумывались о своей вечной власти, о том, как будут делить богатства страны. А сейчас этот процесс идёт по всем направлениям. Назначаются на должности дети, племянники, внуки, любовницы, друзья, им достаются лучшие подряды. Страна изолируется от внешнего мира. Это уже абсолютное Средневековье. Когда-нибудь будут написаны хроники этой деградации, но пока, наверное, рано.
– Чего нам ещё ждать – после повышения НДС и пенсионного возраста?
– Вы спрашиваете, что они могут придумать?
– Да.
– Не знаю. Много чего можно придумать. Можно налог на прибыль, например, повышать. Можно обложить налогом процент от дохода – банковские депозиты, например. Можно, как в советское время, обязать людей на часть зарплаты покупать гособлигации. Скажем, 100-летние облигации России под два процента…
– Остановитесь, зря я это спросила. Не надо им подсказывать. Можно ли неприятности от роста НДС чем-то компенсировать? Например, повысить экспортные пошлины на топливо, чтобы в России цены на бензин стали ниже, снизить акцизы?
– Цены на бензин определяются двумя вещами: распоряжением президента и спросом. Если люди покупают его в таком объёме и по такой цене, то никто не будет снижать цену только потому, что упала себестоимость. Это так не работает. Закрывая экономику, повышая пошлины, вы добиваетесь того же эффекта, что от повышения налогов. Компании пользуются этим и начинают продавать товар с большей маржой и более низкого качества. Поскольку предложение ограничено, цены начинают расти. И каждый раз, когда вы закрываете страну, внутри начинает работать инфляция. Этот эффект вы должны были видеть на продуктовых антисанкциях: как резко сразу пошла вверх продуктовая инфляция. Таких вещей вообще нельзя делать, свободный рынок – это значительно более эффективная вещь.
– Знаете, я ещё раз спрошу, потому что теперь совсем не понимаю: они зачем это всё делают? В правительстве работают ваши коллеги – экономисты, они же все эти вещи должны понимать?
– Во-первых, они не экономисты. А те экономисты, которые там были, уже давно отдрессированы, они берут под козырёк и обязуются выполнить. Кто не брал под козырёк – тех либо уволили, либо, страшно сказать, посадили. Во-вторых, экономика для них – отнюдь не приоритетная вещь. У них перед глазами – пример Аргентины, где люди вроде Перрона или Хорхе Виделы разрушали экономику спокойно и радостно, а страна до сих пор жива. Зато разрушение экономики давало этим людям возможность долго править. То есть речь идёт о том, что люди не развивают экономику, а потребляют её, чтобы поддерживать власть. Это реальность. Но можно на это посмотреть и с другой стороны: Аргентина пережила сто лет такого левопопулистского правления – и ничего, жива, в футбол играет, а мы даже покупаем аргентинские долги.
Беседовала Ирина Тумакова, специально для «Фонтанки.ру»
