ПоделитьсяПетербургская национал-активистка Дина Гарина встретилась в суде с сотрудниками Центра «Э», которых на давно забытом митинге обругала «дармоедами» и «бездельниками». Брошенные в толпу слова травмировали так, что и через три года полицейские готовы требовать сатисфакции.
Мировой суд 15 октября продолжил рассматривать резонансное дело водителя троллейбуса Дины Гариной за критику в адрес оперативников Центра по противодействию экстремизму петербургского главка. За два с половиной года после возбуждения дело дважды возвращалось на доследование, растеряло экстремизм, зато получило двух вполне конкретных потерпевших – надзирающих за порядком на том самом митинге на Марсовом поле в 2015 году. В суде стало понятно, что время стирает из памяти обстоятельства, но не обиду.
– Вы кто? – удивилась Гарина аншлагу на собственном заседании. С единственной скамейки в зале на неё смотрели сплошь юные и незнакомые. Группа поддержки ютилась в коридоре.
– Мы – студенты университета правосудия. Практика у нас, – взял слово самый смелый и блеснул знаниями: – Заседание, вообще-то, открытое, так что можем сидеть.
– А факультет какой?
– Металлургический. Вам какая разница? – оттеснил Гарину пухлощёкий «студент», занимая специально для него принесённый в зал дополнительный стул.
– Мест нет, – оповестила оставшихся секретарь, пропуская потерпевшего, 42-летнего Романа Евсеева. Бывший сотрудник Центра «Э» влетел в здание на Невском проспекте минута в минуту, успешно воспользовался сумятицей на входе и, ускользнув от объективов, плюхнулся на единственный свободный стул. Отвернул лицо, выдохнул, но зря.
Через полчаса препирательств с приставами и звонка в объединённую пресс-службу судов Петербурга нашли места и для прессы.
– Мне никто не сообщил, что журналисты остались. Вы же не присылали заявку заранее, – оправдалась судья Анастасия Мардоян. Больше на уступки она не шла и отклоняла одно ходатайство защиты за другим.
Просьбы Гариной расширить штат адвокатов, снять действующую с 2016-го года подписку о невыезде, пустить в зал томящихся в коридоре близких разбивались о «немотивированно, необоснованно, отказать». В череду прошений вклинился было потерпевший, разглядевший у адвоката диктофон, но тоже нарвался на отказ. Аудиозапись заседания разрешена, судья в этом случае повлиять не могла, и начали, как есть.
Роман Евсеев работал в органах с 2014 года. В марте 2015-го был оперуполномоченным 5-го отдела Центра по противодействию экстремизму ГУ МВД по Петербургу и Ленобласти. Трудился под началом Кирилла Самойлова. Вместе с ним, говорит, и был 15 марта 2015-го откомандирован следить за порядком на митинге «Против политических репрессий». Других коллег из Центра «Э» припомнить не смог. Самойлова, который продолжает носить погоны, допросили в конце сентября. По словам адвоката Виталия Черкасова, на вопросы он отвечал из соседнего кабинета. Об условиях «исключающих визуальное наблюдение» для действующего сотрудника просили МВД и прокуратура. Уволившийся по выслуге лет Евсеев на подобную приватность рассчитывать не мог.
– Ваши обязанности? – уточнила гособвинитель Оксана Станкова.
– Профилактика, выявление, пресечение. В основном экстремистских правонарушений. На мероприятиях обычно никаких мер не применяем, потому что с нами другие силовые ведомства: полиция, ФСБ, комитет по законности. Если есть нарушения, то докладываем руководству.
– С Гариной знакомы?
– Знаком.
Активистка развернулась к трибуне и в упор уставилась на потерпевшего. Он поправился:
– Личность знакома, но не представлены. Я неоднократно был на мероприятиях, где и она была.
Припомнилось майору в отставке, что с Гариной он пересекался также в коридорах Центра «Э», куда националистку будто бы приглашали на профилактические беседы. Рассказал о контроле, который ведётся за ней едва ли не с образования Центра «Э», и предположил, что именно в этом направлении стоит искать причины её возможной неприязни к «эшникам».
Трудности с Центром «Э» у на тот момент 31-летней водителя троллейбуса Гариной начались в 2015 году. Сначала уголовное дело по экстремистской статье они нашли в одном из её постов в «ВКонтакте». Запись была посвящена гибели петербуржца предположительно от рук выходцев с Северного Кавказа. В марте 2016-го суд приговорил её к условному сроку. А месяцем позже нашли ещё одно уголовное дело. В основу легло выступление на митинге на Марсовом поле, когда выступающая на сцене Гарина подобрала для полицейских неласковую характеристику. По первоначальной версии, Центр «Э» в обход позиции Верховного суда выделили в отдельную социальную группу, а активистку привлекли по 282-й статье УК РФ за разжигание ненависти или вражды.
В 2018 году после череды психолого-лингвистических экспертиз Следственный комитет Петербурга получил материалы назад и смягчил квалификацию. «Бездельники» и прочие подобранные Гариной эпитеты в новой версии потянули только на статью об оскорблении сотрудников правоохранительных органов. Незадолго до этого Евсеев получил статус потерпевшего и на допросе первый раз под запись рассказал о том, чем его обидели в 2015-м.
– Моё право, – буркнул потерпевший и промокнул лоб скомканной салфеткой. Однотипные вопросы его выматывали, Гарина не сводила глаз, а приоткрытые по его просьбе окна завесили жалюзи – слишком близко к ним стали прогуливаться как будто случайные прохожие.
– А не было ли такого, что вас принудили?..
– Снимается вопрос! – встрепенулась судья. Студенты подняли головы от телефонов и зашептались. Но защищать отставного майора было не нужно, он непреклонно заявил:
– Не было.
Правда, если бы не звонок бывшего начальства и последующий вызов на допрос, то, может, в суд и не пошёл бы. Говорит, за митингом на Марсовом поле вместе с Самойловым наблюдал, стоя поодаль – метрах в 20 – 30 от выступающих. Оскорбления были услышаны, оценены, начальство проинформировано. Гарина, отмечает он, пальцем не указывала, но ругала до обидного адресно.
– Мне был нанесён вред. Не физический, конечно, а моральный. Мы часто выслушиваем оскорбления, но не так: не публично, не под вой и аплодисменты гражданских.
Он припомнил, что тогда на Марсовом были и другие полицейские, в форме, однако им Гарина разнос не устраивала. Сам же вместе с Самойловым был в гражданском, чтобы не идентифицировали. Но почти не сомневается: маскировка была провалена, его узнали.
– «Бездельники», «моральные уроды», «полукровки» и другое. Не шок, но было неприятно.
– Вы по национальности русский, правильно? – уточнил адвокат. – Тогда почему вас оскорбило слово «полукровка»?
- Это моё внутреннее ощущение, – вскинулся майор в отставке и заявил, что обидело всё. Лингвистический экскурс от Гариной с неожиданным значением ругательств дела тоже не поправил:
– Не знал этого значения. Когда меня обзывают тем, кем я не являюсь, – это оскорбительно, – отрезал он.
– Вы лично ко мне неприязнь испытываете? – решила внести ясность подсудимая.
– Кроме того, что вы меня оскорбили, нет. Но извинений мне не приносили.
– А погода какая была в тот день?
– Пасмурно, – устало выдохнул допрашиваемый и, будто чувствуя подвох, добавил: – Не лето же было.
Гарина запомнила митинг 15 марта 2015 года солнечным и согласованным. По словам её адвоката, есть сомнения, что именно Евсеев был в тот день на Марсовом поле. В суде защитник цитировал ответ на запрос Центра «Э», в котором вместе с Самойловым указана фамилия другого сотрудника. Эта же фамилия есть и в материалах допроса Евсеева от декабря прошлого года. Куда исчез по пути на Марсово поле его коллега и почему его не внесли в число обиженных, потерпевший сегодня вспомнить не смог.
– Как можно оскорбить того, кого не знаешь? – напирала Гарина.
– Я вас знаю, – не верил в невзаимность бывший полицейский. Вставляя в речь «кажется», «я думаю», «наверное», подтвердить свои показания на полиграфе он не рискнул.
– Нет вопросов? – оживилась судья, но глянула на список свидетелей и поникла – десять человек.
Пока адвокат Виталий Черкасов рассказывал о странных манипуляциях прошлого заседания, когда действующего сотрудника Центра «Э» во время допроса прятали в отдельной комнате, выводили через чёрный ход и разве что жмуриться при его появлении не просили, уже бывший полицейский под охраной приставов улизнул к служебной «Ладе Гранте».
– Что-то я не понял, у неё же срок давности прошёл, – поделился впечатлениями один из студентов.
– А я вообще думала, что её за репост судят, – разочарованно добавила его одногруппница.
Татьяна Ципуштанова, «Фонтанка.ру».
