Бремя Берсона.

После пожара на площади Трезини комитет по охране памятников обратил внимание на пустующее здание и готовится оштрафовать владельца за небрежное отношение к наследию.

Исковое заявление в отношении совладельца холдинга «Адамант» Бориса Берсона составляют юристы петербургского комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры (КГИОП). В вину ему ставят пожар в Доме Черкасского на Университетской набережной, 23, в результате которого выгорело почти 20 квадратных метров. Определенная законом сумма штрафа мизерна в сравнении с тем, сколько бизнесмену предстоит потратить на корректировку проекта реконструкции, остановленной градозащитой. 

Спасатели выехали на сообщение о возгорании примерно в половине седьмого вечером 23 октября. Из итогового релиза городского МЧС следует, что тушить пришлось мусор на площади 20 кв. м. Фотографии исторического особняка в огне разошлись в Сети. 

По информации чрезвычайного ведомства, в здании идет капитальный ремонт. Однако, по словам заместителя главы КГИОП Александра Леонтьева, собственнику здания пока выдано только разрешение на проектные работы и никакой реконструкции происходить не может. Он также добавил, что из-за невнимательного отношения к памятнику юристы готовят стандартную в таких случаях судебную претензию. В зависимости от квалификации максимальный штраф для физического лица может составить 200 тысяч рублей. 

Особняк на Университетской набережной построен в 1726 году для князя Алексея Черкасского, свояка, сподвижника Петра I, одного из первых строителей Петербурга. Изначально это была типичная для набережной Невы постройка: два этажа с высоким крыльцом и барочным фасадом. В XIX веке пристроили третий этаж и эркер. В советские годы эркер убрали, а фасад декорировали медальонами. Поменяло здание и свой первоначальный цвет. 

То, что проект реконструкции заморожен, подтвердил руководитель студии «Литейная часть – 91», архитектор Рафаэль Даянов. Каким должен был стать особняк по первоначальному замыслу, «Фонтанка» рассказывала в 2016 году: девять квартир в доме превратятся в три, но двухэтажные и с бассейнами. Подземная парковка и зимний сад на крыше, собственные сауны и хамамы, зал для приемов на цокольном этаже, пять гостевых номеров с прямым доступом на террасу. Специалисты тогда называли цену квадратного метра в подобном месте – от 500 до 800 тысяч рублей.

Все это предполагалось построить для совладельца крупнейшего на городском рынке недвижимости холдинга «Адамант» Бориса Берсона. В середине нулевых он расселил коммуналки и стал собственником всех девяти квартир общей площадью свыше 900 квадратных метров. При этом сам дом, по официальным данным, остается в государственной собственности. Его кадастровая стоимость оценена в 25 миллионов рублей, здание находится в перечне памятников регионального значения. Сначала из особняка собирались сделать отель, но Смольный разрешения на это не дал. Здание десять лет простояло пустым, а затем родилась идея использовать его для компактного проживания элиты. 

После публикации «Фонтанки» в 2016 году выдачу КГИОПом положительного заключения проектной документации опротестовал депутат Алексей Ковалев, известный своим градозащитным кредо. А в феврале 2017-го статьей в «Новой газете» на Рафаэля Даянова обрушилась правозащитник, общественный деятель Татьяна Лиханова. Критике подвергся каждый пункт планируемой реконструкции: замена межэтажных перекрытий, перенос дверных проемов, технический этаж для бассейнов, мансарда, литая решетка у входа и прочее, прочее. При этом в своей статье Лиханова признает, что за три века дом был многократно перестроен. То, что от первоначального облика осталось мало, может увидеть даже обыватель, а про последствия совместного проживания советских пролетариев и говорить не приходится.

В результате положительное заключение было отозвано, а проект — заморожен еще на два года. По словам Даянова, если бы приступили к реконструкции тогда, в 2016-м, сейчас были бы в финальной стадии. Он признается, что ему жалко этот проект и очень хочется его реализовать — как выпускнику соседствующей с площадью Трезини художественной академии и как реконструктору жилого дома первого архитектора Петербурга,  расположенного на том же пятачке и где сейчас бутик-отель влиятельного Евгения Пригожина.

«В свое время Дом Трезини нам удалось сделать, там сложный заказчик, но тем не менее фасад сделали, все чисто, красиво, – говорит Даянов. – Для меня это место (площадь Трезини. – Прим. ред.) значимо, мне хочется привести его в порядок. Хочется убрать некоторые элементы сталинской архитектуры, чтобы они были в более петербургском стиле. И мы там аккуратненько, без сильного вмешательства, учитывая, что среди нас люди тоже не дураки были».

В середине октября студия «Литейная часть – 91» получила задание скорректировать проект. Внешний вид останется таким, как его и задумал Даянов. «Заднюю часть придется перепроектировать, – объясняет он. – Собраны новые исторические данные, контур здания будет более привязан к историческим сооружениям, которые когда-то были. Желание заказчика и требование закона — вот и все, чем мы руководствуемся». 

Больших подробностей Даянов пока не сообщает, но, судя по всему, бассейны в проекте остаются. «Какая разница, сколько он там бассейнов хочет? Да и наплевать, это его личное дело, его деньги, – не видит проблемы архитектор. – Какое нам дело? Есть масса объектов, в том числе культурного наследия, куда мы никогда не попадем и не узнаем, что там происходит». 

Татьяна Лиханова с такой постановкой вопроса не согласна. После своей публикации она за судьбой Дома Черкасского не следила, но заморозку и последующий пересмотр проекта приветствует. Вот только бассейнов в особняке Берсона, по ее мнению, быть не может. Никогда и никаких. Потому что хоть технически это и возможно, но, во-первых, глупо, а во-вторых, опыт Лихановой показывает: «...застройщики у нас тоже известно какие – будут экономить на всем, в том числе на современных технологиях освоения подземных пространств».

- Он строит для себя, для своего личного пользования. Почему вы считаете, что он будет экономить? Денег у него много. Почему он не может себе позволить вложиться в бассейн, хоть в три, если ему так хочется?

– Он должен исходить не из того, как ему хочется, а из того, с каким историческим объектом он имеет дело, – категорична Татьяна Лиханова. – Если ему хочется дом с тремя бассейнами, он может построить его в Коломягах, на новом месте. А если он берет исторический объект, он изначально, этот исторический объект, имеет ряд обременений, культурных обременений. И либо этот человек должен осознавать это бремя культуры, либо не браться за такое. 

Осознает ли Борис Берсон доставшееся ему бремя, «Фонтанка» не знает. Бизнесмен, чье состояние исчисляется в миллиардах и двузначных цифрах, не ответил пока на просьбу редакции уделить внимание. По нашим данным, его постоянное место жительства сейчас находится в границах государства Израиль. Ему частенько пишет прокуратура Василеостровского района, уведомляя, что недвижимость своей запущенностью привлекает внимание бездомных и любителей гулять по крышам.

Юлия Никитина, «Фонтанка.ру»